Украина отмечает 100-летие со дня рождения выдающейся художницы Татьяны Ниловны Яблонской (1917–2005). НБУ ввел в обращение памятную монету "Татьяна Яблонская" (номиналом 2 грн). Открыты выставки, посвященные знаковому юбилею. В интервью ZN.UA дочь художницы, Гаяне Атаян, рассказывает о жизни и творчестве Татьяны Ниловны в сложную советскую эпоху. В частности, о том, как в разные периоды великую украинскую художницу обвиняли то в "импрессионизме", то в "национализме", то в "советскости".
- Гаяне, сама Татьяна Ниловна считала себя украинской или советской художницей?
- Украинской.
- В советское время о жизни и творчестве Татьяны Ниловны Яблонской писали много. А сейчас выходят новые исследования с современными интерпретациями?
- Не те времена. Я ничего не жду, если честно. Сейчас, мне кажется, - слово за самой художницей. Самое важное и интересное, что может быть, - это публикация рукописей Яблонской. Хорошо бы, чтоб вышла наша книга. В издательстве "Родовид", кстати, совсем недавно вышла небольшая, но очень симпатичная книжечка "Татьяна Яблонская. Из коллекции Запорожского музея". Там тоже использован один ее мемуарный текст.
- Можете рассказать о записках Яблонской подробнее?
- В ее записках - ключи к пониманию многих вещей, происходивших в ту эпоху. И прямые нити тянутся оттуда к нашему времени.
Я пока работала с этим материалом как составитель книги, испытывала боль, понимая, что многие вещи, о которых пишет мама, сегодня, по своей сути, повторяются один к одному. Те же трактовки искусствоведов и чиновников от культуры. Они так или иначе делаются "под время", под определенную конъюнктуру.
В 1947-м году Яблонскую обвиняли в "импрессионизме". В 1960-х - в "украинском национализме" (при этом выставку ее декоративных работ показали в Москве, возили в Будапешт, а в Киеве побоялись).
После 1991-го Яблонскую объявили "советской", ее работы (и не только ее, но и всех ее коллег, работавших во второй половине XX века) исчезли из постоянных экспозиций многих наших музеев. Исчезли надолго… Вот вам и "трактовки".
- Как сама Татьяна Ниловна реагировала на такие экспозиционные новшества?
- Ей было горько. Это очевидно: минувшую эпоху нужно рассматривать сложнее, а не выплескивать с водой ребенка.
Но мама занималась своим делом. Главной для нее была работа, а внешние обстоятельства - постольку поскольку.
Сейчас, когда слышу о "декоммунизации", о том, как ее упрощенно понимают малосведущие люди, просто пожимаю плечами: скучно все это! Происходящее в культуре намного сложнее грубых идеологических схем. Надо уметь ценить талант и профессиональный уровень. А все эти трактовки - по сути, - формы бескультурья.
- К слову, о бескультурье. Чем закончилась скандальная история с фальшивыми картинами Татьяны Яблонской? Знаю, что вы даже подавали иск в Европейский суд по правам человека…
- Ничем. Из ЕСПЧ году в 2008-м мы получили красивое письмо о том, что дело принято к рассмотрению. И ровно через год - второе, с отказом рассматривать. По каким-то формальным причинам, вроде неправильного оформления. Все исковые заявления в ЕСПЧ проходят через некоего уполномоченного от страны, на которую подан иск. Вероятно, именно этот некто и "слил" наше дело.
Ну, что ж, Европейский суд - тоже не Господь Бог.
Перед нами так никто и не извинился. Глава антикварной мафии (бывший министр образования) - в бегах. Остальные фигуранты - по-прежнему на местах. Они выиграли суд.
Немудрено в наших условиях! И все же, считаю, в той истории я все равно победила. Теперь уж вряд ли кто-либо попытается "легализовать" фальшивки через выставку в государственном музее.
- Жизнь и творчество Татьяны Ниловны сегодня по-прежнему обсуждается в рамках советского мифа. Только к истории о Золушке пытаются прицепить еще и модный феминизм. Ни феминисткой, ни Золушкой, ни сказочной везуньей, без труда сделавшей карьеру, Яблонская точно не была.
- Знаете, как писала сама мама? "У житті, як на довгій ниві, усього було". Она прожила долгую жизнь человека яркого и неформатного. Она и сейчас неформатна, неудобна для многих.
- Вехи биографии Татьяны Яблонской как нарочно совпадают со всеми "вехами" времени, в котором она жила. Родилась она в 2017-м, за 2 недели до "мартовской" революции. В интеллигентной преподавательской семье в Смоленске. В начале 1920-х ее отец, а ваш дедушка, филолог и самодеятельный художник Нил Александрович, по одним сведениям, основал в Смоленске Пролеткульт, а по другим - просто участвовал в его работе. Затем семья переехала в Одессу, пытаясь эмигрировать из СССР. А когда не получилось - отправилась в Каменец-Подольский, чтобы нелегально перейти границу уже там. Как Пролеткульт согласуется с попытками бежать из Союза?
- Он не организовывал Пролеткульт. Дед работал в этой организации. Это известно из маминых дневников. Особого выбора не было. Где можно было, там и работал. Еще - работал в газете "Рабочий путь". Рисовал для заработка портреты. К идеологии его деятельность не имела прямого отношения. Были сложнейшие 1920-е годы. Люди выживали, как могли, в существовавших тогда условиях.
- Я спрашиваю, чтобы понять: что на самом деле думала об окружающей реальности молодая Яблонская? С момента ее поступления в киевское художественное училище, из которого она перешла в художественный институт, в биографиях читаем про эталонную комсомолку.
- Один тот факт, что дедушка все силы положил, чтобы уехать, - ответ на ваш вопрос. Как пишет мама, опять же в дневниках, они жили в ситуации "раздвоения". То, что говорят в семье, нельзя говорить в школе или в институте. Надо внимательно следить за всем, что говоришь "снаружи". Она вспоминала, как в 1930-х, когда училась в институте, внезапно исчезали студенты и преподаватели. Пропал - и все молчат. Это невозможно понять и представить себе сейчас. А люди той эпохи с детства знали, что есть жесткие рамки дозволенного. А что уж думали "для себя"…
- Живопись стала для нее возможностью дистанцироваться от "политики", от ужасов сталинизма?
- Мама с самой юности поставила перед собой задачу: стать хорошим художником. Была увлеченной студенткой, очень много работала. Пока весь курс писал одну постановку, она успевала написать ее с нескольких точек. Ее первая персональная выставка состоялась уже в студенческие годы.
- А вас как она воспитывала?
- Для нас не были важны "внешние" вещи. А разные "социальные" моменты воспринимались больше через юмор. Хотя, конечно, всякое бывало. Помню, красили яйца на Пасху - и мама боялась, чтобы у меня на пальцах не оставалась краска. Хотя времена были уже брежневские, ничем страшным, если бы заметили, это не грозило.
Чем подобное могло обернуться при Сталине, могу себе представить по маминым текстам - ужас!
К примеру, мама вспоминает, как даже фотографию ее деда с шестью сыновьями, среди которых был и Нил Александрович, всегда тщательно прятали. Потому что дед там был в священническом облачении. Потом это фото пропало. Об истории бегства семьи, в результате которого мама попала в Украину, она боялась говорить чуть не до последних дней. Я смеялась: "Мама, да что ты?" А она в ответ: "А вдруг опять коммунисты придут?.."
- В 1941-м - война. И ваша мама оказалась в колхозе под Саратовом. Там и родила ребенка…
- Родила она в Саратове. А младшая сестра Леля не имела разрешения на выезд, и села вместе с мамой на поезд нелегально. Их мама, моя бабушка, приказала: "Ты Татьяну не бросай!" Когда поезд тронулся, Леля призналась проверяющему, что едет без документов. К счастью, он ее пожалел - не высадил из состава.
Уже в 1942 году сестры с младенцем переехали в деревню. Очень трудно выживали, несусветно! Это описано в маминых воспоминаниях.
Мама с Лелей работали в колхозе. У мамы был единственный драгоценный альбомчик для рисования. Когда к кому-то приходила "похоронка", ей давали фото погибших. Она увеличивала эти фотографии - делала с них портреты. За это женщины могли дать немного молока или несколько яиц.
- В 1947-м в Ирпене, под Киевом, умер ее учитель, Федор Кричевский. По слухам - от голода. Пишут, что, мол, пытаясь его спасти, Яблонская возила ему еду… Это правда?
- Кричевского после войны обвинили в сотрудничестве с немцами. Это было ложью. Мама говорила, что он ей предлагал, - видимо, накануне эвакуации: "Приезжайте на Полтавщину, там пересидим!" Насколько мама знала, никакого сотрудничества Кричевского с немцами и близко не было.
Кто-то его оговорил. До войны он был авторитетным, номером первым. Видимо, нашлись завистники.
Из-за "пятна в биографии" Кричевскому не разрешали жить в Киеве.
Кстати, мастерская, где мы сейчас с вами сидим - моей мамы, - когда-то была его. После Кричевского здесь была мастерская Шовкуненко. Кстати, после войны в институте мама была его ассистенткой. Вот как все переплетается. После его смерти, уже в 1970-х, помещение передали Яблонской.
Другие люди рассказывали, что Кричевский жил в Ирпене в положении изгоя. И мама была одной из немногих, кто не боялся к нему ездить. Не знаю, насколько уж она его "подкармливала"… Но, возможно, помогала. Она вообще была человеком гуманным. Это проявлялось в разных ситуациях.
- И, я так понимаю, была прямолинейной?
- Да. Иногда говорила, что думает, даже себе во вред. Потом очень переживала, мол, зачем же я не сдержалась? Но это - другая тема. Что касается Кричевского - да, она не боялась поддерживать с ним отношения. Она не одна была такая, были еще несколько художников, которые к нему ездили и поддерживали, чем могли.
- В 1947-м за картину "Перед стартом" художнице прочили Сталинскую премию. А вместо этого в газете "Культура и жизнь" 31 октября 1949 года вышла статья "За социалистический реализм в живописи" критика А.Киселева. В которой, в числе прочих, автор обвинил Яблонскую в формализме ("в картинах реализм принесен в жертву так называемой "живописности"). А уже 11 февраля 1950 г. в газете "Культура и жизнь" выходит "покаянное" письмо художницы. О котором она сожалела до конца жизни. И написала в мемуарах, что после этого случая "начисто забыла все живописные задачи". Вам не известна подоплека этой истории? Кто мог принудить Татьяну Ниловну написать в "Культуру"?Не была ли связана вся эта ситуация с ее поддержкой Кричевского?
- Мама действительно жалела о какой-то статье. Возможно, вы и правы - принудить что-то написать ее могли. Время было жесткое.
В 1960-х бывали ситуации, когда ее принуждали выступать на заданную тему. А потом - раз, и отлегло от души: выступать уже не нужно.
Знаете, что я могу вам точно сказать о своей маме? Она никогда никого не оговаривала. Жила по совести. Не бегала в ЦК, ни на кого не жаловалась, не делала подлостей.
Когда она еще была студенткой, ее пытались завербовать. Она же была старостой курса. Вызвали в "органы" и задали вопросы о студентах. Она ответила: "Я ничего не знаю - ничего не могу сообщить!"
Мама умела оставаться самой собой. Это было очень важно. Да, говорила, я, могла в чем-то ошибаться, вспоминая ту же статью. Бывали неприятные истории, когда в творчестве ее пытались "склонить", - с той же картиной "Жизнь продолжается", на которой молодица и старик сидят у хаты. Тогда ее вынудили написать другую картину, более жанровую. Подобное было с картиной "Свадьба", которую заставили переделать. Но это не было подлостью по отношению к другим людям. Кстати, если уж о конъюнктуре - Татьяна Яблонская ни разу не писала ни Сталина, ни Ленина. Только то, что хотела.
- У Татьяны Ниловны были враги?
- Да.
- Кто?
- Не буду называть имен. Не время. Она была яркой, а таким всегда завидуют. Разные бывали ситуации.
- А с кем она дружила?
- Со многими. Всех не перечислишь.
- Многим кажется, что 1970-е - начало 1980-х у Татьяны Ниловны самый "благополучный" период.
- В то время от декоративной живописи она возвращалась к живописи валёрной. И было трудно снова начать писать более сложно. Рука привыкла к другому. Мама была очень импульсивной. Могла, рассердившись на себя, проткнуть "непослушный" холст кистью. Много холстов жгла - тут, в печке. (Показывает на камин.) Мама вообще не "бронзовела". К своему творчеству относилась критично. Всегда соотносила себя с "первыми величинами" - Тицианом, Рембрандтом, Писарро. Всю жизнь училась. У меня сохранился альбомчик, в котором она рисовала композиционные схемы своих этюдов. Возле некоторых словцо: "Ерунда!"
- За хрестоматийную сегодня картину "Хлеб" в 1949-м Татьяна Яблонская получила Сталинскую премию 3-й ст. Писать ее начала в 1948-м.
А в 1947-м был голод. И умер Кричевский. Могут ли эти биографические "подтексты" быть зашифрованы в картине?
- Нет. Она много раз говорила о "Хлебе". После войны и двух полуголодных лет - 1946-го и 1947-го, в 1948-м появился, наконец, хлеб. Мама увидела горы пшеницы - и это ее потрясло. Она написала картину под впечатлением от увиденного.
Зачем что-то выдумывать? Мама была жизнерадостным человеком. У нее был характер победителя. Радость в ней была сильнее других эмоций. Отсюда - картина "Хлеб", или то же "Утро". И как их ни трактуют - они все равно будут звучать по-своему. Я уверена: ее картины переживут все времена. Их, кстати, даже в Китае знают - я видела их репродукции в недавно изданной популярной книжке по искусству.
- В 1960-х у Татьяны Яблонской начался новый период в творчестве - увлечение Закарпатьем, народной культурой. И ее быстро обвинили теперь уже в украинском национализме. В 1969-м году, когда художнице исполнилось 52, в типографии порезали "на лапшу" ее совместную с Иваном Драчом книгу. Как она сама об этом всем вспоминала?
- С горечью. А книга, о которой вы говорите, - вот она, смотрите… Когда-нибудь надеюсь, мы ее переиздадим - чтобы восстановить справедливость. Возможно, у Ивана Драча есть авторский экземпляр. Баллады написаны Иваном Драчом по маминым картинам. С правой стороны на каждом развороте - репродукция, слева - текст.
- Что написано от руки под картинками? Это Татьяна Ниловна писала?
- Да, она. Написано, кто был прообразом каждого героя. Вот - тетка Химка и ее сестра Лизавета. Они жили в Каневе. А тут пишет: "Задумала в хаті нащадків сестри Тараса Шевченка в селі Шевченкове - Кирилівці". А вот - смотрите - мамин любимый стих. "Балада роду". Она его наизусть знала.
- В 1970-м убили Аллу Горскую. Начался погром "национального возрождения". Как происходящее затронуло Татьяну Яблонскую?
- Частично затронуло. Она соприкасалась с тем кругом. Одну ситуацию мама вспоминает в своих записках. Это история о письме в защиту Опанаса Заливахи. К маме пришел ее коллега, предлагая подписать. Она оробела. И тут ее зять, муж моей старшей сестры Арсен Бейсембинов (они с Лелей тогда жили в Киеве), говорит: "А что там? Давай, я подпишу!" Тут и мама подписала - мол, он, молодой, не боится, а она?.. Когда "подписантов" стали громить, здесь, в Художественном институте, происходило собрание. Мама говорила - ужасное, кровь стыла в жилах (еще студенткой она была свидетельницей "разгрома" бойчукистов в Трапезной Лавры, и тут история словно повторилась). Мама все ждала, когда и ее назовут. Но - не назвали. Чьи-то подписи якобы не расшифровали. Ее подпись нельзя было не расшифровать и не заметить… У нее было двойственное чувство. С одной стороны - страшно. С другой - как же так, я ведь тоже с ними? Но объявить вслух, что подписала, страшно. Уже спустя много лет искусствовед Игорь Иванович Верба рассказал ей: оказывается, из "органов" поступило указание: "Берегите Яблонскую!" По-видимому, для них было невыгодным, чтобы она оказалась в числе бунтарей…
- Как Татьяна Ниловна восприняла распад Советского Союза?
- Плакала от счастья. А до того, когда случился путч, и показалось, что вот-вот снова "закрутят гайки", у нее случился инфаркт. Она радовалась Помаранчевой революции, которую застала. Тогда часто по телевизору Пономарев пел гимн: мы пели вместе с ним. Мама говорила: "Иди на Майдан!" В какую-то из ночей, помню, пугали штурмом. И мама, совсем уже слабенькая, приказала мне: "Надевай шубу, иди туда!" Мы наивные были - хотели перемен. Незадолго до того пережили гадкую историю с подделками в музее…
- Она не жалела, что пришлось прожить жизнь в СССР?
- Нет. Альтернативы-то не было. И еще. Она никогда не жалела о том, что отцу не удалось увезти семью за границу. Говорила, что здесь она получила очень хорошую школу живописи. А на Западе - неизвестно что было бы. Она очень любила свою землю, прикипела к ней душой.
- Татьяна Яблонская верила в "судьбу"?
- Она верила в свое предназначение. И, скорее, была человеком, "судьбу" преодолевающим. Мама сама делала свою жизнь. Благодаря своей энергии, радостному восприятию жизни. Пастели, которые она в самом конце жизни научилась рисовать левой рукой, - это ведь тоже было преодолением таких сложных обстоятельств…
Из досье. Татьяна Яблонская родилась 24 февраля 1917 года в Смоленске, в семье художника Нила Яблонского. В 1928-м семья переехала в Одессу, в 1930-м - в Каменец-Подольский, впоследствии в Луганск. Яблонская окончила КГХИ по специальности художник-живописец (мастерская профессора Ф.Кричевского). Среди ее самых известных картин - "Хлеб" (1949), "Весна" (1950), "Старая яблоня" (1986), "Свадьба" (1963), "Вместе с отцом" (1962), "Лето" (1967).
Не стало художницы летом 2005 года.