Общество бурно обсуждает обязательное ВНО по математике для выпускников школ. Ожидается, что это должно улучшить качество отечественного математического образования. А оно, как подтвердило международное сравнительное исследование PISA, у нас далеко не такое высокое, как хотелось бы. Интересно как страны — лидеры исследования. достигли высоких результатов?
Что стоит за школьными, научными и экономическими достижениями таких стран, как Южная Корея, Китай, Япония? Специфика образования и работы в этих странах демонстрирует, что за стремительный рост экономики надо платить собственным комфортом и стрессом. Все имеет свою цену, и каждое общество выбирает приоритеты и определяется, что оно готово заплатить ради их реализации.
Развитие общества прямо связано с развитием науки и образования. Игнорирование определяющей роли естественных наук в трансформации экономики приводит не только к значительным потерям научно-технического потенциала, но и к детехнологизации и деиндустриализации страны. В последнее время в странах Европы и США мы наблюдаем общую тенденцию падения интереса к естественным наукам. Среди основных причин — эти предметы сложны, требуют системности и прежние методы преподавания уже не работают.
Если посмотреть на вкусы украинских абитуриентов, в этом году специальности, на которые в вузы нашей страны подано максимальное количество заявлений, это — право (116 689); менеджмент (92 147) и филология (76 708). Естественные науки в этом рейтинге отстают. Но в периоды пандемий юристы с менеджерами вряд ли спасут нас от болезней и создадут вакцину, они не создадут передовые технологии, способные поднять нашу индустрию. Так где же их брать?
В Украине, где научный потенциал из года в год снижается (по разным оценкам, от почти 300 тысяч научных сотрудников в 1991 году до 50 тысяч в 2020-м, из которых в НАНУ — 15 тысяч), уже очень остро стоит вопрос, где брать будущих ученых-естественников. Конечно, когда у государства есть деньги, оно может себе позволить «скупать мозги», а своим гражданам — дать возможность заниматься тем, что им по душе. Так, некоторые развитые зажиточные страны могут себе позволить не перегружать всех своих школьников математикой. К таким странам относятся США, которые в рейтинге международного исследования качества образования PISA (Programme for International Student Assessment) по математике заняли 37-е место, Украина — 43-е. А вот лидерами PISA по умению применять математику в реальной жизни являются азиатские страны — Китай, Сингапур, Япония, Южная Корея.
В TIMSS (международное сравнительное исследование качества естественно-математического образования учеников 4-х и 8-х классов) среди лидеров также видим такие азиатские страны, как Сингапур, Японию и Южную Корею. В этих странах на детей оказывают довольно значительное общественное давление в отношении изучения математики и сдачи национальных экзаменов. Яркие примеры — экзамены «сунин» в Южной Корее (обязательно математика, английский язык, история Кореи и корейский язык) и «гаокао» в Китае (обязательно китайский и английский языки, математика). К этим экзаменам готовятся годами, и для детей они — огромный стресс. «Гаокао» даже называют «тремя днями ада». А после экзаменов в обеих странах фиксируют увеличение количества самоубийств среди подростков. Это воспринимается как должное: все ради общей цели — развития, но при этом и общество стремится учесть интересы каждого и наградить и отметить умных и достойных.
Во время экзаменов все общество, затаив дыхание, следит за этим важным событием, полиция помогает школьникам добраться до школ, работники компаний выходят на работу на час позже, а в Корее во время экзамена по аудированию приблизительно на 30 минут запрещены воздушные полеты. В Китае говорят, что «гаокао» — тяжелый путь, который должен одолеть каждый.
И это — начало, дальше взрослая жизнь, где главное кредо — «Я должен работать!», а стресс — постоянная составляющая. Эти государства активно вкладывают ресурсы в развитие науки и технологий. По данным Всемирного банка, Южная Корея в 2018 году потратила 4,81% ВВП на R&D, уступив лишь Израилю. При этом в Южной Корее работает почти полмиллиона исследователей, почти 70 процентов которых трудятся в частном секторе. Средняя зарплата корейского исследователя со степенью составляет около 74 тыс. долл. в год. В корейском обществе заведено много работать. Закончить рабочий день в 6 вечера — моветон. Это могут себе позволить люди, которые не хотят карьерного роста. А не появиться на работе в выходные — откровенная демонстрация безответственности. Личная жизнь и семейное счастье явно не в приоритете.
Здесь нет времени быть счастливым, здесь надо работать.
Я работала в институтах Южной Кореи по несколько месяцев ежегодно в течение 10 лет. Вот история моей корейской коллеги мисс Ханны. Она из зажиточной корейской семьи, владеющей сетью ресторанов. Как говорит сама Ханна, ее родители заметили у нее склонность к математике и заставили поступить в Сеульский национальный университет на факультет физической океанографии. Дальше — работа в океанографическом институте исследователем. Родители гордятся дочерью, а она не в восторге от этого: говорит, что мечтала заниматься чем-то другим, «но я должна работать» — постоянно твердит она. Ханна регулярно путешествует с благотворителями в Индию, где помогает бедным индийским малышам, или на Филиппины, где помогает строить дома местным. Финансовые возможности Ханны позволяют ученой покупать брендовые сумочки «Луи Витон» (стоимостью несколько тысяч долларов) и раз в несколько лет менять внедорожник. Все эти атрибуты зажиточности женщина воспринимает как данное, но они не приносят ей удовлетворения. Ее мечта — семейная жизнь и ребенок. А это уже в Корее ни с чем несравнимая роскошь... В 35–40 лет корейские женщины начинают ходить на специальные курсы-тренинги (которые являются государственными программами), где их психологически готовят к браку и материнству. И спустя несколько лет поисков — вымечтанный брак Ханны с богатым сеульским парнем. Но здесь вмешивается корейская децентрализация — институт океанографии, где мы работаем, переезжает из Сеула в провинциальный Бусан. Поворотный момент, когда можно было бы бросить этот ненавистный институт и поселиться семьей в Сеуле. Но нет! Миссис Ханна едет вместе с институтом в Бусан и каждые выходные преодолевает 325 км, чтобы увидеть семью, поскольку «она должна работать». Семейное счастье здесь безмерно дорогое.
В последние годы государство, встревоженное стремительным падением рождаемости, прилагает определенные усилия к тому, чтобы работники уходили из офисов к семьям, любимым и друзьям. Была внедрена практика отключения кондиционирования/обогрева в офисах после 6-ти вечера. В ответ на это мой коллега принес в кабинет ручной кондиционер со словами — «Клятые популисты! Все равно будем работать после шести!».
Да, они постоянно работают, их поведение слишком рационально, а следствие дисциплинированности — постоянный стресс. Но это — цена, заплаченная ими за бурный экономический рост и невероятную организацию общества, которое может быстро реагировать на такие серьезные вызовы, как пандемия, успешно преодолеваемая этими странами. Здесь абсолютно все носят маски!
Личная свобода, возможность выбора, счастье — или интересы общества? Южная Корея, Япония уже зажиточны и могут позволить себе наконец-то быть счастливыми.
А что можем позволить себе мы? Тяжело работать и учиться — или идти за своими мечтами? Сдавать обязательное ВНО по математике — или совершенствовать то, что получается лучше?
Но, очевидно, сейчас едва ли не самое главное — уважать друг друга и носить маски!