На недавнем всеукраинском фестивале "Час Театру" (Ивано-Франковск) показали, пожалуй, одну из лучших современных западных пьес "Калека с острова Инишмаан" ирландского драматурга Мартина МакДонаха в постановке Ровенского академического театра.
Зачем мне все это? Зачем этот поезд с продрогшим вагоном, чернильным чаем и влажным бельем? Зачем спонтанные тошнотворные хрипы в купе на тему "агройсманвсетакилучшечемсенякролик", впоследствии сменяющиеся (в том же купе) сладостным гомерическим храпом?
Зачем эти глупые мысли - мол, чем дальше уедешь, тем больше найдешь? (Поиск луча света в темном царстве, разумеется, на территории периферийного театра, куда и мчится этот поезд чистым полем).
Нынешние наши региональные фестивали - во Франковске ли, в Херсоне - в контексте текущего кризиса явно не чахнут, а (к моему удивлению) размножаются и разрастаются "назло врагам". Год от года они все больше плодородят, оставляя за собой важнейшую профессиональную миссию - просвещать. Открывать глаза региональной публике на сотворчество ближнего. Взбадривать застоявшуюся воду местных колодцев (если она таковой является). Обмениваться с милыми и совершенно независтливыми театральными соседями творческим опытом (если таковой имеется).
Короче говоря, светить(!) - и никаких гвоздей.
К примеру, на этом же фесте ("Час Театру") свет негасимой любви просто-таки озарил темно-зеленую афишу и ее окрестности премьерным видением из Черновцов - спектаклем "Маэстро и Каролина". Повествующем о нечеловеческой страсти, пронесенной сквозь города и годы гениальным музыкантом Ференцем Листом и его музой - женщиной трудной судьбы Каролиной Сайн-Витгенштейн.
Конечно, само по себе название постановки - скорее заголовок для "Женского Журнала", а не для титульной афиши. И, конечно, женская режиссура в этом случае - вовсе не приговор, но объяснение многого.
В первую очередь, объяснение в любви авторов спектакля... тем, о ком они его и поставили. Чудесная международная музыкальная тема с выходом на Украину, поскольку герои-страдальцы познакомились в Киеве. Умопомрачительный и лихо закрученный самой жизнью сюжет с участием царского престола и Папы Римского (достоин поэтической кисти Юрия Рыбчинского).
Но. Избыточность в самом спектакле - буквально во всем. В некоторых лишних героях, в напрасных словах, в цыганском хоре, в разноголосье использованной музыки. В нескончаемом снегопаде в сентиментальных местах (снег на головы в украинском театре, на мой взгляд, пора "запретить" законодательно как опасную примету чрезмерной слащавости).
Образы и мотивы, избранные Черновицким коллективом - желаемый выход на этакий дорогой буржуазный музыкально-драматический театр. Нестыдный ориентир в котором, скажем, режиссер-демократ Марк Анатольевич Захаров (как эталон - его легендарный проект "Юнона и Авось").
Но, как известно, подобные ориентиры предполагают изысканный стиль, строгий вкус, безупречную музыкальность и такой же драматизм.
Поэтому нам все еще есть и чему учиться, и к чему стремиться. Тем более, с такими-то добросовестными и искренними артистами, самоотверженно трудящимися в Черновцах и других городах.
Спектакль о нежном и грустном Ф.Листе - заданно громкий (громыхающий даже): буквально земля дрожит под ногами актеров и зрителей.
А спектакль (из Ровно) о крикливых идиотах, населяющих Остров Невезения в черной комедии Мартина МакДонаха, наоборот, - внутренне тихий, трепетный, местами пронзительный.
Знаменитого ирландского драматурга, циничного сентиментального пересмешника, в Украине только-только начинают смаковать. Только начинают к нему подбираться. В Молодом театре столицы - "Однорукий из Спокэна", пожалуй, лучшая премьера этого сезона. В "Золотых Воротах" - "Королева Красоты".
А еще лет десять назад, помню, "Калеку с острова..." перечитывал Б.Ступка, мечтая о пьесе МакДонаха на сцене родного театра (текст пьесы в Киев тогда передал критик Р.Должанский).
В Ровно "Калека" вышел на сцену пять лет назад. Но, судя по недавнему фестивальному явлению, за эти годы не потерял энергии и прыти. Спектакль уверенно держится на ногах и так же уверенно цепкими пальцами любви держит зрительный зал.
Одежка этой постановки (сценограф Сергей Рыдванецкий), похоже, заказана у того же портного, который кроил внешний предметный мир для пермского "Калеки" (Театр "У Моста"). А внутренняя жизнь ровенской истории на основе МакДонаха, на мой взгляд, совершенно индивидуальная, предполагающая собственные законы и особенности.
У МакДонаха (во многом) трагическое рождается из комического, соответственно, комическое - внутри трагедии, а абсурд - внутри всего.
В ровенском "Калеке" (режиссер Владимир Петрив) трагическое и комическое возникает (одновременно) - из обыденного. Из повседневного. Из того, что мы понимаем под словосочетанием "ход времени".
Само Время в этой сценической истории остановилось. На проклятом ирландском острове, где взрослые - как дети, а дети - как взрослые (попросту, многие из них - идиоты, имбецилы), счет времени потерян и необязателен. Посему Время это (в том числе и сценическое) течет как жидкость в капельнице. Капля за каплей. Никуда не спеша. И редко кого исцеляя.
Стеснительный калека Билли (актер Игорь Николаев), пораженный ДЦП, пребывает в компании оглашенных веселых соплеменников-островитян (Хелен, Кейт, Эйлин, Джоннипатринмайк, Бартли и другие). Ощущая и свое родство с ними, и свою же отстраненность от них.
Нетрагическая порченность этого Билли - лишь внешний фасад. Его скрюченное тело, его сбивчивая речь (он, ко всему, еще и заика). Во всем остальном - в том, что трепыхается глубоко-глубоко под лохмотьями - он свят, чист и ничем не испорчен. Но не наивен.
Билли (каким играет его актер Николаев) - калека умный и проницательный. Может быть, даже притворяющийся посреди своры идиотов-островитян робким дурачком с целью - выжить, удержаться в седле.
В каждом из них, тех, кто презирает его и тех, кто скрыто сочувствует его немощи, живет сплошной идиотичный сумбур. А в нем самом, в этом Билли, живет музыка. Мелодия грусти, мудрости и затаенной великой Мечты.
Режиссер умышленно не выдвигает этого калеку близко к авансцене, к центру. Он (режиссер) оставляет за ним право только на угол (в основном, слева). И он (калека) знает свой шесток. На котором и пребывает, как обреченный Сверчок, изредка издавая робкие тихие "трели" (будто специальные сверчки на сцене МХТ в его лучшие годы).
Он (калека) - цельный и настроенный на гармонию. Они (здоровые бездельники-бугаи) - инвалиды.
Их мир - жалкий заброшенный остров, откуда нет выхода. А его "остров" (необитаемый) - огромный мир внутри большого собственного сердца. Поэтому ему и нет разницы, куда уезжать и куда возвращаться.
Это маленькое несчастье (подобие мужчины с руками-обрубками и ножками-шурупами) придумало для себя "любовь" к разбитной Хелен. Должно быть, как средство от скуки, как способ убийства своей вынужденной вселенской тоски?
И уж, поскольку сам постановщик (добрый человек) очень любит своего героя, финальное "исцеление" Билли (он выпрямляется, как тополь на Плющихе) - не столько посредством любви, сколько посредством некоего авторского (и драматурга, и режиссера) императива. "Пусть будет так!" Как говаривал Доврский старец лукавому Пер Гюнту - "Человек, оставайся собой!" и, соответственно, - "Тролль, упивайся собой!"
В спектакле В.Петрива так и выходит. Его окоченевший остров невезения посреди океана беспутной жизни населяют разного нрава и разного рода жители-тролли (среди них есть даже умеренно-добрые) и один-одинешенек Человек. Этот бедный калека, несчастный Сверчок. Голос которого, душа которого, лицо которого (где отпечатана вся скорбь ирландского народа) взывают к каждому троллю (на сцене и в зале), чтобы разбудить в них - людей.
По сценической манере подачи - темы, текста, подтекста, образов - ровенский спектакль очень тактичен и сдержан (деликатно вымаран авторский "мат"). Этот спектакль такой же, как и его главный герой - грустный, щемящий, наполненный болью, в чем-то возвышенно старообрядный.
В самом МакДонахе он (спектакль) привечает слой гуманизма, соседствующего в этом же тексте рядом с другими интересными словами. А в герое МакДонаха он (спектакль) видит не юродивого, а скорее - юродствующего (почувствуйте разницу), поскольку на проклятом острове нет календаря, время течет сквозь пальцы, а вокруг, повторюсь, сплошные тролли...
Актера, играющего калеку Билли (играющего внутреннюю, а не внешнюю "рану" персонажа) , я впервые увидел в городе Ровно в январе этого года в "Белой Вороне" (в роли Шута-Дьявола). Знакомство было "освящено" в антракте памятным тумаком мне в спину (какой-то из его местных поклонниц): "Ну, хотя бы вы, как четвертая власть у себя в столице, что-нибудь сделайте для него! Ну, может какое-то звание... Он для нас - самый лучший.... Самый талантливый!"
…Возвращаясь домой в холодном вагоне, заполненном добрыми людьми и злобными троллями, слушая их храп и рулады о войне и тарифах, я снова и снова думал о "Билли", для которого мы все должны "что-нибудь сделать".