Некоторое время французская цементная группа Lafarge управляла заводом в Северной Корее, примерно в 40 километрах от Пхеньяна. Хотя на самом деле она этого не делала.
Иностранец, якобы руководивший предприятием, сидел в столице и мог посещать завод только в сопровождении надзирателя. Операционный или финансовый контроль над предприятием был иллюзорным. Французская компания унаследовала этот актив, когда купила египетскую строительную группу Orascom в 2008 году. Она сохраняла долю вплоть до 2017 года и регулярно направляла команды внутренних аудиторов.
«Добро пожаловать в Абсурдию! Россия, возможно, еще не Северная Корея, но у экспатов, управляющих западным бизнесом там, наверное, уже начало закрадываться похожее чувство тревоги», – пишет Financial Times.
Через 18 месяцев после полномасштабного вторжения в Украину значительное количество западных брендов все еще работает в России, а некоторые из них не намерены уходить. В частности, это касается немецкого ритейлера Metro и американского производителя сигарет Philip Morris.
«Руководители российских дочерних предприятий этих компаний (в случае Metro это гражданин Германии) вынуждены бороться с ужесточающейся регуляторной средой, а также с моральными проблемами, связанными с активной ролью в российской экономике, находящейся в состоянии войны с соседом. Эти группы также управляют бизнесом, который на самом деле им больше не принадлежит», – объясняет издание.
Даже если российские операции будут прибыльными, заработанные деньги все равно останутся недоступными. В прошлом году Кремль наложил запрет на выплату дивидендов компаниям из стран, считающихся недружественными, среди которых США, Великобритания и все члены ЕС.
Суммы на кону немалые: Киевская школа экономики, внимательно следящая за западным корпоративным присутствием в России, подсчитала, что только в 2022 году компании из таких стран накопили 18 миллиардов долларов прибыли в России 199 миллиардов долларов доходов. В августе Кремль смягчил правила, но при этом установил жесткое условие: выплаты не могут превышать инвестиции компании в РФ. Фактически именно режим Владимира Путина решает, кто получит свои деньги.
Если компания хочет уйти из России, то уже не стоит рассчитывать, что удастся вывести ее средства, если таковые вообще остались. Кремль должен одобрить любую продажу компаний в стратегических секторах, таких как банковское дело и энергетика. Он требует сократить стоимость активов минимум на 50%, а также 10% "добровольного" взноса в госбюджет. Но это только в том случае, если активы не были конфискованы, чтобы передать их лояльным к режиму лицам, как это произошло с компаниями Carlsberg и Danone в июле.
«Западные фирмы, решившие остаться на российском рынке, теперь застряли с миллиардными доходами, которые они не могут репатриировать. И нет оснований полагать, что российское руководство займет более гибкую позицию по этому вопросу в ближайшее время. Если уж на то пошло, то российское правительство, вероятно, займет еще более жесткий подход, с возможными арестами активов, особенно компаний, привезших в Россию научно-исследовательские разработки или высокотехнологичные ноу-хау», – говорит Агата Демаре, старший научный сотрудник Европейской советы по международным отношениям.
Рассмотрение в США и Европе идей по использованию замороженных российских суверенных активов на сумму 300 миллиардов долларов для финансирования восстановления Украины, вероятно, выльется в еще худшие новости для западных компаний в России. Если Кремль окончательно лишится этих денег, у него появятся дополнительные аргументы для захвата активов иностранцев.
Любая западная компания, которая все еще надеется вернуть свои инвестиции в РФ, ошибается.
«Помимо моральных соображений, оглядываясь назад, можно точно сказать, что для западных фирм было более разумным немедленно уйти из России, чем занимать выжидательную позицию», – считает Демаре.