Просвещение и Романтизм, долгое время оппонировавшие друг другу на Западе (Франция, Пруссия, Великобритания) и на Востоке (Российская империя), нашли плодотворную почву для взаимного сосуществования. В тогдашней литературе, философии и искусстве вместо человекоцентризма возобладало народное направление, которое возвышало не конкретного индивидуума, а весь народ (этнос), представителем которого он был.
В Старом Свете началось исследование собственного прошлого. Проснулся интерес к народному языку и традициям, которыми тогдашняя элита пренебрегала из-за простоты, неэстетичности и прямолинейности. Неудивительно, что базой для будущего национального возрождения, скажем, в Поднепровской Украине было село, которое хранило главную его ценность - язык, в то время как в Финляндии (в течение 1809–1917 гг. - Великое Княжество Финляндское в составе Российской империи) село языком лишь дополняло город, что стало основой для появления современной финской нации.
Здесь следует сделать небольшую ремарку, подчеркнув один важный факт. Во-первых, пионеры украинского национального возрождения были по большей части из казацкой старшины и селянства (то есть этнические украинцы), о чем подробно написал Даниель Бовуа в своей блестящей монографии "Российская власть и польская шляхта в Украине 1793–1830 гг.". Во-вторых, тогдашние феннофилы, а позже и фенноманы (то есть будители финской нации), наоборот, были этничными шведами по происхождению, уроженцами городов Южной и Западной Финляндии, для которых язык был краеугольным камнем в борьбе за свое отличие от остальной Российской империи.
Как подчеркивают известные лингвисты Бенджамин Ли Уорф и Эдвард Сепир, язык тесно связан с национальной психологией, поскольку мышление, мировоззрение и поведение людей зависят от принятых форм словоупотребления, а следовательно - от природы и характера языка, которым они выражают свои мысли и чувства (см. статью "Отношение норм поведения и мышления к языку" в 1-м выпуске журнала "Новое в лингвистике" за 1960 г.). Распространение же другого языка (русского, как в случае с Поднепровской Украиной и Великим Княжеством Финляндским), тем более его насильственное насаждение, распыляет этническую специфику конкретного народа и его свойства в одноязычной полиэтнической мешанине. Здесь уместно вспомнить слова мэтра украинской исторической науки Михаила Грушевского: "Язык решил судьбу украинского возрождения, восстановив разорванную связь между интеллигенцией и народом"; отсюда и особенности украинской литературы XIX в. - народные темы творчества, реализм и демократизм".
И все же следует рассмотреть эти утверждения на примерах конкретных лиц указанного периода истории. Так, в конце XVIII в. в Полтаве начинает активную деятельность основоположник литературного украинского языка Иван Котляревский (1769–1838). Он первый в своих произведениях ("Енеїда", "Наталка Полтавка", "Москаль-чарівник") обращается к соотечественникам, потомкам Владимира Великого и Богдана Хмельницкого, на его родном языке. Еще смолоду Котляревский, представитель древнего именитого рода (герба Огоньчик) интересовался этнографией украинства, собирал народные песни, присказки, сказки в селах Полтавской губернии.
С появлением в 1798 г. "Енеїди" ее автор внес новое дыхание в украинскую литературу, где вместо так называемого языка подлого, народного именно в напечатанном произведении явился "стиль высокий". Социальная сатира и откровенное украинофильство - основа мировоззрения Ивана Котляревского. Он искренне высмеивал современный ему господствующий слой общества (дворян и помещиков), которые отреклась от героического наследия рыцарского казачества, приняв откровенно московитский менталитет "халтурного рода", став малороссами. Их идейные потомки и сегодня в Украине играют не последнюю роль…
Известный историк, политолог и публицист Иван Лысяк-Рудницкий подчеркивал, что "тоска по бесповоротно утраченному знаменитому казацкому прошлому стала толчком к разворачиванию живого движения на ниве исторически-антикварного дилетантизма". И в наработках И.Котляревского эта тоска была наилучшим образом освещена, однако не слезливыми думами, а сатирой: вспоминать о днях бывшей славы - так с улыбкой на устах; о поражениях от вражеских армад - так с чаркой в руках за героев, которые полегли смертью храбрых в бою. Вместе с тем отец современной украинской литературы стремится к исторической сатисфакции - Казаччину и подвиги украинского народа он воспевает в лучших традициях Романтизма: "…Там грудь сильніша од гармат, там жизнь - алтин, а смерть - копійка, там лицар - всякий парубійка, козак там чортові не брат".
Живя во время позднего абсолютизма, время окончательного преобразования Поднепровской Украины в колонию Российской империи, Котляревский призывает самоотверженно любить именно свою Отчизну (тогда - Малороссию). Он также просит тогдашнее украинство выйти из летаргического сна и проникнуться животворным чувством служения ей, а не царизму, чтобы поднять и сохранить свое человеческое достоинство. Дух патриотизма, который автор "Енеїди" и "Наталки Полтавки" называет приметой простых людей, тесно связан с демократизмом и гуманизмом, которые распространяли европейскими просторами представители Просвещения.
Созвучные взглядам украинца Котляревского свои мысли в стихотворной форме высказывал и первый поэт, писавший на финском языке - представитель крестьянства Яакко Ютейни (1781–1855). Он сделал язык краеугольным камнем своей деятельности и стремился пробудить у соотечественников желание быть финнами именно через языковую идентификацию. Понимая, что после административного и политического поглощения Финляндии Российской империей наступит языковая и культурная ассимиляция, Ютейни призвал иерархов влиятельной евангелистско-лютеранской церкви быть защитниками народа.
Он также считал, что нельзя допустить уничтожения уникальной для Великого Княжества Финляндского биэтнической ситуации. Как известно, этнические шведы, компактно проживавшие в городах юга и запада Финляндии и составлявшие (условно) не более 15–20% от всего населения, влияли на общую социально-экономическую ситуацию в стране по молчаливому согласию (условно) 80–85% этнических финнов, к которым также причисляли саамов и карелов. Но в целом это не угрожало ни одному из названных этносообществ полнейшим исчезновением.
Вместе с тем Ютейни стремился к социальному равенству, чтобы аристократия не пренебрегала крестьянами за их простое происхождение. Как истинный сын своего народа, он сопереживает Финляндии, которая вынуждена быть в собственном доме падчерицей на службе у государства Романовых и шведской по происхождению элиты. Словно вторя Котляревскому, Ютейни в своих многочисленных стихотворениях делает ударение на "неисчислимых страданиях народности финской" (в оригинале - Suomen kansan ryhmää lukemattomia kärsimyksiä), ибо все помыслы власти (здесь - царского наместника, финляндского генерал-губернатора) направлены на грабеж и вымогательство, а элита издевается над простыми людьми (то есть шведская аристократия использовала финское крестьянство в своих корыстных целях).
Неудивительно, что фенноманы конца ХІХ в., в частности Агатон Меурман и Сантери Алккио, считали Ютейни первопроходцем в борьбе за права крестьянского большинства. Ведь поэт проникался повышением уровня образования жителей глубинки, развитием финской литературы. В Выборге он и сенатор Карл Эрик Маннергейм (прадед будущего регента, маршала и президента Карла Густава Эмиля Маннергейма) основывают журнал Edesmenneen muistoseksi, открывают публичную библиотеку, ибо главная их цель - народное просвещение. В 1820 г. Ютейни сказал фразу, которая характеризует очень важное, если не самое важное звено его деятельности: "Язык - железный обруч, язык соединяет народ воедино".
Знакомство с философом Адольфом Иваром Арвидссоном (к слову - родоначальником фенноманского движения; см. статью "Фенноманство как своеобразное движение народников в Финляндии" в 5-м выпуске "Исторических этюдов" за 2017 г.) в 1820-х годах вдохнуло в творчество и мировоззрение поэта-крестьянина ноты романтического национализма и антиклерикализма. Не достигнув понимания с лютеранским духовенством, Ютейни разочаровывается в авторитете церкви, которую со временем считал инструментом царской политики колонизации Финляндии. Задачей своей литературной деятельности он видел подготовку малограмотных соотечественников к вызовам нового времени - революциям, социальным бунтам, колониальным войнам и т.п.
В многочисленных рассказах, стихах, пьесах Яакко Ютейни, как и у Ивана Котляревского, на первом плане проблемы и будни крестьян. По его мнению, новая власть - российский царизм - при участии шведской аристократии надеялась использовать крестьян в собственных целях. "Среди множества светских людей, блестящих аристократов и сановных, найдется ли человек, которого, с точки зрения полезности его деятельности, можно было поставить рядом со скромным секретарем Выборгского магистрата; его имя пращуры будут вспоминать лишь вслух и с уважением", - так подытожил жизненный путь Ютейни его пылкий почитатель, а позже лидер фенноманского движения Юган Вильгельм Снелльман.
В 1840–1850-х годах интеллигенция как в Финляндии, так и в Поднепровской Украине соединила культурническую деятельность с новым политическим мировоззрением, историческим сознанием и традицией, которые должны были отделять ее от части Российской империи, лишенной благ цивилизации на уровне культуры и морали. Тогдашние писатели в своих произведениях описывают в основном село и его жителей, давая понять читателю, что народным языком глубоко не опишешь интеллигентской, городской жизни. Произведения были переполнены этнографическим материалом (легендами, поверьями, поговорками), что должно было служить пробуждению самосознания финского и украинского народов.
Заслуга Ивана Котляревского заключается в том, что он, во-первых, открыл читателям истинные национально-эстетичные коды; во-вторых, сделал возможным вхождение продолжателей своего дела в общее культурное пространство на равных с европейцами; в-третьих, содействовал зарождению заинтересованности у тогдашней украинской интеллигенции, которая была на распутье в поисках своего национального сознания. Что же касается Яакко Ютейни, то ему удалось не только оставить после себя глубокий след в духовной культуре, но и побуждать к национально-освободительной борьбе значительные прослойки финской нации: он заложил идейные основы будущей государственности финнов как нации, независимости не только от Российской империи, но и от шведской аристократии, которая еще долго стояла у руля Финляндии.
Ныне эти фигуры являются символом неугасаемой веры пылких патриотов, государственников, своеобразным маяком, примером для подражания. Всю жизнь им пришлось отстаивать идеи, которых не поддерживало большинство. Они шли против бурного течения уныния и невежества, и все же выпестованное в начале ХІХ в. - во время противостояния рационального Просвещения и мечтательного Романтизма - мировоззрение самостийности украинской (в произведениях Котляревского) и финской (в работах Ютейни) нации получило шанс на реализацию лишь сто лет спустя - в вихре Великий войны между Западом и Востоком.