Правительство наконец утвердило новый Порядок организации инклюзивного обучения в заведениях общего среднего образования (далее — Порядок). Предыдущий был принят еще в 2011 году и, несмотря на многочисленные попытки модернизации — доработки и поправки, оставался морально устаревшим. Он безнадежно отстал от новых законов «Об образовании» и «О полном общем среднем образовании». О ключевых аспектах Порядка Минобразования уже проинформировало общественность. Теперь пора выяснить, при каких условиях этот Порядок может быть внедрен, и каковы будут его последствия.
В целом сам подход к организации инклюзивного обучения в школах базируется на концепте «уровней поддержки»: это объем временной или постоянной поддержки учеников в образовательном процессе в соответствии с их особыми образовательными потребностями (ООП). Указанное понятие не ново в контексте инклюзивного образования, ведь так же по уровням (их пять) должна распределяться государственная субвенция на предоставление государственной поддержки лицам с особыми образовательными потребностями. Такие критерии Минздрав утвердил еще в марте 2019 года. Тогда эта идея вызвала беспощадную критику, ведь она была полностью разработана в рамках медицинской модели внедрения инклюзивного образования, — уровни определялись на основании диагнозов и Международной классификации болезней. Кстати, настоящий приказ до сих пор действует.
Нынешний Порядок тоже предусматривает пять уровней поддержки, но, к счастью, в этот раз без каких-либо болезней, потому что инвалидность или особые образовательные потребности далеко не всегда связаны с диагнозами или заболеваниями. Например, ребенок ромской национальности, не имеющий в семье опыта общения на украинском языке, или ребенок, переживший насилие или ограниченный в общении с ровесниками. Все эти обстоятельства влияют на способность принимать полное и эффективное участие в учебном процессе, и поэтому ребенок нуждается в поддержке.
Кроме этого, в июле нынешнего года были приняты изменения в Положение об инклюзивно-ресурсном центре (ИРЦ) и в Порядок организации деятельности инклюзивных групп в заведениях дошкольного образования, которыми приведены в норму уровни поддержки в образовательном процессе.
Отдельно следует отметить, что этими июльскими изменениями еще и внедрены наконец критерии (типы) особых образовательных потребностей, что неоднократно подчеркивали международные и отечественные эксперты и что было предусмотрено в законе «Об образовании».
Ранее инклюзивное образование ассоциировалось только с детьми, имеющими инвалидность или нарушение развития. Теперь инклюзивное обучение распространяется на детей, у которых есть не только интеллектуальные, функциональные, физические или учебные, но и социоадаптационные и социокультурные особые образовательные сложности (потребности). Проще говоря, теперь нормативно урегулировано и закреплено, что термин «дети с особыми образовательными потребностями» — не означает автоматически «дети с инвалидностью и/или нарушениями развития», ведь в поддержке во время обучения могут нуждаться и дети, для которых, например, родным языком является иностранный, или социально незащищенные дети, имеющие сложности в адаптации к коллективу, в обучении. Если ребенок по результатам комплексной психолого-педагогической оценки развития, которая проводится в ИРЦ, признается имеющим особые образовательные потребности, то в школе должен быть создан инклюзивный класс. В свою очередь это предусматривает выделение финансирования на доплату педагогическим работникам, учреждение должности ассистента учителя, проведение дополнительных занятий со специалистами (например, с психологом или логопедом), закупку специальных средств коррекции и т.п. Кроме того, если у ребенка значительные сложности в обучении, то ИРЦ может рекомендовать сопровождение во время инклюзивного обучения — ассистента для ребенка.
Таким образом, принятие этого Порядка — существенный шаг к переходу с медицинской на биопсихосоциальную модель инклюзивного образования, где педагоги наконец перестанут пользоваться медицинской терминологией, употребляя диагнозы и нозологии, а сосредоточатся на индивидуальных особенностях и потребностях конкретного ребенка. Ведь известно, что нет одинаковых детей, например с аутизмом (именно поэтому это — расстройства аутического спектра) или детским церебральным параличом, — у каждого ребенка свои особенности, на которые мы должны реагировать и по-разному поддерживать его во время предоставления образовательных услуг.
Конечно, перестроиться педагогам будет трудно, и на это уйдет, видимо, не один год. Потому что до сих пор вся система образования детей с ООП была настроена на болезни, недостатки и дефекты. Отсюда и происходят названия специальностей типа «олигофренопедагог» или «дефектолог». Надеемся, скоро произойдут изменения и в этой сфере, ведь каждый раз, когда общаюсь с иностранцами, я чувствую испанский стыд, перечисляя названия этих специальностей, по которым до сих пор учатся и получают соответствующие дипломы украинские студенты.
Для меня, впрочем, остается загадкой, почему авторы этих прогрессивных новшеств избегают ссылки на Международную классификацию функционирования (МКФ), ограничений жизнедеятельности и здоровья, которая, собственно, базируется на биопсихосоциальной модели и которую обязаны внедрять в практику своей деятельности все педагоги, в том числе Министерство образования и науки, что предусмотрено уже не одним документом. Ключевая терминология, наподобие «сложности» или «барьеры», взята именно из МКФ. Конечно, чтобы полностью базироваться на этой классификации, надо доработать как уровни поддержки, так и обновленную форму индивидуальной программы развития (документ, который закрепляет перечень необходимых психолого-педагогических, коррекционных потребностей/услуг для развития ребенка и разрабатывается группой специалистов с обязательным привлечением родителей ребенка для определения конкретных учебных стратегий и подходов к обучению), но за МКФ будущее.
Инструментарий МКФ чрезвычайно удобен как для выявления и фиксирования сложностей в образовательном процессе, так и для дальнейшего определения уровня поддержки ребенка. Тем более что в Украине уже есть инновационные разработки, например образовательная платформа «МКФ для инклюзивного образования», созданная Детским фондом ООН ЮНИСЕФ в партнерстве с ОО «Социальная синергия», где учителя могут получить сертификат о повышении квалификации и тем самым научиться применять МКФ в ежедневной деятельности. Создается впечатление, что МОН в данном случае «изобрел» нечто очень похожее на велосипед и, чтобы замаскировать это, избегает названия «велосипед».
Впрочем, как бы то ни было, но в указанном Порядке положительные аспекты преобладают. Прежде всего — это отход от медицинской модели инклюзивного образования и выделение уровней поддержки, что усиливает индивидуализацию обучения лиц с особыми образовательными потребностями.
Но этим переход от медицинской к биопсихосоциальной модели в образовании не завершается. Выше уже шла речь о потребности изменить названия специальностей, а теперь следует вспомнить еще и о деньгах. К сожалению, в Бюджетном кодексе и Порядке и условиях предоставления субвенции из государственного бюджета местным бюджетам на государственную поддержку лицам с особыми образовательными потребностями все еще вместо, собственно, образовательных потребностей перечисляются нарушения развития: слепые и с пониженным зрением, глухие и с пониженным слухом, с тяжелыми нарушениями речи, с задержкой психического развития, с нарушениями опорно-двигательного аппарата, с нарушением интеллектуального развития, со сложными нарушениями развития (в том числе расстройствами аутического спектра).
Как видим, нынешний подход к финансированию инклюзивного образования на основании исключительно нарушений развития противоречит нововведенным изменениям в нормативно-правовые документы в сфере организации инклюзивного обучения. На практике это означает, что если ребенок имеет особые образовательные потребности, но у него нет нарушений развития, то он не может претендовать на дополнительную поддержку в образовательном процессе, и на его особые образовательные потребности нельзя использовать средства «инклюзивной субвенции» из государственного бюджета.
Изменения к Бюджетному кодексу, а именно к статье 103 «Субвенция на предоставление государственной поддержки лицам с особыми образовательными потребностями», своевременны и даже необходимы, ведь анализируемый нами Порядок вступает в силу с 1 января 2022 года, и в новый бюджетный период мы могли бы уже зайти с прогрессивными нововведениями. Кстати, МОН могло бы воспользоваться особенностями бюджетного процесса, ведь именно в день принятия нового Порядка был зарегистрирован законопроект № 6062 авторства КМУ, которым предлагается внести многочисленные изменения в Бюджетный кодекс. Поэтому еще есть время и возможности для изъятия нозологий и перехода к особым образовательным потребностям.
Следует также добавить, что внедрение пяти уровней поддержки в образовательном процессе значительно облегчит распределение финансирования в рамках «инклюзивной субвенции», ведь до сих пор средства выделялись в среднем на одного ребенка с особыми образовательными потребностями (ООП), а все мы понимаем, что уровень поддержки может быть очень разным и колебаться в пределах от нескольких сотен до десятков тысяч гривен в год на одного ребенка. С учетом количества детей с ООП на время утверждения государственного бюджета на 2021 год, в среднем на одного ребенка из «инклюзивной субвенции» приходилось 16,5 тыс. грн в год. Но, по данным Государственной казначейской службы Украины, за два года на счетах местных бюджетов образовались остатки этой субвенции на сумму 251 млн 233,7 тыс. грн (в 2019 году — 114 млн 533,5 тыс. грн, 2020-м — 136 млн 700,2 тыс. грн). Поскольку указанные средства и в нынешнем году могут быть использованы на потребности инклюзивного обучения, то сумма на одного ребенка, с учетом этих остатков, будет составлять около 24,7 тыс. грн.
Сам факт, что с начала введения субвенции на предоставление государственной поддержки лицам с особыми образовательными потребностями в 2018 году сумма в бюджете остается неизменной — 504 млн 458,3 тыс. грн, а объем неиспользованных средств растет, свидетельствует, что до сих пор финансирование инклюзивного образования рассчитывают фактически «с потолка», а точнее — вообще не рассчитывают. Радует, что сейчас неиспользованные суммы не возвращаются в государственный бюджет, а могут быть потрачены в следующем году. В то же время, к сожалению, неединичны случаи, когда жалуются, с одной стороны, родители — на отказы в открытии инклюзивного класса из-за отсутствия финансирования, а с другой — педагоги, которые предоставляют дополнительные психолого-педагогические и коррекционно-развивающие услуги, но не получают надлежащей оплаты по факту выполненных работ.
Возвращаясь к Порядку, следует вспомнить об еще одном важном и положительном моменте: с 1 января следующего года, по заявлению родителей, детям с инвалидностью в учебном заведении могут предоставляться еще и социальные услуги из перечня базовых — согласно закону «О социальных услугах». Опять же, непонятно, почему авторы документа ограничили категории получателей такими, кто имеет нарушения опорно-двигательного аппарата и передвигается в колесных креслах или имеет нарушения зрения, слуха, ведь это позволило бы предоставлять, например, услугу дневного ухода для детей с инвалидностью, внедрение которой — дорогое удовольствие именно из-за отсутствия соответствующих помещений и специалистов. И если уже школа открыла инклюзивные классы, что чаще всего предусматривает наличие физического доступа, ресурсной комнаты, команды психолого-педагогического сопровождения, специалистов, предоставляющих коррекционно-развивающие услуги, то организовать дневное пребывание и уход в послеурочное время — вопрос лишь мотивации руководителей учебных заведений и, конечно, компетентности работников социальной сферы.
Подводя итог, можно сказать, что важный прогресс во внедрении инклюзивного образования состоялся. Остается надеяться, что эти прогрессивные изменения на бумаге остановят негативные явления, иногда встречающиеся в жизни.
Больше статей Марианны Онуфрик читайте по ссылке.