Последние 20 лет в мире литературного детектива торжествуют скандинавские авторы. Жанру массовой литературы они сделали прививки актуальными для Швеции, Дании, Исландии, Норвегии и Финляндии социальными темами. Писатели, которые должны были бы прежде всего выдумывать преступления, разрабатывать образы главных действующих лиц и непривычные способы расследования, наконец, заботиться об оригинальности своей стилистики, наперегонки принялись озвучивать неудобные (или же неполиткорректные) темы. Они в полный голос заговорили о бюрократии и коррупции, проблемах эмигрантов и мультинациональных сред, о рэкете, грязных экономических схемах, неофашистах, издевательстве над женщинами, педофилии, наркомании, экстремизме, замаскированном правовом и гендерном неравенстве. Обо всем том, чего в североевропейских странах, где построили "капитализм с человеческим лицом", якобы не существует.
И их услышали. Стиг Ларссон - не единственный, чьи книги продают миллионными тиражами, переводят и экранизируют. Чемпионский характер и амбиции продемонстрировали, например, его соотечественники - Александр и Александра Коэльо Андорил. Эта супружеская пара, пишущая под псевдонимом Ларс Кеплер, уже в дебюте своей серии о следователе Йоне Линне добилась впечатляющего результата. Первый роман Кеплера "Гипнотизер", из которого можно было сделать четыре полновесные книги (по количеству выразительных сюжетных линий), в чрезвычайно короткое время был переведен на сорок языков. Журнал Time безапелляционно назвал его одной из десяти важнейших книг 2010 года, а одноименный фильм Шведская киноакадемия выдвинула на премию "Оскар". Второй роман - "Контракт Паганини" - сразу стал бестселлером с миллионными тиражами, если считать продажи в мире. И перспективный Кеплер, едва приобщившийся к литературному процессу, отнюдь не исключение из
правил.
Скандинавский детектив из устойчивого словосочетания превратился в бренд благодаря коллективным усилиям мастеров слова и специалистов издательского бизнеса. Бытует анекдот, как один немецкий автор, чтобы оказаться на гребне этой волны, взял себе шведский псевдоним, но его затея провалилась: публика безошибочно распознала подделку и фальсификат проигнорировала.
Сила бренда
В этом и заключается суть бренда: он должен иметь только ему присущие концептуальные черты, чтобы потребители, не напрягаясь, сразу его распознавали и знали, чего ожидать. Таким образом, "скандинавский детектив" - это активная эксплуатация упомянутых выше социальных (а то и социально-политических) тем, обязательная гнетущая атмосфера, о-о-очень странные следователи (каждый из которых несчастен по-своему), преимущественно малоприятные действующие лица, которые пользуются сленгом и табуированной лексикой, кажется, с колыбели.
Наконец, неординарная (а если точнее, - далекая от совершенства) архитектоника текстов. Тамошние беллетристы не особенно заботятся, чтобы изображать обязательный для этого типа литературы ход расследования с многочисленными версиями и отработкой подозреваемых. Их обычно мало волнует установление причинно-следственных связей и исследование логики действий персонажей. Если скандинав считает, что подробная биография второстепенного героя, вкупе с информацией о цвете его носков и любимой рок-группе, позарез необходима, можно не сомневаться, что об этом товарище читатель в скором времени будет знать больше, чем о своей бабушке. Случается, в романах, будто в безвоздушном пространстве, провисают отдельные эпизоды, и невооруженным глазом видны сюжетные "швы". Иногда и труп появляется только на сотой странице. Но, как ни парадоксально, отрицательные в целом характеристики скандинавы смогли обернуть себе в пользу.
Еще одна важная черта - жанровая неразборчивость, к чему приобщились не только авторы, но и издатели, критики, рекламисты и продавцы, как только "скандинавская волна" начала вступать в силу. Почуяв, что криминальное чтиво у публики в фаворе, таковым стали называть романы, в которых есть хотя бы намек на преступление и наказание. И едва ли не раньше всех это случилось с датчанином Питером Хёгом, который после международного бестселлера "Смилла и ее чувство снега" вроде бы в пиаре не нуждался. И уже в более поздних переизданиях и переводах "Смиллу...", которая соединила элементы экшен, философской притчи, триллера и мистического романа, начали называть "детективом", шепотом говоря об этих элементах, как о веревке в доме повешенного. А "Тишину", над которой Хёг работал 10 лет, уже открыто поставили на полку с детективами: ее главный герой клоун Каспер наделал долгов и скрывается от налоговой, однако соглашается раскрыть тайну "тихой девочки", поскольку у него уникальный талант слышать и интерпретировать внутреннее звучание людей. Он одновременно охотник и жертва, но по первичным литературным признакам Каспер все же более близок к Раскольникову, чем к Шерлоку Холмсу. А Хёга вообще бесполезно с кем-либо сравнивать, тем более - с писателями дистиллированной детективной формации вроде Рекса Стаута или Жоржа Сименона.
А вот Халльгрим Хельгасон подорвался на собственной мине. Назвав один из своих романов "Советы по домоводству для наемного убийцы", исландец - автор весовой категории Тонино Бенаквисты и сатирической мощности Кристофера Бакли - от славы крепкого детективщика отмоется не скоро. И неважно, что в его книге о том, как вынужденный прикидываться добропорядочным обывателем киллер таковым и становится, превалирует черный юмор, а в подтексте - тема невыносимости современных военных конфликтов, тем более жестоких, если речь идет о войне братоубийственной. Это тот случай, когда название автоматически заслонило собой писательскую идею.
Профессионалы и любители
Один из мифов, почему на детективной арене торжествуют скандинавские беллетристы, заключается в том, что все они делятся на две категории. Количественно меньшую составляют серьезные писатели, в творческом бэкграунде которых - значительные прозаические достижения. Они, так сказать, по разным причинам "опустились" до этого жанра (как финский автор социально-психологических романов Марк Тапио). Другая, более многочисленная категория - журналисты (Стиг Ларссон, Матти Рёнка, Юхан Теорин), юристы и полицейские (Енс Лапидус, Анне Холт, Берге Хелльстрём, Лейф Перссон), не понаслышке знающие, как рыскать, вынюхивать, разыскивать, выводить на чистую воду преступников и общаться с жертвами. Они имеют доступ к "секретным материалам" и могут их грамотно проанализировать. Им знакома работа со словом. Обе категории объединяют литературных профессионалов, и потому любителям здесь не место.
На самом деле гильдия скандинавских детективщиков приютила людей самых разных профессий. Исландка Ирса Сигурдардоттир, несмотря на то что ее книги опубликованы в ста странах, работает одним из директоров крупной проектно-консалтинговой компании. До последнего времени популярная шведка Камилла Лекберг была экономистом. Ю Несбё всегда подчеркивает, что он отдает предпочтение карьере лидера-вокалиста и композитора рок-группы Di Derre (с достижениями последней знакомы, наверное, только самые фанатичные меломаны), хотя интервью у норвежца берут исключительно по причине его литературных достижений. Хеннинг Манкелль почти 20 лет посвятил провинциальным шведским театрам. Карин Фоссум, прежде чем стать "королевой норвежского детектива", продавала одежду, ухаживала за пожилыми людьми, работала санитаркой, таксисткой. А ее земляк Торкиль Дамхауг, получив диплом врача-психиатра, бродил по южным странам Европы и пробовал силы на стройках.
Так что скандинавские детективщики со знанием дела и большим удовольствием отвлекаются от следственной линии, чтобы изложить то, что каждому из них по душе: от теории музыки до теории международного заговора, от тонкостей садоводства до малейших деталей жизнедеятельности пенитенциарной системы, от классификации насекомых до тысячи и одного способа распространения запрещенных веществ. Не забывая, при этом, конечно, о хмурых красках для обычно урбанистических пейзажей, о колоритных сценках с обычно балканскими переселенцами, о разнообразии обычно эксцентричных типажей. И достоверные диалоги - кислород для остросюжетных романов, поскольку, в отличие от американских или британских коллег, скандинавы должны быть на порядок естественнее. Представьте себе, какую нужно демонстрировать виртуозность письма, чтобы каждый раз убеждать публику, будто Рейкьявик (по численности населения это Бердянск) или Осло (=Кривой Рог) как "криминальные столицы" затмили собой Лондон и Нью-Йорк. Это при том что в Скандинавии самый низкий показатель убийств в Старом Свете.
Хороший - плохой - злой
И в одном компоненте шведские, норвежские, исландские, финские и датские авторы смогли стать в один ряд с классиками жанра. Центральные образы они научились создавать отлично. Иногда кажется, что на севере Европы писатели проводят конкурс, кто придумает самого причудливого следователя, которому то, что хуже, - лучше.
С этой точки зрения Харри Холе может показаться обычной фигурой: свои терзания он заливает литрами алкоголя, и если вы желаете начать знакомство с творчеством Ю Несбё, который и придумал этого несчастного, но прыткого ищейку, то роман "Нетопырь" можно смело пропускать. Половину книги Харри пьет, половину - слоняется по сиднейским барам, поскольку он в командировке. Между прочим находит и теряет свою любовь. И маньяка тоже находит между прочим. Вернув бойца на родину, автор со второго романа серии - "Красношейка" - исправляется, обращая больше внимания на процесс расследования, чем на количество потребленных Харри напитков.
К выполнению большой социальной роли предопределила свою героиню - полицейского инспектора Марию Каллио - в "Медном сердце" Леена Лехтолайнен. Хотя Мария тоже не прочь заложить за воротник, делает она это отнюдь не по личным причинам. Ей надо стать своей среди чужих в мужском мире, и финская писательница, словно провоцируя дискуссию о призраке феминизма и реальном положении вещей, прямолинейно указывает на то, что отстаивая свои права, женщина должна принимать чужие правила игры.
Матти Рёнка в образе лица, ведущего дознание, вывел на авансцену ингерманландского репатрианта Виктора Кярппя - именно тогда, когда тема переселенцев из СССР приобрела в Финляндии чрезвычайную остроту. Тот же Ларссон с незабываемым тандемом журналиста Микаэля Блумквиста и хакера-социопатки Лисбет Саландер попал в самое яблочко: обстоятельства преступлений, совершающихся с молчаливого согласия государства, как это подчеркивает автор, не могут выяснять официальные лица, представляющие репрессивный аппарат.
И пусть Ларссон был не первым, кто придумал поставить у криминалистического руля юную девушку-неформалку (еще раньше на это отважились создатели американского сериала "Морская полиция: Спецотдел", представившие многомиллионной аудитории зрителей ученую-готессу Эбби Шуто), именно он, автор трилогии "Миллениум", подвел итоги образным разработкам предшественников и установил планку для преемников. Главный герой (одиночка, дуэт, группа - не имеет значения) должен быть оппозиционно настроенным к власти, внимательным к общественным неурядицам и отчаянно смелым. А как иначе атаковать ветряные мельницы? Но поскольку у него множество личных недостатков, он отнюдь не супермен: иногда даже трудно определить, по какую сторону правовых баррикад находится такой герой.
Как и их персонажи, скандинавские детективщики выполняют своего рода миссию. Это особенно заметно, если прочесть подряд с десяток книг разных авторов. Складывается впечатление, что, старательно погружаясь в проблемы частные и глобальные, они считают, что их дружное камлание создаст резонанс в обществе, и это поможет если не всем, то хотя бы кому-то. Наверное, прежде всего благодаря этой гуманистической составляющей угрюмые скандинавы и выглядят так симпатично. Вряд ли их усилия позволили бы предотвратить, например, кровавую трагедию в исполнении Андреса Брейвика или аналогичные теракты. И кажется, они верят, что слово не воробей, а "твердая сталь". И им не все равно, в каком мире жить.