В 1840 году в селе Бежбайраки Елисаветградского уезда Херсонской губернии в семье мелкого шляхтича, управляющего господскими имениями Луки Ивановича Кропивницкого родился сын Марк. Это был благородный род со своей историей семейных измен, мытарств и таких семейных перипетий, что хватило бы сейчас на полноценный нетфликсовский сериал. Кто знает, может, доживем до того, что и фильм снимут.
А сейчас дожили до того, что город Кировоград, названный в «честь» одного из организаторов репрессий, от которых страдала и Советская Украина, — Сергея Кирова, переименовали в честь человека, который едва ли не больше всего этого заслуживает, — писателя, драматурга, театрального режиссера, гениального актера и автора популярных песен Марка Лукича Кропивницкого. Именно он в 1882 году организовал в центральной части Украины одну из первых украинских профессиональных трупп, куда вошли Мыкола Садовский, Мария Заньковецкая, Панас Саксаганский, Иван Карпенко-Карый, Мария Садовская-Барилотти, Анна Затыркевич-Карпинская. Позже эту талантливую плеяду будут величать «театром корифеев».
Сейчас Театром корифеев именуют себя «наследники» — Кировоградский академический областной украинский музыкально-драматический театр им. М.Кропивницкого. Опечатки здесь нет — Кировоградский… областной… Тут, скорее, есть отсутствие здравого смысла и политической воли. И здесь 22 июня была я. Театральное сердце завело меня в Театр корифеев на премьеру спектакля «Перед волею».
Тех, кто побывает здесь впервые, город Кропивницкий точно удивит. Уютом, размеренным темпом жизни, отсутствием «донебесных» небоскребов, сохранением невероятной архитектурной красоты зданий ХІХ века и более древних. И, конечно, гордостью города — Театром корифеев, построенным в далеком 1867 году. Театр в хорошем состоянии, местные театралы поговаривают, что ремонт недавний. Но «свежим глазом» вижу, что лепнина на здании кое-где отваливается.
Перед театром — просторная площадь с большой клумбой, засаженной цветочной композицией, возле театра цветут розы, лаванда и какие-то удивительные кусты. И всю эту гармонию умножает на ноль заброшенный то ли парк, то ли скверик рядом.
По дороге к памятнику-бюсту Марку Лукичу, установленному во временном «царстве» высокой травы и сорняков возле театра, бросается в глаза агрессивная реклама — сразу пять баннеров-афиш о сегодняшней премьере. «Перед волею» — спектакль по одноименной пьесе Марка Кропивницкого.
Почему-то фейсбучным «специалистам», даже не видевшим этот спектакль вживую, показалось, что Кропивницкий может стать настоящей театральной Меккой. Театр корифеев сразу самоуверенно перефразировал эту мысль на своей странице, заметив: «Кропивницкий — художественная столица Украины». Как говорит народная мудрость, «дай Бог нашему теленку и волка съесть».
Ну а пока для полноты картины театральной жизни в Кропивницком расскажу о другой грызне, а точнее — истории с оттенком криминала на актуальную тему о воле-неволе.
В конце декабря 2022 года руководить Театром корифеев назначили Вячеслава Вандрашека (до этого работал главным администратором театра имени Кулиша в Херсоне). Не сдружился Вандрашек с местной властью, поэтому с ним разорвали контракт и в сентябре 2023 года директором выбрали режиссера из Киева Сергея Корниенко. Так директор Вандрашек оказался «на воле» от своих обязанностей и обратился в суд. Вроде уже и возобновили, но и не пустили фактически на рабочее место. В общем, волокита продолжается.
На воле сейчас и Сергей Корниенко, которого в марте 2024 года задержали по подозрению в получении взятки за трудоустройство в театре. С мая 2024 года директора Корниенко отстранили от должности, но не уволили (облрада не набрала голосов). Санкция статьи предусматривает до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества. После внесения залога в размере 242 тыс. грн Корниенко отпустили на свободу. Рассмотрение обвинительного акта в суде продолжается.
Евгений Лавренчук, которого назначили временно исполнять обязанности директора Театра корифеев и который в свое время имел богатый опыт режиссерской работы в России, тоже не на словах знаком с судебным процессом. В 2013 году суд Томска (Российская Федерация) отказал Лавренчуку в удовлетворении иска о защите чести, достоинства и деловой репутации. Дело касалось обвинения в пропаганде гомосексуализма среди детей, которую местная власть увидела в постановках Евгения в томском Театре юного зрителя. В 2014 году Лавренчук из-за несогласия с аннексией Крыма и событиями на Донбассе покинул Россию, переехав в Украину. Громкими скандалами (от наград до избиения и разрыва контракта) сопровождалась с 2018 до марта 2021 года творческая работа Евгения как главного режиссера Одесского театра оперы и балета. В декабре 2021 года Лавренчука арестовали в Италии по запросу России об экстрадиции в связи с решением одного из судов Москвы о заочном аресте по обвинениям в мошенничестве в крупных размерах. Позже суд Неаполя признал обвинения против Лавренчука сфабрикованными, а мотивы преследования — политическими. Лавренчук на воле, в Кропивницком и как временный руководитель и режиссер театра презентовал свою первую работу на сцене Театра корифеев — «Перед волею».
Как указано на рекламном баннере спектакля и идентичных по дизайну программках: «Марко Кропивницький, інсценізація Євгена Лавренчука». На сайте театра слово «інсценізація» можно понять четче. Под примечанием о двухчасовой продолжительности постановки приводится текст о том, что спектакль 16+, содержит сцены с обнаженными телами; в нем используется специальный свет и мерцание света, который может вызвать повышенное возбуждение нервной системы, — не рекомендован для зрителей с эпилепсией; спектакль включает сцены с имитацией разрушения помещения; и в завершение, он не рекомендован людям с уязвимой нервной системой.
Пояснение честное, но вместе с тем и странное. Неужели в Украине, страдающей от войны, ежедневных потерь, горя и боли, есть люди с НЕуязвимой нервной системой?! Зачем такие «спец»эффекты, лично мне непонятно. Сама жизнь, а точнее, соседи-изуверы попортили нервы зрителям премьерного показа 22 июня двумя воздушными тревогами. Из-за этого спектакль начался на полчаса позже, а зрители вместо того, чтобы идти в убежище, расслабляли нервы коктейлями в уютном театральном буфете. Спектакль, запланированный без антракта, благодаря второй, более чем 40-минутной тревоге, вновь собрал самых стойких театралов в том же буфете.
Сюжетная линия в постановке не соблюдается. Здесь собственное прочтение, избирательное и, конечно же, современное. В драме Кропивницкого — пять действий и более 50 действующих лиц. Режиссер оставил «жить» только 18 избранных и ввел в спектакль своего персонажа, которого Марк Кропивницкий упоминал лишь описательно, — мать. Актеры играют в одном составе.
По пьесе, главная сюжетная линия: богатый помещик Пидгайный — отец-одиночка. Драматург вспоминает о бурной личной жизни богатея, который часто катается в Европу. Его уже взрослая дочь Орыся выросла на удивление не избалованным ребенком, не мажоркой, как охарактеризовали бы сейчас. Как и положено тогдашнему ребенку из богатой семьи, Орыся хорошо воспитана, играет на фортепиано. Капельмейстер Диброва, у которого училась Орыся, знакомит ее с молодым парнем Юрком, которого рекомендует как талантливого скрипача. Между молодыми людьми возникает любовь с первого взгляда. Единственное и непреодолимое препятствие: Орыся свободная, Юрко — крепостной. Марко Лукич специально отмечает, что все это «происходит в 1860 и 1861 годах». Пока отец долго находился за границей, Орыся рожает сына от Юрка. От страха ответственности за расплату и бесчестие Юрко убегает из имения, воспользовавшись фальшивыми документами «свободного человека». По дороге неудачника-беглеца узнают, он возвращается, и одновременно с этим в свое имение из очередного вояжа приезжает Пидгайный. Правда выходит наружу. Орыся до последнего будет защищать неровню себе — любимого Юрка, и так, что даже замахнется на отца кинжалом, но в тот момент сама упадет замертво. Отцу почти сразу сообщают новость о необходимости присутствовать завтра на прочтении манифеста об освобождении крепостных. Юрко пытается использовать кинжал, убив себя, но Пидгайный его сдерживает, фактически прощает и просит жить для сына, его уже признанного внука.
«Вся ця історія, на мій погляд, надто неправдоподібна і штучна, не кажучи вже про наскрізь довільну драматичну будову; цілком очевидно, що і село має свої любовні драми, однак ці драми відбуваються звичайно дуже тихо, без трагічних фраз і гучних афектів. Зрештою, люди села дещо більше загартовані, ніж у пана Кропивницького; вони ані сльозами так швидко не заливаються, ані не умирають так раптово, ні з того ні з сього, ані не божеволіють, ані не плавають в такому соусі вічної, хоча б і приперченої дотепами сентиментальності…» — писал Иван Франко, который ко всем своим добродетелям был еще и театроведом. Правда, это — о другой пьесе Марка Кропивницкого «Дай серцю волю, заведе в неволю». Универсальными словами Ивана Яковлевича можно было бы вполне спокойно описать и сюжет драмы «Перед волею».
Вот такой «неправдоподобный и искусственный, не говоря уже о насквозь произвольном драматическом построении», спектакль представил на суд зрителей Евгений Лавренчук.
«Після обіду. Зало. Столи покриті скатерками, скрізь посуда, пляшки, ножі, вилки, чарки, стакани. З правого боку фортепіано, біля нього пюпітр. Обстанова багата і розкішна». Не подумайте, что я снова возвращаюсь в буфет, нет. Это начало пьесы у Марка Кропивницкого.
Зрительный зал, занавес открыт, на авансцене посредине — больничная койка, на которой лежит, как оказалось, Юрко (Никита Капелюшный). Налево на краю сцены — два стула, на одном из них — телевизор, включенный и повернутый к зрителям. Большие операционные лампы отчасти направлены на зрительный зал. На сцене стоят манекены, и в глубине видны действующие лица, завернутые то ли в одеяла, то ли в материю. Собственно, все, что находится на сцене, можно рассмотреть полностью, она освобождена от лишних занавесей. Израильский сценограф Ефим Руах, сотрудничавший с Евгением Лавренчуком в Москве и Одессе, в кропивницком театре приглашает зрителей не в конкретный город или село. Нет, добро пожаловать в «Азовсталь».
Подсказка о месте, ставшем символом стойкости и испытаний, звучит словно из телевизора, который на авансцене в самом начале смотрит мать (Инна Вдовиченко). «Прощай, світе, прощай, земле, неприязний краю. Мої муки, мої люті в хмари заховаю», — звучит затем песня на слова Тараса Шевченко и музыку Валентина Сильвестрова. В описании к спектаклю указано, что Евгений Лавренчук — не только постановщик, но и автор звуковой и пластической партитуры. Музыку Евгений подобрал очень красиво, словно компенсируя обещанные спецэффекты. Правда, справедливо было бы указать, откуда эта музыка, кто автор. То же и о песне Russian Dance (2023 Remaster) Тома Вейтса, которая неоднократно звучит в спектакле. Упоминания о музыкальном авторстве известного американского композитора и певца не нахожу ни на сайте, ни на афише. Поэтому я и решила лично (через верифицированные соцсети композитора) уточнить у господина Вейтса, как происходило украино-американское сотрудничество и удовлетворен ли он его результатом.
С первых действий Юрка на сцене понятно, что он в собственной реальности — в ином мире. Сначала он хватается за слова каждого из персонажей, повторяя их, затем молится, словно надеясь ожить и вернуться в реальность. Юрко в операционной одежде — это фактически тканевое полотно с прорезью для головы и завязками по бокам. «Сцены с обнаженными телами», а точнее, телом — это о Юрке. Под той условной одеждой он в чем мать родила.
Орыся (Элизабет Давидян) словно раздваивается в спектакле. Одна — дочь Пидгайного, вторая — с больничной койки. Такое объединение-раздвоение, по моему мнению, искусственное и неоправданное. Сначала умирает одна Орыся (правда, воздушная тревога не дала ей умереть до конца). А после вынужденного антракта дочери Орыси нет. Исчезает и мать, оберегавшая ее, тоже как мания-призрак. Но позже Орыся появится, чтобы погибнуть второй раз.
К тому же абсолютно непонятно, почему режиссер не воссоздал хотя бы минимального взаимодействия влюбленной пары. Орыся влюбилась, Юрко пошел на середину сцены молиться. Для спецэффекта пускают дым, затуманивая не только сцену, но и зрительские легкие и сознание.
Отец Орыси Пидгайный (Евгений Скрипник) — мужчина, слишком молодой для отца девушки такого возраста, импозантный, в деловом костюме (напоминаю — на «Азовстали»). Без галстука, и то хорошо. Его сценическое отношение к дочери очень безэмоциональное. Так, словно ему чаще всего безразлично, что и как будет дальше. Монотонный тон актера периодически убаюкивает зрительское внимание.
Костюмы (Мира Матчина) в спектакле — отдельная тема, интересная и опять же спорная. Орыся носит поверх платья модный корсет. Не только у нее есть этот непонятный атрибут. После спектакля я остановилась в холле театра, где перед памятником Марку Кропивницкому лежит солидная по толщине «Книга почесних гостей». И пока читала отклик-благодарность Сергея Притулы за возможность выступить с варьятами в таком прекрасном зале, рядом остановились две женщины. Из разговора было понятно, что обе — заядлые театралки. Не хватит мне разрешенных редакцией символов, чтобы пересказать, КАК они пытались объяснить друг другу конструкции шатров-палаток на сцене, титров, кое-где не совпадавших с текстами, озвученных актерами вагонеток и рельсов. Но особенно экспрессивно дамы обсуждали костюмы. И если про балетные пачки одна из барышень коротко резюмировала: «Так Лавренчук же — оперный режиссер. Вот и одевает в то, к чему привык». А одел он в те пачки со временем почти всех актеров, задействованных в спектакле, и выпустил потанцевать под «Баядерку» (кто как умеет). Корсеты остались загадкой.
На самом деле все очень просто. В одном из интервью Евгений Лавренчук сказал, что ему очень нравится эстетика арт-деко и начала 1920-х годов. И добавил, что в любом его спектакле будет элемент этой эпохи, поскольку режиссеру кажется, что он сам оттуда. Вот и вся «искусственная» история корсетов.
Режиссер вводит в свою инсценировку сборный образ женщин-вещуний, объединяя триедино пани Шкорупскую (Тамара Лаптева), пани Гордецкую (Виктория Майстренко) и няньку (Евгению Миронович). Очень заметно, как эти актрисы наслаждаются своей игрой. Возможно, такое «осовременивание» для них — новый опыт. Между душевными перипетиями провидицы торжественно зачитывают Валуевский циркуляр 1863 года. Позже на авансцене, перед тем же телевизором эти пани будут имитировать чтение газеты «Сільські вісті» с ярким «надзаголовком» — «кровожерливим московитам саміт миру не сподобався». Но снова будут предвещать зло.
Есть в этом спектакле и прошлое, и будущее, и настоящее. Текст Марка Кропивницкого, правда, найти иногда тяжело. Может, поэтому среди команды творцов спектакля указаны: драматург Антон Литвинов. Так, начали за здравие, а результат почти классический. Интересно, что дописал к тексту корифея пан Антон. Из нового, точнее, непривычного, я услышала два нецензурных слова. Уже руки болят набирать текст, где постоянно прошу писателей-оригиналов оставить в покое и не заниматься матюкизацией классики.
Одним из главных героев спектакля режиссер делает капельмейстера Диброву (Анатолий Шевченко), отмечая его как Корифея. Седовласый, статный и эмпатичный к действующим лицам Диброва не дает подсказок, чтобы разгадать, кто же такой этот Корифей. Для Марка Кропивницкого он слишком спокойный по характеру. Братья Тобилевичи — тоже корифеи, но тоже не совпадают с предложенным образом. Зрительское просветление на меня не снизошло, к сожалению. Опять все сложно.
По поводу света в зале, да и в городе в целом. Здесь классика во всей красоте — облэнерго кошмарит отключениями так, что во время спектакля свет пропадал неоднократно. Причем это очень удачно вписывалось в концепцию действа, поэтому не было понятно, то ли по графику, то ли по режиссерско-осветительскому замыслу.
Весной этого года Евгений Лавренчук поделился планами о новой концепции театра в Кропивницком — «Возвращение Корифеев». Пообещал, что будет что-то не только классическое — in literature, но и направление «Корифей среди нас». Это реализация режиссерских и временно-директорских планов, а пока что вместе с постановкой своего первого спектакля в театре Евгений, у которого есть еще и диплом французской кулинарной школы Le Cordon Bleu, придумал и уже провел гастро-перформанс «Учта на Хуторі Надія». Это театрализованное угощение на территории Государственного музея-заповедника Ивана Карпенко-Карого, расположенного в 30 км от театра. Участие в учте для «чужих» не бесплатное — фактически двойная стоимость билета в первом ряду театра.
На второй день после премьеры спектакля — «лебединых перформансов» и катания вагонеток с оркестром по сцене Театра корифеев и не только, я поехала по кулинарному маршруту учты, которая должна была состояться на хуторе. Правда, я направлялась с другой целью — посетить могилу Ивана Карпенко-Карого. Не заехать на хутор было бы преступлением. Именно «Хутір Надія» — настоящая Мекка, где хоть раз в жизни должен побывать каждый театрал-украинец.
Приготовления к учте в этот день на территории музея-заповедника шли полным ходом, даже оригинальные подсвечники стояли на столах. Напоминало очередной антураж любимого режиссерского арт-деко. Есть какая-то хуторская романтика в том, чтобы зажечь днем свечи. Хорошо, что это не электрика и нет на перформеров облэнерго. Но электричеством пусть занимаются энергетики, а для репертуарного блага театра должны потрудиться театроведы и пылкие любители театра, которые, надеюсь, не променяют совесть и честность на учтовские кулинарные вкусняшки.
Следующая «Учта на Хуторі Надія» состоится 29 июня в 12:00. В этот же день в Театре корифеев в 17:00 запланирован последний в июне показ спектакля «Перед волею».