На августовском Одесском фестивале театров с метафорически белоснежным названием "Молоко", Гран-при получил спектакль "Калека с острова Инишмаан" (Ровенский театр, режиссер Владимир Петрив). А исполнитель роли калеки Билле Игорь Николаев признан лучшим актером фестиваля.
Возможно, майский отзыв на эту постановку ("Слова Макдонаха, музыка Николаева") что-то таки мистически напророчил? Ибо ровенский спектакль пятилетней давности будто родился снова. К нему снова приковано фестивальное внимание как на западе Украины, так и на юге.
Сама пьеса Мартина Макдонаха о бедном калеке-мечтателе (1996) воспринимается как классика современной драматургии. А образ Билле, считайте, - один из определяющих (почти хрестоматийных) в сценической летописи современности. В пьесе, как настаивает сам автор, его калеке лет 17–18, к тому же в финале он предчувствует быструю смерть. В ровенской психодраме герой вне возраста. То есть ему где-то за 30, и это лишь усиливает горькую драму его увечности - с ней приходится как-то мириться, жить.
В финале доброе украинское режиссерское сердце дает герою (и зрителям) надежду, "выпрямляя" макдонаховского неудачника и даря ему чудесное исцеление. Хотя манера игры актера И.Николаева далека от эфемерного желания "утешения", то есть удовлетворения радужных сериальных желаний широчайшего зрительского круга. Игорь играет сдержанно, иногда сухо, концентрированно драматически. Он не выставляет увечье своего Билле на первый план, а, наоборот, первым планом делает его внутренний мир, острый ум, доброе сердце и человеческое достоинство.
Эта его роль нашла многих почитателей в родном Ровно. А также в городах и городках, где спектакль гастролирует или фестивалит, как, например, недавно в Одессе.
Конечно же, об этом актере (о котором пишу) не знают ни Влад Ряшин, ни Юрий Минзянов, ни даже мой FB-friend Дмитрий Гольдман (киты и акулы нынешнего кинопроизводства). И жаль, что не знают. Потому как от отдельных растиражированных лиц на телеэкранах уже тошнит. А тут у нас, в провинции, есть - действительно есть! - лица и новые, и интересные.
Это лица, даже судя по фото, как лист с мольберта, предполагающий дальнейшие капризные и неожиданные рисунки в различных жанрах-амплуа. То есть может быть комиком, трагиком. И когда скажет В.Петрив (его режиссер) - даже страстным романтиком тоже может быть. Эта актерская природа подобна, простите за неологизм, чему-то "женемироновскому": гибкая, лиричная, внежанровая, очень хитрая и придирчивая.
Такую природу любит площадка, поэтому они (актер и сцена) всегда обволакивают друг друга - словно в объятиях.
Такую природу отслеживают и столичные режиссеры. Недаром Максим Голенко сделал его же неглавную роль в "Белой вороне" (Шут-дьявол) главной.
Откуда такой взялся? Из Здолбунова (сам о себе говорит: "здолбуновский чел"). Окончил РГГУ (специальность - "театральное искусство"). В Ровенском театре с 2005-го. С того времени, когда пришел на кастинг к Александру Дзекуну в спектакль "Берестечко". Среди сыгранного - Сципион ("Калигула"), Добчинский ("Ревизор"), множество сказок.
И, конечно, калека Билле в пьесе Мартина Макдонаха.
***
- Игорь, в свое время и Мария Заньковецкая, и классики МХТ, играя больных или сумасшедших, посещали разные медицинские учреждения. Искали для своих сценических героев соответствующий диагноз и особенности поведения. Как рождался ваш Билле, герой, которого все толкают, унижают, а он, несмотря на свои физические недостатки, тянется к большой мечте - большому кино.
- Когда мы только взялись за "Калеку", то передо мной как актером встал вопрос: а какой же на самом деле физический недостаток у этого Билле? Долго на эту тему говорили с режиссером Владимиром Петривом. Позже я начал наблюдать за людьми с разными физическими недостатками. Однажды увидел, как по улице идет мужчина лет 35 с очевидным диагнозом ДЦП, но идет самостоятельно! Он старался удержаться. Чеканил каждый шаг. Это меня растрогало. Вызвало восторг: какие усилия прилагает этот человек, чтобы снова и снова встать на ноги, сделать каждый новый шаг!
Мне показалось, что это шел мой Билле.
Позже я вышел на сцену с определенным рисунком тела своего героя - и стало понятно, что калека Билле, наконец, найден.
Игра воображения в таких сценических случаях тоже важная вещь. Надо придумать, как он держит ложку, как пьет чай, как читает книгу.
Надо погрузиться в его тело, душу.
Поэтому, понимаете, некоторые законы создания сценического образа остаются неизменными - как во времена Заньковецкой, так и в наши. Прежде всего - наблюдение и фантазия.
- Не один год вы играете в провинции (хотя театр успешный). И сама тема театральной провинции одновременно эмоциональная и немного печальная. Есть ли ощущение, для кого играешь, для чего играешь? Или, как спросил бы А.Чехов, "зачем живем, зачем страдаем?"
- Знаете, когда погружаешься в образ, то ни о чем подобном не думаешь. Для кого, для чего? Древние греки когда-то играли для неба, для богов. Некоторые современные актеры играют только потому, что не могут не играть, не могут не оставаться эмоциональной составляющей жизни того или иного зрителя.
Так что ощущение, что твоя роль - именно такая эмоциональная составляющая, способная дарить радость, оптимизм, иногда даже катарсис… Все это в сто раз важнее, чем регалии. Возможно, проблема провинциальности для многих особенно обостряется тогда, когда актеры чувствуют свою нереализованность? Впрочем, это также зависит от конкретного театра и конкретного режиссера. У нас же замечательный режиссер.
- Вот вы играете и калеку, и шута, и Сципиона. А на улицах Ровно вас узнают? Возможно, пропускают в очереди за пивом или хлебом?
- Узнают. Но я не воспринимаю это как популярность. Скорее, это что-то подобное фильму "Чужой": все наблюдают за неким "существом", что-то там себе анализируют, но не подают виду, что знают, кто это или что это...
- О чем думает актер из замечательного Ровно (вокруг которого бурлит борьба за янтарь), где получает ну… несколько тысяч гривен в месяц и ежедневно видит в зомбоящике какого-то столичного посредственного коллегу-оболтуса, который за один только день имеет до десяти тысяч гривен?
- Такой вопрос многих провинциальных актеров цепляет за живое. Но это не зависть. Что же, если они могут столько зарабатывать, то тебе также никто запрещает… Но есть другая, более серьезная проблема. И эта проблема социальная - неравномерность и неравноценность оплаты актерской работы.
Конечно, никакой уравниловки в нынешнем мире не может быть. Это действительно было бы абсурдно. Однако же не секрет, что в некоторых провинциальных театрах актеры очень и очень бедствуют… Однако мы должны бороться и не останавливаться. Как это ни трудно.
- Какая роль на родной сцене больше всего вас раскрыла?
- Ну, конечно, прежде всего калека Билле. Такая роль - подарок. Я очень признателен судьбе за роль Шута в "Белой вороне". Люблю свои спектакли "Калигула", "Откровение от Ивана". Вообще люблю интересную работу.
- Когда вы учились в учреждении с аббревиатурой РГГУ, возможно, имели перед собой определенные образцы в актерской профессии? Ну, Ступка, Брандо… Было желание кому-то подражать, на кого-то равняться?
- Знаете, образцом может быть каждый талантливый актер - независимо от его возраста и статуса. Тот, кто тебя вдохновляет, побуждает, мотивирует, уже и есть образец.
А вот кумиров у меня не было и нет. Почему-то так сложилось.
- Знаю, что кроме актерства вы также преподаете в одном из модельных агентств. И вообще не чураетесь никакой работы. А какой период своей творческой жизни считаете самым драматическим? И, наоборот, самым удачным?
- Жизнь - такая вещь, когда вообще не знаешь, что будет дальше, за поворотом. Тем она и интересна - прекрасная и счастливая, страшная и трудная. Вспомнив какой-то путь, лишь со временем понимаешь, какой период можно считать драматичным, а какой - удачным. Для актера, может, и полезно, чтобы такие периоды составляли некую диаграмму - то взлеты, то падения. Одно ведь без другого не бывает. О себе скажу так: именно сейчас я и счастлив, и несчастен одновременно.
- Представим, вам предлагают роль Гамлета. И ждут именно от вас возможной концепции шекспировского образа. О чем и о ком мог бы быть ваш Гамлет именно сегодня?
- Ну… Мой Гамлет - об открытии истины. О раскрытых глазах на мир лжи, золота и власти сластолюбия. Мой Гамлет - о судном дне для всего мира и для самого Гамлета в частности. Мы, люди, всегда хотим света. Мы ощущаем его. Но, к сожалению, часто поступаем наоборот, погружаясь во тьму. Божьи заповеди подарены людям давно. Но кто же их выполняет? Кто ими живет? Далеко не все. Поэтому и мой воображаемый Гамлет, возможно, боролся бы именно за Божьи заповеди в нашем трагическом мире. Это было бы утверждение Гамлетом веры в Бога во времена безнадежности и дьявольщины.
Кстати, я вообще никогда даже не мечтал о Гамлете… Но, если честно, я бы вам показал, что такое Гамлет именно сегодня!