До чего же заватывающа и поучительна была наша история! Шли по царьградскому побережью парусники на колесах, несли погибель Искоростеню голуби и воробьи с пылающим трутом, пробирался сквозь печенежский лагерь отважный мальчик с уздечкой… Могущественные киевские князья присоединяли окрестные земли, выстраивая государство, становившееся достойным противником хазар и византийцев… "Приходите княжить и владеть нами!", "Се буде мати градам руським!", "Мертвые сраму не имут!" – эти и другие лапидарные фразы из летописи запоминались навсегда, как своеобразный дайджест первых ста лет существования Руси.
В том, что начальная история Руси была именно такой, как ее описывает летопись, не сомневается почти никто. Никто не задумывается над правдоподобием летописных рассказов, никто не замечает (ибо не специалист) их сходства с "блуждающими сюжетами" других европейских хроник. Именно летопись – многочисленные списки "Повести временных лет" – положена в основу общепринятых представлений о Руси IX и X веков.
До недавнего времени эти представления разделяла и "официальная" историческая наука. Считалось, что летопись вполне адекватно воспроизводит ход событий, а вставные легендарные сюжеты либо использованы летописцем "для красоты" и не противоречат общему течению истории, либо являются художественным отражением каких-то реальных эпизодов. И только в середине 1990-х годов в Украине появились ученые новой формации, отстаивавшие более свойственные современной науке взгляды на прошлое.
Эти современные взгляды, в отличие от разнообразных "революционных" псевдонаучных теорий (вроде фоменковской "новой хронологии"), опираются на чисто научный подход, предполагающий, прежде всего, объективный и всесторонний анализ всех известных источников информации. С этой точки зрения начальная часть "Повести временных лет" вообще не может рассматриваться как историческое свидетельство, поскольку большинство изложенных в ней "фактов" не находит подтверждения "извне". Например, плодом воображения летописца следует считать впечатляющую историю осады Царьграда Вещим Олегом в 907 году – ведь событие такого масштаба должно было найти отражение во всех тогдашних хрониках, но вспоминает о нем лишь киевская летопись, да еще и двести лет спустя...
Дальнейшие шаги в этом направлении приводят к новым сомнениям. Скажем, продолжительность промежутков между самыми значительными событиями начальной руськой истории удивительно симметрична: 27 лет от начала хронологии до начала княжения Олега, 33 года до его смерти, снова 33 года до смерти Игоря и снова 27 лет до смерти Святослава. Оба числа – как 27 ("тридевять"), так и 33 ("тридцать лет и три года") – носили магический характер, и дошли даже до нашего времени в качестве известных сказочных мемов. Это опять-таки вызывает сомнения в реальности летописной хронологии. Не менее странным выглядит и то, что каждый из трех упомянутых князей умирает, согласно летописи, ровно на следующий год после заключения важного договора с греками. И таких примеров игры с датами в начальной хронологии немало.
Современная наука, не признающая случайных совпадений, имеет для этого единственное объяснение – летописец, составлявший "Повесть ...", вообще очень мало знал о деятельности первых князей. Популярная некогда идея о том, что "Повесть ..." основывалась на каких-то более ранних летописных текстах, не нашла конструктивных подтверждений и сейчас практически отвергнута. Конечно, какие-то краткие исторические записи при киевском княжеском дворе велись, но главным образом вдохновляли летописца греческие источники, в первую очередь – те самые договоры русов с Византией, тексты которых целиком вставлены в летопись. О сроках правления князей из этих источников узнать было невозможно, поэтому летописец определил их самостоятельно, использовав весьма популярную в те времена "магию чисел".
Кстати, вы заметили, что летописец еще ни разу не назван по имени? Да, это тоже не случайно – дело в том, что знаменитый киево-печерский агиограф Нестор, скорее всего, летописанием вообще не занимался, и это тоже доказано современной наукой, хотя даже она сей факт еще не "переварила". Впрочем, большого значения имя хрониста не имеет. Летописец, как бы его ни звали, должен был выполнить особое "сверхзадание" – закрепить в веках историю становления Руси, не имея об этом периоде ни малейшего представления. А поскольку сам он жил во времена развитого государства, то не мог и представить себе никакого другого устройства окружающего бытия. Поэтому и заставил первых князей заниматься созданием государства – покорением соседей и собиранием земель. Недостаток реальных свидетельств он компенсировал собственной фантазией на основе блуждающих сюжетов.
А тем временем другой важный источник – трактат "Об управлении империей" византийского императора X века Константина Багрянородного – достаточно подробно рассказывает об обычаях русов, но ни словом не упоминает ни об их государственных успехах и завоеваниях, ни о структуре их государства. Согласно трактату, зимой русы собирают дань с подконтрольных им славянских племен, а летом привозят эту дань в Константинополь для обмена. И это все! Для императора Константина русы – не опасные соседи империи, а лишь малочисленный народ, отделенный от греческих владений печенегами, с которыми, кстати, не всегда мог справиться.
Итак, позднейший летописный рассказ о государствообразующих достижениях русов выглядит скорее вымыслом, а предполагаемый современник этих достижений вообще ничего о них не пишет. Беспристрастный анализ этих и других данных приводит к необычному выводу: в X веке государства как такового у русов не было. А что же было? Была военно-торговая организация наподобие колониальных компаний нового времени, таких как британские (Гудзонова залива или Ост-Индская) или же голландские (Ост-Индская и Вест-Индская) компании. Так же, как эти компании, предприятие русов существовало за счет эксплуатации окрестных территорий, формально не владея ими и не имея собственно государственных институтов. Пришли вооруженные "лица скандинавского происхождения", засели в контролирующем пункте на Днепре и начали собирать ресурсы на продажу или обмен, грабя местных жителей. Такой образ жизни вполне устраивал захватчиков, экономически оправдывая себя более ста лет.
Что собой представляли эти ресурсы, можно утверждать вполне однозначно: не только меха, мед и воск (хотя и они тоже), а главным образом и в первую очередь – рабы, которых обменивали в Константинополе на шелк. При этом не всегда сами русы совершали набеги на мирных землепашцев, захватывая их в плен – в основном это местные племенные вожди поставляли работорговцам собственных подданных на взаимовыгодных условиях. Поездка руського князя за ресурсами так и называлась – "полюдье", что (согласно одной из гипотез) как раз и означало поход "по люди", то есть за "живым товаром".
Интересно, что подобная организация русов действовала не только на Среднем Днепре, но и на Верхней Волге. Возникла она раньше днепровской и занималась торговлей с мусульманским Востоком. Именно через волжских русов поступало в Восточную Европу главное платежное средство – арабские дирхемы (их обменивали на товар не по счету, как монеты, а на вес – как серебро высокой пробы). Еще интереснее, что арабский путешественник и писатель Ибн-Фадлан, видевший и описавший волжских русов, ничего не знал об их днепровских "коллегах". И наоборот – византийцы, которых беспокоили русы-днепряне, не имели никаких сведений о русах-волжанах. Поэтому весьма вероятно предположение, что славный кавказский поход (который некоторые историки прежде считали заслугой князя Игоря) и не менее славный разгром Хазарского каганата (приписанный летописцем Святославу) на самом деле были успехами именно волжских русов, которых греческие хронисты не отличали от днепровских.
В середине X века из-за истощения рудников на Востоке начался "серебряный голод", торговля на волжском "пути из варяг в персы" пришла в упадок, и, в конце концов, русы с Волги ушли. А вот на Днепре, благодаря специфике товарообмена, удержались. Хотя для этого им все же пришлось покончить с устоявшимися традициями и перестроить свое квазигосударственное образование в полноценное государство.
Разумеется, вышеприведенные соображения – далеко не все аргументы ученых. Всех, кто интересуется подробностями, отсылаем к книге Алексея Толочко "Очерки начальной Руси".
"Славяне на Днепре", Н.К.Рерих, 1905 г. На картине вроде бы славяне все, но на самом деле лишь те, кто тянет мешки с данью…
"Призвание варягов". В.М.Васнецов, 1884 г. Возможно и так выглядели "лица скандинавского происхождения"…