На сцене главного драмтеатра страны (Национального имени Ивана Франко) состоялся «необыкновенный концерт». В афише он обозначен как «Романс. Мастер-класс».
Это очередной авторский проект (с важным уточнением «по мотивам пьесы «Безымянная звезда») от режиссера-визионера Александра Билозуба. С заметным вовлечением в работу «вокальных данных» голосистого штата государственного театра.
У друзей и недругов проекта возникнет немало вариаций для его смысловых и жанровых характеристик. «Эстетский капустник», «поют и говорят драматические актеры», «концерт по заявкам», «синтетическая музыкальная фантазия с участием массовки», «старые песни о главном».
И так далее.
Тут уж, как ведется, «пусть говорят»… Потому что для меня (в частности) эта премьера не столько творческое событие, сколько латентный акт «громадянської непокори»: эдакий репертуарный вызов. Безнадежное ретроплавание (брассом) против нынешнего течения - повсеместного мутного музыкального потока.
Ну и еще, если хотите, это интеллигентная оплеуха по лоснящейся физиономии теперешней шоу-бизнесовой действительности. И неопосредованно по нему самому - по «коллективному Поплавскому»... В сводный хор которого (кроме отца-основателя) вовлечено остальное неземное фанерное «счастье», «укравшее» у многих всяческие представления о подлинниках в песенном жанре…
…Осточертев уже до изжоги и не реагируя ни на какие гневные публичные филиппики Анны Герман, «коллективный Поплавский» цветет и пахнет. И делает вид, что «поет». А вы - по-прежнему - делаете вид, будто бы - «слушаете». Не стошнило?
В это же время спектакль «Романс» и предполагает, в первую очередь, гражданскую миссию… Миссию спектакля-просветителя. Спектакля-напоминателя. Спектакля-экскурсовода - по древней и полузабытой украинской песенной территории.
Постановка пытается воскресить мелодичную Атлантиду, на наших глазах утонувшую в мути кривоэфирных помоев. Когда-то на этом месте был волшебный «континент». И на оном прежде романтические и творческие люди пели о чем-то человеческом, а их стихи без риска для уха можно было бы называть лирикой, а их музыка предполагала мелодику. Ну а смысл… Его в те давние времена авторы не «щупали» по расположению «ниже пояса» (как, например, Потап и остальная «банда» иже с ним). Поскольку прежние песенники, «утонувшие» (или засыпанные песками забвения), отчетливо осознавали: смысл - это все-таки «выше»… Там, где бьется сердце, где болит душа. Где синхронным молоточком что-либо тикает тебе в мозг, а значит, и мозги в тех головах когда-то предполагались.
Замечательный, пусть и не во всем системный, песенный репертуар представляет премьера. Слова и музыка - различных эпох. Стихи и мелодии: Богдан Веселовский, Анатолий Горчинский, Ирина Губаренко, Платон Майборода, Марко Кропивницкий, Иван Небесный, Олександр Олесь, Игорь Поклад, Андрей Малышко, Юрий Рыбчинский, Васыль Шумлянский, многие другие.
Такой концерт «по заявкам» - будто жестокое (и укоризненное) напоминание современному слушателю (зрителю) о том, что и эстрадная песня может быть умной, чувственной, душевной. И от такой песни может заболеть душа. И эта же душа - посредством песни - может излечиться… Вот слушаю на премьере в восьмом ряду старинные «Квіти ромена» - и вспоминаю одну из первых исполнительниц. Талантливую, скромную Валентину Куприну. Ей уже далеко «за». Недавно встретились в центре Киева на открытии мемориальной доски Ирины Молостовой и Бориса Каменьковича. Куприна тогда подошла с добрыми словами, а я подумал не только о замечательных песнях, когда-то исполненных ею… Думалось о человеческом достоинстве, которое не позволило этой женщине унизится, чтобы «выхлопотать» себе какое звание или поощрение: заслуженную, народную. При том, что ею искренне восхищался В.Ющенко (еще в свою президентскую бытность), а все равно осталась на закате лет с криминально минимальной пенсией, безо всякого звания. Лишь с прекрасными украинскими песнями - в репертуаре своей судьбы. (Естественно, в этом свете даже бессмысленно напоминать, сколько бездарной дряни только за последние годы обзавелось высшими государственными поощрениями…).
Таким образом, самое ценное в представлении франковцев - то, что и прописано в первой части их двустворчатого названия. «Романс» (украинский). Поскольку «мастер-класс» (в связи с конкретным постановщиком) - еще не значит «мастер касс». Тут к бабе Ванге не ходи: премьеру поджидает незавидная экономическая участь. Одних слушателей «дрессирует» иной репертуар - им не до старинных «романсов», а другим, невзыскательным, непонятно даже название постановки... Хотя в качестве композиционной рамки для представления режиссер и использует во всех отношениях выигрышную пьесу - «Безымянную звезду» М.Себастиану (в 1978-м ее хрестоматийно экранизировал Михаил Козаков с Анастасией Вертинской в главной роли).
От «Звезды» (первоисточника) постановщик оставил провинциальный вокзал, на котором поют драматические актеры. Сохранил и отдельные диалоги главных героев румынской пьесы. Впрочем, и эти тексты впоследствии кажутся необязательными вставными «разговорными номерами» в музыкальной композиции.
На мой взгляд, не во всем доказателен постановщик в выборе именно такой - специальной - драматургической рамки. Почему «Безымянная звезда», а не, скажем, «Станционный смотритель»? И почему из популярной пьесы (в таком случае) не «выдавлены все соки», поскольку сюжет увлекательный, и побуждает полет фантазии в любом направлении.
Ясно одно: важна не пьеса, здесь нужен вокзал. Как писал Б.Пастернак: «Вокзал, несгораемый ящик разлук моих, встреч и разлук, испытанный друг и указчик, начать - не исчислить заслуг…»
Как раз на вокзале - в ареале встреч и разлук - нам и предлагают выездной концерт франковской филармонии. Репертуар рассчитан стратегически. Но не всегда продуманы сценические «регистры»…
И в таком случае показательно, что главными героями становятся не персонажи обильно цитируемой пьесы, а мимолетные вокзальные люди-фантомы.
Они - «безымянные звезды» (вот вам и название для кассы!).
Они - без имен и без судеб.
Это те персонажи, которые не только рьяно таскают ручную кладь, но еще и поют - что есть мочи.
Шустрый вокзальный муравейник в спектакле то и дело оживает, эстетически облагораживается. Это все-таки не затрапезные бомжи из киевского отстойника, увидев которых лучше посторониться, а неизвестные загадочные пассажиры «с каким-то секретом», с припрятанным за пазухой музыкальным приветом.
Режиссер - уже с высоты руководящего положения - покрутит вправо-влево привокзальную шарманку… И зал ожидания наполняется мелодиями и ритмами украинской эстрады 50-
70-х, других дальних лет. Пьеса румынская, музыка украинская. Одним словом - Евросоюз.
При этом сурово замечу: не все драматические артисты у нас поют хорошо. И не всем из них это следует делать публично.
Только лишь некоторые - сквозь песенную образность и свои сценические фантазии - сочиняют прямо на наших глазах плотские живые сценические микроорганизмы. Как осколки судеб, однажды разбитых и однажды блеснувших в толчее, а затем потускневших, куда-то испарившихся…
Волнует выход «трех сестер» в летах (актрисы Галина Семененко, Галина Слипенко, Ольга Цимбалист): и эти, возможно, тоже собрались «в Москву», да куда им - поезда в ту сторону не ходят. Очень приятно мне наблюдать, когда безо всякого текста «знает, что делать» на сцене «вокзала» актриса Светлана Прус (Кассир). Энергичная, подвижная, объемно сладострастная и по-феллиниевски гротескная, а также вечно себе на уме, она точно такая же работница ЖД, каких и видим частенько в вокзальных окошках, когда покупаем билет то ли на юг, то ли на север. Вдруг неожиданно ангельское явление - Цветочница - посреди вокзальной клумбы. Еще одна безымянная звезда, трепетно сыгранная и замечательно спетая Анжеликой Савченко. Чувствуется, что в жизни этой девочки есть и своя тайна, и своя натянутая струна, к которой чужим пальцам лучше не прикасаться. Всего-то лишь несколько появлений у сценического «фантома», названного в программке «Провинциалка», но актрисе Татьяне Михиной и этого достаточно, чтобы сорвать бурные аплодисменты, приноровившись под стиль а-ля Мерилин Монро. Сильный голос, редкий сценический темперамент - все при ней, несмотря на мимолетность видения - и в этом спектакле, и в некоторых других… И снова с сожалением бубнишь, что репертуарные горизонты пока недостаточно расширены для потенциала некоторых избранных талантливых молодых, из которых бы будущих репертуарных лидеров - лепить, творить, «малевать». Репертуар, впрочем, сегодня чаще верстается с расчетом на «шестидесятников», гарантов внутрикорпоративного покоя в этом театре.
Но это общее. Пока - о частностях.
…В частности, этот же спектакль демонстрирует прежнюю художественную платформу постановщика: слыть и быть «пленником собственных мечт»… «Сбыче» которых регулярно содействуют худрук и директор...
Но, как это порою случается, не всегда даже самые яркие замыслы соразмерны премьерным результатам.
Выше замечено о «нецелевом использовании» самодостаточной зарубежной драматургии… И при этом слишком самонадеянно смотрится в афише (над названием) имя самого режиссера, как «автора пьесы». Хотя в основе-то - и пьеса чужая, и романсы предполагают конкретное авторство. А в нашем случае имеем дело скорее со сценарным планом, со сценическим монтажом. Но явно не с полноценной драматургией. Не с оригинальной «пьесой».
Несколько запутавшись в таких вот мечтах и фантазиях, постановщик, как оказалось, запутал и зрителя. В том числе и в решении ключевого образа.
В оригинальной пьесе это Мона (с появлением которой начинается кутерьма). Здесь, у нас, просто Неизвестная (как будто бы с картины И.Крамского).
В своем же релизе постановщик декларирует, что в спектакле «життя вокзалу маленького містечка порушує поява незвичайної пасажирки, її поява ламає сталий перебіг буденного життя мешканців міста, а для місцевого Вчителя стає втіленням мрій про її величність Любов…».
Однако главный женский образ (актриса Лариса Руснак) подается излишне утрированно. Наигрыш - в сценической речи, в общем сценическом рисунке. Очевидно, окончательный силуэт роли так и не найден.
И, по сути, ломается сам каркас затеянной режиссером конструкции. Именно «такая» героиня - откровенно земная и часто не к месту кривляющаяся - ничего «изменить» не способна. Она - «такая, как все». А может, и похуже других, отставших от поезда?
…Ноты запаха, которые предполагает женский образ из «Безымянной звезды», довольно разнообразны: красота, порок, фальшь, восторг, искренность, наивность, даже цинизм (местами). Ей было «чем» соблазнять - и учителя, и богатого содержателя. Но постановщик так и «не договорился» со своей Неизвестной: в какую игру им играть? Кого - «соблазнять»? «Кака така любовь?» - переспросили бы в другом известном фильме. И, к сожалению, это далеко не лучшая роль артистки (относительно недавно отлично подавшей Фриду Кало в хореодраме того же постановщика). И изначальный замысел зависает, как компьютер. Выходит, не героиня преображает захолустный мир одним своим явлением, а все с точностью до наоборот. Мимолетные странники, безымянные привокзальные призраки-«звезды», будто бы бросают свет и на нее - на эту Неизвестную, заблудившуюся во временах и в жанрах, попавшую не на ту станцию.
...В остальном, спектакль-«романс» можно уверенно пропагандировать в среде национально сознательной интеллигенции, учащихся старших классов, студентов консерватории, зрителей телеканала «Ностальгия». Концерт состоялся - «номер прошел».