Экскурсия в Киев была частью обширной программы пребывания американских детей из штата Теннесси в гостях у детей черниговской школы № 1 с углубленным изучением иностранных языков. Эта протокольная фраза могла бы стать опорной в отчете о полезном и интересном мероприятии. А она таковой и стала, судя по публикациям в местных СМИ.
...Ехали дружно. Стоило отвернуться от окна, как глаза обязательно натыкались на какую- нибудь смеющуюся детскую рожицу, и не улыбнуться в ответ было невозможно. Но взгляд как магнитом притягивало к электрическим столбам, по-солдатски чеканно, через каждые пятьдесят метров бегущим навстречу автобусу. Что-то жуткое чувствовалось в этой жесткой и бессмысленной атаке. И только внимательно всмотревшись можно было понять, что же именно внушало беспокойство: ни к одному из столбов не вели электрические провода. На всем полуторасоткилометровом протяжении президентской трассы (по дороге часто ездит Президент в свое родное село). Как же можно средь бела дня (или ночи, освещенной сотнями фар бесчисленных машин одной из самых оживленных трасс Украины) сорвать провода, искорежить фонари, вырвать их «с мясом»?
— Технически сделать несложно, — неторопливо пояснил нам по возвращении в Чернигов директор городских электросетей Юрий Алексеевич Калюжный, — берутся садовые ножницы, секатор...
— Нет, нет, — не соглашался знакомый электромонтер Саша, — на провода набрасывается «кошка» и спокойно наматываются...
Рокот мотора, отжившего несколько хлопотных жизней под капотом автобуса «Турист», обычно занятого развозкой мешочников-бизнесменов из Чернигова в Белоруссию и обратно, не мог заглушить желающих поговорить — будто до поездки им не хватило времени. И если неожиданно воцарялась тишина — она не казалась гнетущей или мучительной.
По проходу прошла улыбчивая американка и собрала с каждого американца по двадцать долларов.
— Они хотят угостить наших детей в «Макдональдсе», — пояснила директор первой школы Л.Геращенко.
Вот так... Даже в чужой стране люди отдают деньги своим, а не чужим предпринимателям.
На обратном пути, занимая насиженные места, перекинулись еще несколькими словами:
— В Михайловском соборе школьники буквально замерли в изумлении. А жена очень состоятельного американца, оплатившего поездку детей, сказала: «Зачем такая бедная страна тратит колоссальные средства на роскошь, непозволительную даже для очень богатого государства?»
Тут во всю мощь старческих легких кашлянул двигатель и снова затарахтел униженно и услужливо. Несмотря на это, прозвучавший голос услыхали все:
— Русские, украинцы садятся с украинцами, американцы с американцами!
Что, конец идиллии? Вовсе нет. Оказывается, захотелось спеть, а в таком деле, по разумению хозяев, гости не помощники.
Затянули крепко, но нестройно: в любом стихийно образовавшемся хоре всегда найдется пара- тройка мощных голосов, обладателей которых природа поскупилась наградить музыкальным слухом, но не обделила усердием.
Купила мама коника,
А коник без ноги.
Яка кумедна іграшка —
Ги-и-и...
Похоже, не всем исполнителям песня легла на душу. Если быть честными, некоторым слушателям — тоже. Среди последних, признаемся, оказались и мы. Взгляд снова скользнул по оконному стеклу. Но теперь электрические столбы уже догоняли, и удрать от них было невозможно.
Полюбила летчика,
Думала — летает.
Поехала в аэропорт,
А он — подметает.
Уж лучше считать столбы-калеки, навевающие ощущение неизвестно откуда свалившейся беды.
— Вы бы посмотрели наши программы по музвоспитанию, — вздохнула Л.Геращенко.
А чего их рассматривать — и так все слышно...
Призрачно все
В этом мире бушующем, — попробовал хор.
— Э-э-э, — подумалось нам, — без бельканто такое не потянешь.
И в корень глядели — не потянули.
Только где их взять эти бельканто, они на дороге не валяются. Их надо учить, воспитывать у них вкус. Да и репертуар... Где они — украинские Шаинские, где «Бременские музыканты» с украинским Анофриевым? Нет детских киностудий — откуда взяться «Приключениям неуловимых» с целым набором детских песен, нет «Ералашей», «Айболитов» и сотен мультипликационных фильмов, на крайний случай — диафильмов, воспитавших миллионы детей.
Хор взялся за нечто классическое, вечное — только сочетание бемолей и диезов было там еще позабористей — и все конфузливо замолчали. Что-то незаметно ускользнуло, сломалось, раз и навсегда похоронив под своими обломками нечто хрупкое и очень существенное, называемое настроением.
...В блокадном Ленинграде работал радиожурналист Лазарь Маграчев. Так работал, что его слушал весь голодный, уставший от холода и бомбежек город. Мы это точно знаем, потому что он нам рассказывал, как глубокой ночью, когда давно уже наступал комендантский час, громкоговорители передавали: «Сейчас наш корреспондент будет возвращаться с работы, просим все посты — пропустите его домой».
И пропускали все до единого. Значит, все до единого слушали.
На километровом магнитофонном «блине» осталось на память, в архиве, несколько передач, сделанных им в войну. И нас, людей, отдавших не один год работе на радио, поразило умение человека, обладавшего необыкновенным «внутренним слухом», работать со звуком. Почему-то больше всего запомнился трех- или четырехминутный репортаж «Время изменило песню» (о гениальном примитиве Блантера и Исаковского «Катюша»), который несколькими штрихами был сделан художественно точным, ко времени звучащим произведением.
Когда приходит беда — люди обращаются к песне. Может быть, поэтому из нескольких десятков прекрасных передач, сохранившихся на этой магнитофонной катушке, больше всего запомнился репортаж о песне.
Вместо послесловия.
На параде в День Независимости стройные ряды военных и милиционеров, обряженные в разнокалиберно неодинаковую форму, рванули шаг под вечно застольную песню «Гей, наливайте, повнії чари...», войска внутренних дел отчеканили его под «Розпрягайте, хлопці, коней та й лягайте спочивать» (что прозвучало неуместным намеком), а уж кому особенно не повезло — топали под незабвенное «Мила Галя ноги...»
В одном серьезном исследовании мы прочитали: за все время войны немцы так и не сумели создать ни одной песни, которая хоть в какой-то степени сравнилась бы с нашей военной песенной классикой. Ни одной. Как ни старались — ничего, кроме маршей, у них не выходило. Что-то не сладилось, не получилось...