И та, и другая зародились в Древнем мире, в частности в Греции. Афинская демократия и спартанская олигархия существовали рядом, не пересекались, различались. Государства-полисы с высоким уровнем экономики, интенсивным сельским хозяйством, развитым ремеслом и активной торговлей тяготели к демократическим формам государственного устройства. И наоборот - олигархическим полисам Спарты была присуща консервативная аграрная политика, архаичные общественные отношения.
"Мы - говорил афинский стратег Перикл, - являемся образцом для наследования". Однако в ходе истории оценки меняются. Так, У.Черчилль высказал свое мнение о демократии в Палате общин 11 ноября 1947 г.: "Демократия - наихудшая форма правления, за исключением всех иных форм, испробованных в то или иное время, но в нашей стране распространено убеждение, что править должен народ, править беспрерывно, и что общественное мнение, выраженное всеми конституционными средствами, должно формировать, направлять и контролировать действия министров, которые являются его слугами, а не властителями". Для него демократия не была "совершенной или во всем правильной". Она - в развитии. Даже коммунисты понятие "демократия" использовали, чтобы приукрасить фасад диктатуры.
Большой толчок развитию демократии дала Реформация ХVІ в., всколыхнувшая мир просвещением, призывом к жизни могущественного разума, который величали не иначе как Богом. Развитие свободного рынка, Французская и Американская революции в конце ХVІІІ в. способствовали появлению новых демократических стран - Франции и США. Каждая из них шла к демократии своим путем. Истоки американской не только в Войне за независимость, но и в европейских мигрантах, которые везли в Новый Свет свою свободу или искали ее там. Французская демократия родилась и развилась в период Великой революционной эпохи, начиная со штурма Бастилии в 1789 г. Первым актом либерализма, например, в Швейцарии стал референдум еще 1449 г. – как реальное применение прямой демократии.
Демократия, по-разному пробивая себе путь, расширяла ареал своего применения, получала почетный статус. В бюргерской Германии вызревала долго и болезненно, поскольку веками ее подменяли "немецким порядком". Произошло ускорение из-за поражений в двух мировых войнах и внешнего влияния. После войны 1914–1918 гг. Германия не приняла демократии: общество заподозрило, что ее, как и статьи Версальского мира, навязывают победители в собственных интересах. Лишь Вторая мировая, ужасы нацистского тоталитаризма склонили немцев к разумному объединению "немецкого порядка" с принципами свободы и демократии. И немцы получили прочный залог успехов в современном мире.
Сейчас, после провала коммунистического эксперимента, демократия продолжает наступать. К 2009 г. большинство стран мира (116) были демократическими. Среди них все зарубежные посткоммунистические страны Центральной и Восточной Европы, где насаженный после 1945 г. коммунизм совершенно не воспринимался, избрали демократию, хотя и шли к ней по-разному. Одни возвращались в ее лоно (Польша, Чехословакия, Венгрия). Другие обретали ее после продолжительной борьбы с наследием коммунизма (Румыния, Болгария). Балканские страны шли к ней через обретение независимости от имперского центра. Все в той или иной степени заручились поддержкой Запада.
Однако образ жизни и архаизм мышления, веками доминирующие в отдельных регионах мира, неистово этому сопротивляются. Так, на Ближнем Востоке Арабская весна, начавшись в 2011 г., была обречена на провал, в чем мало кто сомневался. После того как встал вопрос, что же должно быть основой и содержанием коллективного сознания миллионов средних граждан, исповедующих ислам, - светские законы или законы шариата, победа осталась за последними.
Не пришла парадным шагом демократия и на территории СНГ. В его учредительных документах вопрос развития демократии как таковой вообще не ставился. Кремлю СНГ видится каркасом новой империи, что ни один из бывших имперских улусов не устраивает. Вскоре в империи началось разделение по признакам форм государственного предпочтения: империя, авторитарные государства и государства, стремящиеся к демократии. В системе СНГ Россия не перестала быть империей. Беларусь, Казахстан, Азербайджан стали авторитарными. Армения удовлетворилась ролью сателлита под эгидой Москвы. Грузия и Украина нацелились на демократию и западную ориентацию, членство в НАТО и ЕС. Наконец, в таком бульоне сформировалась система власти, в которой в одном и том же обществе как-то уживаются демократия и олигархия, этакая олигархическая демократия, или олигархизм.
Причин и последствий этого процесса много. Сложным и до сих пор незавершенным после 1991 г., за исключением стран Балтии, оказался путь к демократии постсоветских стран. Она здесь абсолютно новое явление, а в коллективном сознании общества бывшего СССР глубоко засели догмы вроде "все вокруг колхозное, все вокруг мое". Между поколениями до 1917 г. и поколениями, сформированными советским образом жизни, в котором человек - ничто, поскольку, по словам пролетарского поэта В.Маяковского, "один - даже если очень важный - не подымет простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный", пролегла глубокая борозда отчуждения. В этом же ряду отсутствие развитого малого и среднего бизнеса, особенно в аграрном секторе, что стало результатом масштабной агитации против частной земельной собственности и консервации исключительного права государства на владение и распоряжение землей. Вместо этого появились гигантские, никогда ранее не виданные в мире, неперсонифицированные агрохолдинги в сотни тысяч гектаров, которые перекрыли кислород фермерству, а значит - реальной демократии на селе, которое обрекается на полное исчезновение.
Утверждение олигархизма на постсоветском пространстве, в частности в Украине, как системы и формы политического режима на пути от коммунизма к рынку и демократии, подчиняющего своим узким, клановым интересам структуры власти и управления, стало следствием сохранения в значительной степени старой советской государственной машины в формате двух вертикалей: административной и советской. Первая стала калькой бывшей партийной, с безапелляционными правами и привилегиями, второй - отведена роль мальчика для битья, на которую сваливали все присущие системе неурядицы. И сейчас отношения между властными вертикалями не претерпели принципиальных изменений в смысле распределения прерогатив. Олигархизм в этом случае занял (закулисно!) место КПСС. Но наиболее греховным было сохранение кадрового состава старой государственной машины.
Немногочисленные диссиденты не стали инициаторами глубоких трансформационных процессов в экономике и политике. Удовольствовавшись независимостью, они непостижимым образом исчезли с авансцены борьбы за коренные изменения. Не сформировались демократические силы, которые немедленно взяли бы власть в свои руки, и новая элита, которая не побоялась бы ответственности за демократическую перестройку страны, неотложные экономические, социальные, территориально-административные и политические реформы. Не появились политические партии европейского типа. Нынешние 360 (?!) не отображают социальный спектр общества, они являются финансовыми проектами, создаваемыми под заказ кланово-олигархических групп для выполнения определенных ситуативных задач. И со временем они исчезают, как ночные бабочки после брачного ритуала.
К этой же категории негативов относится дефицит людей с творческими планами и смелыми замыслами построения демократической рыночной системы. Советская действительность таким ценным продуктом пренебрегала и нуждалась лишь в послушных исполнителях. Проблему углубила и передача (через специально для этого введенный купон, не имевший ни фактического, ни морального статуса денег) государственной собственности партийной и советской номенклатуре. Так происходило разгосударствление производственного потенциала и насаждение кланово-олигархического типа собственности. Союзником олигархата, вышедшего из союза красных директоров и председателей колхозов, стал криминал. Как результат сращивания того и другого, появились олигархи - нувориши, интегрированные во власть.
При становлении системы олигархизма широко использовались привитые гражданам стереотипы "советчины". В частности, синдром ожидания чего-то такого, что наступит само собой. Советское голосование трансформировалось в выборы тех, кто готов был к "щедротам" в отношениях с электоратом. Майданные взрывы нетерпения сигналили о наличии проблемы, но не выливались в конкретные действия, направленные на преобразование, поскольку программные неотложные меры для власти, которые она должна была бы немедленно начать реализовать, сформулированы не были. Сюда же добавилось и непонимание самой сути демократии, которую советская пропаганда долгие годы отождествляла с "загнивающим Западом". Добавилось и то, что в СССР не было практики массового антикоммунистического движения, масштабно и превентивно подавляемого террором и системой ГУЛага. Со смертью Сталина сеять страх и преследовать инакомыслящих не прекратили. Менялись лишь формы, суть оставалась.
Среди правящей элиты СССР не было мягких разрушителей коммунизма, подобных Александру Дубчеку. И таких его решительных противников и реформаторов до и после 1989 г., как Вацлав Гавел (Чехословакия), Адам Михник, Яцек Куронь, Лех Валенса (Польша). Да, страны "народной демократии" своевременно покинули борт тоталитарного корабля, погружавшегося все глубже в бездну небытия. Да, Запад помогал, если общество демонстрировало готовность покончить с Системой.
И последнее: после 1991 г. не была выписана и принята четкая программа внутреннего развития Украины, курса внешней политики. Программа на ближайшие годы и далекую перспективу.
Олигархизм совсем не против демократии. И не потому, что сегодня идти против нее себе в убыток, поскольку она задает тон в мире. Демократия для олигархизма - средство мимикрии, получение и использование власти открытой и закулисной, с должностями и без для реализации своих интересов. И не так уж важно, что они расходятся с интересами средних граждан. Сужая, таким образом, сферу применения демократии, олигархизм приспосабливает ее к своим нуждам, испоганивает в глазах массы. Олигархизм повсеместен. Без его активного участия и контроля не происходит ни одна избирательная кампания, не создаются сверху донизу законодательные и исполнительные органы власти: парламент и правительство, суд и прокуратура. У него креатура в ЦИК, многочисленные собственные СМИ, мощное материальное обеспечение.
Как следствие проникновения олигархата во все сферы жизни общества - новый парламент у нас со старыми лицами, фракции на всех уровнях власти - это группы его влияния. Олигархи окружают себя экспертами, консультантами, политтехнологами, которые организуют сценарий выборов, покупку электората оптом и в розницу, запугивают неугодных им кандидатов в депутаты. Для этого нарабатываются разного рода технологии и схемы финансовой, экономической и политической коррупции. Такую работу высоко оплачивают хозяева.
Если в парламенте те же люди, что и раньше, это означает, что ожидать положительных изменений вряд ли стоит. В общественной атмосфере повисает вопрос о досрочных выборах. Они не прихоть общества, а крайне назревшее изменение не только кадрового состава, но и содержания законодательной и организационной работы властных органов. Так заведено во всем цивилизованном мире.
Олигархическим является и способ образования правительства, когда фракции, как доверенные представители олигархата, выбивают квоты на министерские кресла. И назначенный парламентом премьер-министр может нести полную ответственность за работу лишь тогда, когда сам формирует команду единомышленников. А если министр будет представлять интересы своей фракции, а точнее - олигарха, который за или же над ним стоит, тогда правительство не единая команда, а улей с трутнями. Да и в отставку его отправить не так просто.
Парламентско-президентская республика - властный режим в формуле знака равенства между президентом и парламентом. Между ними постоянно происходит перетягивание каната, что больше всего отвечает теневой посреднической позиции олигархии. В таких условиях государственная власть неповоротлива, не может быстро и эффективно решать проблемы внутренней и внешней политики. И здесь в роли модератора выступает олигархия, которая радикально влияет на принятие решений, их форсирование или консервацию в духе философии "несвоевременно".
В мире форма государственного правления, в которой власть фактически сосредоточена в руках узкого круга лиц, часто воспринимается как "коррумпированное псевдодемократическое общество", которое время от времени прибегает к майданам и никак не может вырваться на широкий путь прогресса - демократического и экономического. Однако у того, кто идет, не сидит, не тратит время, всегда есть шанс распрощаться с призраками прошлого и их тенями в настоящем. В конце туннеля, украшенного приманками олигархизма, по которому так долго и трудно продвигается общество, как и в конце любого другого, мы непременно увидим свет.