Режиссер ленты - Клер Маккарти, в главных ролях - Дейзи Ридли, Наоми Уоттс, Джордж Маккей, Клайв Оуэн, Том Фелтон.
Знаковые сюжеты имеют потенциал к разрастанию. Скажем, когда гениальная пьеса завоевала множество зрительских сердец, пережила достаточное количество постановок (каждая из которых уже является интерпретацией, порой весьма радикальной), она может породить самостоятельные произведения, перепрочтения и своего рода спин-оффы. Так случается далеко не всегда, но "Гамлет" - именно тот случай: достаточно вспомнить "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Тома Стоппарда. Последняя пьеса, кстати, также попала на экран (1990 г.) и имела успех. "Офелия" вряд ли сможет составить достойную конкуренцию произведению культового драматурга, однако посмотреть ее стоит. При этом не забудьте дистанцироваться от первоисточника и, держа в голове сюжет (основные его перипетии сохранены, но добавлен ряд новых), просто воспринимайте и принимайте все экранное действо. Без мыслей, что "у Шекспира было не так" (потому что, конечно же, "не так"). Тогда можно получить удовольствие от истории, несмотря на резкие, иногда до абсурда, повороты сюжета… а кого-то, возможно, именно они и привлекут.
Наверное, самые кардинальные изменения в истории связаны с тем, что "Офелия" - это прежде всего "женское кино". Снято оно по роману Лизы Клейн, сценарий написала Семи Челлас, в режиссерском кресле также женщина - Клер Маккарти. Возможно, поэтому так безжалостно отнеслись к мужским персонажам: Гамлет (Джордж Маккей) вызывает скорее сочувствие как добрый и пылкий юноша, который становится жертвой своего окружения и собственных страстей (жажды мести, прежде всего); его отец, показанный до своей гибели, запоминается - а скорее, не запоминается - как маловыразительный воин, который перестает обращать внимание на жену и провоцирует ее на измену; Горацио - симпатичный, но неяркий; Полоний и Лаэрт показаны разве что с несколько большей теплотой, чем в пьесе; ну, а о Клавдии (Клайв Оуэн) и говорить не стоит. Вместо этого первую скрипку играют женщины, которые в конце концов и определяют судьбу Эльсинора: Офелия (Дейзи Ридли) - несомненная героиня повествования, отодвигает далеко на задний план Гамлета, Гертруда - неоднозначная, но вызывает больше сочувствие, чем осуждение. К этому дуэту со временем добавлена третья значимая фигура - ведунья, которая окажется сестрой-близняшкой королевы (эдакое жуткое удвоение Гертруды; обеих сыграла Наоми Уоттс). И - как фон и, возможно, чтобы показать, что не все женщины героические, - группа фрейлин, преимущественно самовлюбленных, завистливых и недобрых к Офелии. Характер последней, хотя и довольно четко выписан, все же вызывает определенное разочарование: казалось бы, женская авторская команда могла создать более нюансированную, "живую" женскую индивидуальность.
Вместо того зрителю изначально предлагается очередной штамп, в этот раз "сильной девушки". Последнюю можно узнать по таким чертам, как любовь к уединению, преимущественно на лоне природы; мятежность; несомненно "аутсайдерство" и выпадение из окружения, которое в "Офелии" выражается в том, что героиня танцует не так хорошо и движется не так грациозно, как другие фрейлины, вместо этого умеет читать и украшает себя цветами, а не драгоценностями. По ходу действия, правда, образ усложняется, но все же до конца фильма не исчезает ощущение, что Дейзи Ридли играла средневековый вариант Рей, своей героини из "Звездных войн".
Другой "идеологический" момент фильма - "расовые квоты", результат нынешней специфической кинематографической толерантности. Она проявляется не в достаточном количестве качественных кинолент с темнокожими и азиатскими главными героями, а в обязательном появлении соответствующих персонажей второго и третьего плана чуть ли не во всех лентах - даже там, где это исторически не оправдано. Не миновала эта судьба и "Офелию", с ее темнокожими фрейлинами и придворными, включая Горацио (Девон Террелл). Впрочем, от этого можно абстрагироваться, если воспринимать фильм как некую альтернативную сказочную реальность. И художественное решение дает для этого достаточно оснований. Есть там и прямые ссылки на сказки - колдунья в лесу (хотя эта линия больше напоминает соответствующие эпизоды из "Сонной лощины" Тима Бертона), красный плащ с капюшоном у Офелии - истинно Красная Шапочка в опасном лесу, вот только им на самом деле является Эльсинор… Но главное - это изысканный визуальный ряд (безусловно, самое сильное в фильме), вдохновленный живописной традицией прерафаэлитов.
Уже первые кадры - аллюзия на "Офелию" Джона Эверетта Милле; интересно, что даже портретно Офелия - Дейзи Ридли похожа на Офелию с полотна. Эта сцена задает характер всей кинокартине (да, даже кино-картине), не сюжетный, но изобразительный: ясные, яркие, прозрачные краски; выверенная композиция; кадры-пейзажи и кадры - интерьерные сцены. Достаточно здесь и символизма. Мы коснемся простейшего его уровня - цветовой гаммы. Всю первую часть фильма цвет Офелии - синий: ссылка и на будущее утопление (о котором не может не думать зритель, хоть немного знакомый с сюжетом трагедии), и на образ "рыбы" (так шутки ради называет возлюбленную Гамлет, намекая на первую их встречу у реки), и, наверное, вообще на стихию воды, которой отвечает сущность героини - чистая, глубокая и свободная. Но ее волосы - рыжие (возможно, на это подвиг образ Элизабет Сиддал - музы прерафаэлитов и, кстати, модели для уже упомянутой "Офелии"), а лента, взятая у девушки принцем, - красная. Это намекает и на страстную, неудержимую натуру героини. Во второй части ее платье светлое - свадебная одежда и вместе с тем саван (она сама называет себя "мертвой"). Свои непостоянные, но знаковые цвета есть и у Гертруды (она дарит Клавдию шарф оранжевого цвета, который был символом одновременно брака и супружеской измены) и у Клавдия (черный; в комментариях не нуждается).
Однако это отнюдь не единственное, что придает фильму глубину (которой, к сожалению, не хватает сюжетной разработке). Есть в ленте моменты, воспринимаемые как интересное трактование первоосновы. Например, "призрак отца Гамлета", который в фильме случайно видит Офелия, - это на самом деле Клавдий, переодетый для своих темных дел в лесу. А сцена разговора Гамлета и Офелии, за которой наблюдают король и Полоний, интерпретирована так: "шекспировская" часть диалога, произнесенная влюбленными вслух, предназначена для ушей подглядывающих; параллельно они бросают друг другу быстрые тихие реплики, неслышные посторонним. И главное - сам образ героини, суть которого по-настоящему раскрывается в финале фильма. Возлюбленная Гамлета, бунтарка, "шекспировская Рей", - это все второстепенное. А прежде всего Офелия - единственная, кто сохранил свое "я", остался свободным в "Эльсиноре-тюрьме", не позволив подчинить себя ни страху, ни ненависти, ни желанию отомстить, ни (как ни скандально это прозвучит) любви. "Мир ловил ее, но не поймал" - таков, в итоге, несколько неожиданный месседж "Офелии".