В конце XVII в., когда Украина вошла в орбиту "русского мира", российская наука и культура получили значительный импульс своему развитию.
Выпускники Киево-Могилянской академии рекрутировались Кремлем, чтобы нести свет образования в регионы Московии, погрязшие в пучине невежества и дикости. В течение следующего столетия не было ни одной области культурной жизни Российского государства, где питомцы Академии не проявили бы себя как зачинатели новых традиций и направлений. Они основывали школы и возглавляли академии, делали медицинские открытия и издавали первые периодические журналы, разрабатывали новые музыкальные каноны и становились лучшими портретистами. Даже такой вид литературы как роман открыл для российского общества выпускник Киево-Могилянской академии Федор Александрович Эмин.
Судьба этого незаурядного человека в высшей степени загадочна, а его собственные биографические рассказы полны противоречий. Исследователи допускают, что туман, который напустил Эмин на свои первые 25 лет жизни, свидетельствует о его желании предстать неким авантюристом и, играя на человеческом любопытстве, привлечь к себе дополнительное внимание. Такой вот рекламный ход середины XVIII века!
Любая историческая эпоха богата авантюристами. Таковыми слыли удачные конкистадоры, бравшие на шпагу города и империи, завоевывавшие земли и титулы, богатство и славу. Век Просвещения дал миру новый вид ловцов удачи - авантюристов салонных. Они не участвовали в сражениях, не строили планы мирового господства, полем их деятельности были аристократические клубы и гостиные вельмож. Эти люди были высокообразованны, хорошо разбирались в естествознании, в совершенстве говорили на нескольких языках, а главное - являлись отличными психологами, умевшими ловко манипулировать человеческими слабостями. Интерес к подобным особам никогда не угасал. И расчет Эмина оказался более чем верен.
Впрочем, это было потом, после его попадания в Петербург. А лет 10–15 до этого подростка из небольшого пограничного местечка, принадлежавшего польской короне (в те времена Правобережная Украина входила в состав Речи Посполитой), приняли в Киево-Могилянскую академию. Преподаватели уже на первом году обучения отметили острый ум и пылкое воображение нового воспитанника; ему пророчили большое будущее.
Но путь к вершине не всегда прям и быстр. Федор был отнесен к бедным воспитанникам, проживавшим в бурсацком сиротском доме. Широко известны нужда, с которой сталкивались бурсаки, практически не получавшие от своей alma mater средств на содержание, и их изобретательность в поисках этих самых средств. Подобные обстоятельства, усиленные необузданной фантазией, развили в парне страсть к разным похождениям: беспокойный нрав отметал перспективы тихой жизни, воображение влекло к чему-то необыкновенному, запредельному. В конце 1740-х академисты зачитывалась рукописями известного путешественника Василия Киевского (Григоровича-Барского) - и судьба юного Федора Эмина была предрешена.
Блистательно окончив полный академический курс, он отверг все предложения о службе и отправился в Константинополь - землю обетованную всех пилигримов. С этой минуты начались похождения, в которых уже нет никакой возможности хотя бы приблизительно отличить правду от вымысла. Можно только смело предположить, что Эмин, вращаясь среди людей различных наций и культур, благодаря своим способностям и отличному знанию латыни (этим знанием он обязан академии), в очень короткое время изучил английский, французский, итальянский, испанский, португальский и турецкий языки (а еще был польский, который Эмин знал с рождения).
Где конкретно Федор путешествовал, что видел и в какие приключения попадал, точно неизвестно. Как уже говорилось, будущий романист приводил в автобиографиях исключающие друг друга "факты". Так, однажды Эмин поведал занимательную историю, будто он - сын турецкого паши, руководившего греческой провинцией и впавшего в немилость султана. После чего опальный паша вместе с сыном вынужден был бежать в Алжир, где участвовал в алжиро-тунисской войне 1756 г. После смерти отца "потомок турецкоподданного" попал в плен к марокканским пиратам, откуда, испытав многие горести, сумел бежать и через Европу добраться до Лондона. В другой раз мистификатор поведал не менее романтическую историю о своих подвигах на просторах Азии в рядах воинской элиты Порты - янычарах.
Более-менее достоверные сведения об Эмине начинаются с 1761 г., когда он, назвавшись магометанином Мехмет-Эминем (не исключено, что во время своих странствий по Средиземноморью он таки принял ислам), явился к князю Александру Голицыну, бывшему тогда послом в Лондоне, потребовал крещения и паспорт на проезд в Россию. О причине такого решения Эмин никогда не распространялся: то ли ему надоела жизнь бродяги, то ли он действительно попал в какую-то передрягу, информация о которой грозила неприятностями.
Покровителю искусств, собирателю огромной коллекции живописи, князю импонировало все новое, выходящее за рамки обыденного. А потому сказка об удивительных приключениях, пережитых молодым человеком, произвела должный эффект: кроме паспорта он получил ряд рекомендательных писем, способных открыть двери знатного общества Петербурга.
Через полтора месяца Федор Эмин уже был в столице России, где, получив кое-какую протекцию, подал императрице Елизавете Петровне прошение о принятии на службу. Бумагу составил на итальянском и подписал Theodoro Emenowsky. Как знатока ряда иностранных языков Эмина назначили в Санкт-Петербургский сухопутный кадетский корпус преподавателем итальянского наречия. Также этому языку он принялся обучать желающих в Академии художеств.
Говорят, люди одного пошиба видят друг друга издалека. Через два года авантюрист сошелся с другим ловцом удачи - всемогущим фаворитом Екатерины II Григорием Орловым. Используя его связи, Эмин получил место переводчика в Иностранной коллегии, затем - в Императорском кабинете (личной канцелярии императрицы) в звании титулярного советника. Для сравнения, этот чин IX класса в те времена имело большинство профессоров и академиков.
К 1763 г. относятся и первые литературные опыты Эмина. Современники, принимавшие на веру его автобиографические сказки, поражались: как иностранец, еще два года назад ни слова не понимавший по-русски, может писать такие красивые романы! Впрочем, исследователи истории Киева митрополит Евгений (Болховитинов) и писатель Виктор Аскоченский указывали, что "первые опыты Эмина были нечисты и грубы, но Россия тогда читала не лучше этого, если каждый из этих грубых опытов был издаваем по два-три раза".
В течение девяти лет из-под пера Федора Александровича вышло 25 книг и авторских переводов различного направления. Он явился родоначальником российских любовно-адюльтерного ("Награжденная постоянность, или Приключения Лизарга и Сарманды"), политико-философского ("Приключения Фемистокла и разные политические, гражданские, философские, физические и военные с сыном его разговоры") и сентиментального ("Письма Эрнеста и Доравры") романов.
В 1766 г. Эмин, уже набравшийся опыта и отшлифовавший свой слог, пишет трехтомный авантюрный роман "Непостоянная фортуна, или Похождения Мирамонда", став, тем самым, зачинателем и этого направления российской литературы. Публика с жадностью бросилась на новую книгу, так как автор, верный своей привычки мистификации, распустил слух, будто в образе одного из героев (Феридата) описал собственные похождения.
Ни в одном из романов Эмина действие не происходит в России. Но его герои, находясь во Франции, Греции, Алжире, Египте и других местах, поднимают вопросы, насущные для российской жизни. Писатель затрагивал проблемы засилья бюрократии, ущемления прав купечества и служилой интеллигенции, всеобщего холопства и преклонения перед вышестоящими.
Особенно резко критика существующих порядков зазвучала в 1769 г., когда Эмин стал издавать сатирический журнал "Адская почта". Следуя своему методу, писатель представил, будто дело происходит не в России, а в каком-то иллюзорном мире, где два беса - Кривой и Хромоногий - описывают свои приключения в письмах друг к другу. И первое же письмо, где Кривой рассказывает, как стал свидетелем консультаций судебного секретаря и помещика по поводу отдачи в рекруты крепостного мужика, раскрывает читателю весь ужас рабского положения большинства россиян. Стоит отметить, что в Гетманщине крепостничество еще не пустило столь глубокие корни, а потому для выпускника академии великоросские порядки представлялись дикими и абсурдными.
Кроме романов и сатирического журнала, Эмин предпринял попытку написания фундаментального труда "Российская история", однако довел его только до 1213 года. В этой работе он показал удивительную эрудированность, но при этом не отказался от своей привычки мистификации и фантазерства. Стремясь сделать книгу как можно более живой, он придумывал события, несуществующие свидетельства и даже ссылался на вымышленных писателей прошлых времен. Но несмотря на все эти казусы, "Российская история" три года подряд издавалась Академией наук. Возможно, и здесь не обошлось без протекции.
Вершиной творчества Эмина считается философско-богословский труд "Путь к спасению", который вышел в 1780 г., уже после смерти писателя. В нем наиболее полно отразилось влияние идей Киево-Могилянской академии середины XVIII в., когда схоластика Аристотеля уступила место рационализму Лейбница и Баумейстера.
В комментариях издательства к этой книге была, наконец-то, раскрыта правда о происхождении и молодых годах Эмина. Но то, что некоторые его тайны развенчаны, Федор уже никогда не узнал. Его жизнь трагически оборвалась в 1770 г., когда нашему герою исполнилось только 35 лет. Хотя и тут не обошлось без загадок. Говорят, что смерть наступила внезапно, и могилу покойника не закрыли гранитной плитой - подобное делали с самоубийцами. Или это опять была мистификация?