Что определяет принадлежность писателя к той или иной культуре? Франц Кафка еврей, живший в Праге, писал по-немецки, но мало кто думает о нем, как о «немецком писателе». Владимир Набоков долго жил в США и писал на английском, но назвать его американским писателем можно лишь с большой натяжкой.
Михаил Булгаков был киевлянином, но украинским писателем этого уважавшего власть автора не назовешь. Николай Гоголь тоже писал по-русски и даже определил целое направление русской литературы, но, как писатель, остался чужаком, видевшим Российскую империю сквозь призму насмешливого изумления, характерного для заезжего путешественника.
А как быть с этническим поляком и одесситом Юрием Олешей, одним из лучших писателей ХХ века, который тоже писал на русском? (Его знаменитый, но сложный роман «Зависть» читал далеко не каждый, но его детскую сказку «Три толстяка» знают почти все, чье детство прошло в СССР.)
Олеша родился в 1899 году в Елисаветграде (ныне Кропивницкий), детство провел в Одессе и видел себя одесситом до конца своих дней. «Одесса! Воздух родины! Здесь начиналась жизнь», — писал он в дневниках уже в зрелом возрасте.
Одесса начала ХХ века для Юрия Олеши была преддверием западной культуры и свободомыслия. Вот как виделась ему Одесса: «Этот город сделан иностранцами. Ришелье, де Волан, Ланжерон, Маразли, Диалегмено, Рапи, Рено, Бонифаци — вот имена, которые окружали меня в Одессе — на углах улиц, на вывесках, памятниках и оградах. И даже позади прозаического русского — Демидов — развевался пышный парус Сан-Донато». «Я был европейцем», — писал он в советские годы, когда, чтобы выжить, надо было быть советским человеком, отказавшимся от западного образа мысли. На протяжении всей его жизни Одесса осталась для него образом красоты, свободы и цивилизации — всего противоположного советской России: «Образ Одессы, запечатленный в моей памяти, — это затененная акациями улица, где в движущейся тени идут полукругом по витрине маленькие иностранные буквы. В Одессе я научился считать себя близким к Западу».
Свободолюбивого Олешу радовала открытость миру, социальная мобильность и демократичность портового города. Любой человек мог повидать свет и узнать о мире больше, чем ученик гимназии. Так «сын дворника без всякой трудности произносил: Коломбо, Сингапур, Гонконг». «Однажды, когда он (сын дворника. — А.К.) вернулся после короткого отсутствия, оказалось, что он побывал в Марселе и на острове Мальта. Мир был до войны чрезвычайно велик и доступен. Я не сомневался, что путешествия будут легчайшим делом моей жизни», — писал Олеша.
С приходом революции 1917 года мир сузился до крайности. Живя за железным занавесом, отрезавшим его от Европы, Юрий Олеша, надышавшийся с детства вольным одесским воздухом, остался внутренне свободным человеком. В 1927 году, когда террор начал становиться нормой и советская власть уже безнадежно укрепилась, Олеша выпустил свой ставший знаменитым роман «Зависть», где не побоялся написать о советской идеологии, как об абсурдной, мертворожденной гадости. Героя романа зовут Николай Кавалеров. По словам Олеши, это автопортрет.
Кавалеров профессиональный комик, пишущий для варьете. Он маленького роста и красавцем его не назовешь. Временно Кавалеров живет у крупного советского начальника, заведующего продовольственным трестом. Кавалеров влюблен в племянницу этого чиновника, он мечтает о любви и славе. Но чтобы получить желаемое, он должен принять советские ценности, но раз за разом Кавалеров отказывается это делать. Даже разделить ужин с представителем советской власти для него неприемлемо. Олеша и его герой — это воины, вооруженные по отношению к советскому строю только иронией. В конце романа герой Юрия Олеши, как и сам автор, теряет все то немногое, что у него было. И герою, и автору очень страшно, но ни один, ни другой не становится конформистом.
В романе «Зависть» Олеша отважно связывает советских идеологов и советские достижения с образом экскрементов. Своего благодетеля-коммуниста рассказчик, не стесняясь, описывает в уборной за актом дефекации. Главное достижение этого коммуниста, его гордость и детище — создание недорогой колбасы для советского производства. Но наш идеологически несгибаемый герой описывает это достижение, как экскремент, выталкиваемый из заднего прохода. «Наконец порода была выведена. Из таинственных инкубаторов вылезла, покачиваясь грузным качанием хобота, толстая, плотно набитая кишка». Конечно, это не просто колбаса, а символ нового и омерзительного советского мира, его устремлений и ценностей. Хотели создать сияющую утопию, как бы говорит тут автор, но создали неудобоваримое нечто — несъедобное и мерзкое.
Юрий Олеша жил во времена, когда жива была вера, что мир можно преобразить талантливым стихотворением, прекрасной прозой, метким словом. Эта вера вдохновила его на неслыханный в советские времена риск. В своем романе «Зависть» он бесстрашно поднял руку на святая святых — Ленина и его мавзолей.
Первоначальный мавзолей Ленина в Москве был построен под влиянием идей художника-авангардиста Казимира Малевича, как простой куб. И в этот куб в прозрачном гробу был помещен набальзамированный труп вождя революции. Именно над этим кубом с лидером внутри Олеша решил посмеяться, поставив под сомнение величие вождя и создание его искусственного бессмертия.
Герой романа «Зависть» вспоминает музей восковых фигур, где в прозрачном кубе лежит восковая фигура умирающего президента Франции Сади Карно. В 1927 году, то есть всего через три года после смерти Ленина, надо думать, было не трудно заметить, что речь идет не о Карно, а о Ленине.
Мавзолей был выстроен недавно, и форма куба для здания была колоссальным новшеством. (Со временем мавзолей потерял форму куба и был облицован мрамором.)
Как и Карно, смертельно раненный анархистом, Ленин тоже был ранен при покушении Фанни Каплан. Если читатель почему-то забыл эту деталь, Олеша ему об этом напоминает в том же абзаце. Главный герой рассказывает, что пишет репертуар для эстрады и дурацкие стихи про машинистку с фамилией Каплан. Но и это не все. Герой мечтает, что когда-нибудь и он окажется увековеченным в таком же кубе: «…и будет на кубе дощечка: НИКОЛАЙ КАВАЛЕРОВ. И больше ничего. И все».
Современники, скорее всего, легко могли узнать тут насмешку над знаменитым высказыванием члена ЦК ВКП(б) и вдохновителя идеи мавзолея Ленина Леонида Красина, объяснявшего в газете «Правда», что в строительстве мавзолея лучше всего простота, и что «наилучшим решением» будет на его стене «написать просто: Ленин».
Никто в советское время не решился так открыто сказать, что труп Ленина — это банальный муляж, восковая фигура, а уж если кому и место в мавзолее, так это маленькому, но бесстрашному комику.
С укреплением власти Сталина Юрий Олеша оказался в числе опальных писателей. Его прилюдно ругали на съезде писателей в 1934 году. Он публично извинялся и каялся и, естественно, был очень испуган, но следовать предписаниям соцреализма, писать оды Сталину и сталинизму одессит Олеша не стал. Не имея возможности писать честно, этот блестящий автор практически отказался от творческой деятельности.
Но и для молчания нужна была отвага — диктатура требует от людей постоянного подтверждения лояльности. Вокруг Олеши волной шли аресты. Его близкие друзья почти поголовно были арестованы, сосланы, расстреляны, замучены насмерть в подвалах НКВД. Все это время Олеша был у НКВД на заметке и его имя появлялось в документах допросов, где, как и сегодня в России, показания выбивались из арестованных пытками.
Так поэт и переводчик Валентин Стенич свидетельствовал на допросе, что в 1936 году, проходя мимо здания ЦК ВКП(б), Олеша заявил: «А я все-таки убью Сталина». (Стенич, не скрывавший до ареста свое неприятие советской власти, был расстрелян в 1938 году.)
Каким-то чудом арест Олешу миновал. Может быть, его спасла популярность «Трех Толстяков», волшебной сказки о справедливой революции в сказочной стране.
Но в стране, где жил Олеша, никогда не было справедливости. Даже после смерти Сталина он не рискнул вернуться к беллетристике. Но писатель продолжал вести дневник, и из этих записей мы знаем, что до конца жизни он любил Одессу своей юности и тосковал по западным городам и странам, где ему не суждено было жить: «Я всю жизнь куда-то шел. Ничего, думал, приду. Куда? В Париж? В Венецию? В Краков? Нет, в закат. Вот и теперь иду, уже понимая, что в закат прийти нельзя».
Сегодня, когда Украина отстаивает свое право быть европейской державой, Олешу как писателя нужно вернуть его родине. Его прекрасный и смелый роман «Зависть» — это часть наследия украинской культуры, ориентированной на свободу, на сохранение человеческого достоинства и демократию.