Мюнхенский оперный фестиваль (Münchner Opern-Festspiele) имеет одну из самых давних историй среди фестивалей Европы. Первое "оперное лето" состоялось в Мюнхене в 1875 г. и ознаменовалось исполнением опер Вольфганга Амадея Моцарта и Рихарда Вагнера. С тех пор Мюнхенский оперный фестиваль снискал славу топового события мировой культурной жизни.
Баварская национальная опера, а вместе с ней и Münchner Opern-Festspiele, за последние
20 лет стала одним из самых "живых" и динамичных проектов в сфере академического искусства. Новый вектор развития Bayerische Staatsoper получила в 1993 г., с приходом на пост интенданта театра сэра Питера Джонаса, знаменитого британского оперного менеджера. С 1985 по 1993 гг. - генерального директора Английской национальной оперы и просто невероятно амбициозного и грамотного руководителя.
Сэр Джонас возглавлял Баварскую оперу до 2006 г. За 13 лет генеральный и артистический директор сумел полностью преодолеть инерцию многолетнего имиджа немецкого театра (сводящегося к формуле "безукоризненного исполнения при традиционалистской режиссуре"). Никаких сюрпризов, никаких скандалов: консервативная баварская публика платит по несколько сотен евро за театральный билет не для того, чтобы ее раздражали.
Сэр Питер Джонас сказал такому положению вещей уверенное "нет". Сначала был существенно расширен репертуар. Теперь постановки Bayerische Staatsoper охватывали четырехвековую историю жанра. А в ранг "визитной карточки" театра возведена барочная опера.
Затем сэр Джонас совершил свою "мюнхенскую революцию". Он дал карт-бланш не главному дирижеру, а режиссерам и постановщикам.
И это сработало.
Публика атаковала театральные кассы. Наводняла аншлагами зал. А вместе с ним - и бюджет театра.
Именно во времена интендантства сэра Джонаса в разряд "звездных" мировых культурных событий перешел и Мюнхенский оперный фестиваль.
Музыкальный марафон, охватывающий середину лета, являет собой резюме предшествующего сезона. Программу фестиваля составляют громкие премьеры театрального года и произведения из "золотого запаса" постоянного репертуара.
Кроме того, в рамках фестиваля ежегодно проходит проект Oper für alle (Опера для всех), инициированный более 15 лет назад все тем же Джонасом и реализуемый при поддержке мюнхенского филиала компании BMW.
Миссия проекта - в проведении бесплатных представлений на Max-Joseph-Platz. Это площадь перед зданием Баварской национальной оперы.
В этом году под открытым небом показали оперу Модеста Мусоргского "Борис Годунов", ставшую настоящим гала-вечером славянской вокальной школы. Украинцы Александр Цимбалюк (бас) в заглавной партии и Анатолий Кочерга (бас) в партии Пимена. Россияне Юлия Соколик (меццо-сопрано) в партии Федора, Игорь Головатенко (баритон) в партии Андрея Щелкалова, Сергей Скороходов (тенор) в партии Григория Отрепьева, Владимир Маторин (бас) в партии Варлаама, Маргарита Некрасова (меццо-сопрано) в партии хозяйки корчмы.
Премьера этой постановки в более привычной атмосфере - на сцене, а не "перед" Баварской оперой - состоялась в феврале нынешнего года. В качестве режиссера был приглашен скандальный испанец Каликсто Бьето, за дирижерским пультом - Кент Нагано.
"Борис Годунов" и стал последней масштабной премьерой нынешнего главного дирижера Bayerische Staatsoper. Уже с нового сезона место Кента Нагано займет российский дирижер Кирилл Петренко, дирижирующий этим летом, в год 200-летия Вагнера, постановкой "Кольца нибелунга" на Байройтском оперном фестивале.
Режиссер Каликсто Бьето в этот раз обошелся без привычной для своих работ "шоковой терапии". И как-то неожиданно "по-взрослому" представил отточенную оперную историю. "Борис Годунов" в Мюнхене поставлен в первой редакции: без "польского акта" и партии Марины Мнишек. В версии Бьето опера из "народной музыкальной драмы" превращается в "политическую музыкальную драму". На поверхности - тема влияния (зачастую фатального) жестких механизмов власти на народ, поддающийся бесчисленным манипуляциям.
Актуальность исторического сюжета подчеркнута не менее актуальными для уже современного контекста костюмами. Пристав-полиция угрожает разношерстной толпе демонстрантов. Окружение Бориса в добротных черных костюмах, белых рубашках и галстуках (кремлевские клерки?) без стеснения отсылает к собирательному образу политической и экономической "элиты". Кровавое политическое сказание Пушкина-Мусоргского оказалось уместным и в условиях Западной Европы XXI века.
Еще одной акцией Oper für alle стал проект Paul van Dyk meets Verdi (Пол ван Дайк встречает Верди). Один из самых востребованных представителей электронной музыки отыграл на сцене Баварской оперы диджей-сет, миксуя известные темы из "Макбета", "Травиаты", "Аиды" и чередуя их с треками из своего нового альбома The Politics of Dancing 3, официальный выход которого запланирован на октябрь 2013 г.
Создавать настроение "клубной ночи" в опере немецкому диджею помогали трое вокалистов оперной труппы, камерный ансамбль Operabrass, сформированный из участников медной духовой группы оркестра, и музыкальный руководитель оперной студии Bayerische Staatsoper Тобиас Трунигер. Paul van Dyk meets Verdi стал одним из самых обсуждаемых проектов нынешнего фестиваля.
Разумеется, Мюнхенский фестиваль 2013-го не мог обойти стороной двойной юбилей - 200-летие со дня рождения Рихарда Вагнера и Джузеппе Верди. Во время феста организаторы вновь пытались демонстрировать равноценную преданность обоим композиторам: в неделю, когда в Мюнхене исполняли полный цикл вагнеровского "Кольца нибелунга", был трижды исполнен и Верди - два раза "Риголетто" и один раз "Отелло".
Причем "Отелло" и "Риголетто" давались в двухдневном "перерыве" между "Зигфридом" и "Гибелью богов". А первые три части вагнеровской тетралогии шли каждый день.
В результате завсегдатаи Баварской оперы, решившие в течение одной недели насладиться музыкой и Вагнера, и Верди, по воле организаторов стали созерцателями некоего постмодернистского полотна, где в "Кольцо нибелунга" Вагнера "вживили" произведения его конкурента. К слову, слушать Верди, "не отходя от Вагнера", оказалось удивительным опытом.
Поначалу все, что происходит на сцене и в музыке, кажется ненастоящим, игрушечным; физически и мучительно нехватает вагнеровской "бесконечной мелодии". Вердиевская кантилена, обусловленная живым дыханием человеческого голоса, а не гениальным разумом, кажется пустой и лишенной логики. Подвижная драматургия итальянского автора не "считывается" после тяжелого темпа развертывания музыкального материала автора немецкого. Но в конце - и 18-часового "Кольца нибелунга", и, к примеру, трехчасового "Риголетто" - непостижимым образом совершается один и тот же ритуал. Слушателя подводят к катарсическому просветлению. Оказывается, Вагнер и Верди шли разными путями, но к одной цели - разверзнуть перед зрителем бездну страданий человеческих (и божественных тоже), уничтожить на сцене главных носителей этих страданий и такой жертвой заставить зрителя что-то важное переосмыслить и, быть может, поменять.
Мюнхенское "Кольцо нибелунга" в постановке немецкого режиссера Андреаса Кригенбурга - пример решительной, во многом даже радикальной работы постановщика с композиторским тестом. Но в то же время и глубинного понимания всех нюансов того, что в этом тексте происходит.
По сравнению с Ла Скала мюнхенская постановка более экстравагантна. Но и более близка к Вагнеру. Да, современные костюмы. Да, технологичные декорации. Да, апеллирование к образности массовой культуры. Но Кригенбург от первой до последней ноты тетралогии удерживает равновесие непростой конструкции своего замысла. При этом раз за разом оправдывая очередной режиссерский ход прицельным попаданием в музыку.
"Кольцо" Кригенбурга под управлением Кента Нагано - гуманизм в чистом проявлении. Люди здесь заполняют собой все: воды Рейна, изображаемые мимансом, Валгаллу, представляя Вотана и Фрикку не как богов, а как самую обычную семейную пару, животный мир, превращая танцовщиц в лошадей, на которых валькирии носятся над полем сражения, мир чудовищ, ведь и дракон Фафнер - это инсталляция из человеческих тел… Это все (как и у Вагнера) о людях, и благодаря фантазии режиссера - в буквальном смысле из людей. Ведь кто еще способен совершать поступки, которые могут привести к гибели или возрождению?
Нельзя не отметить потрясающий подбор вокалистов для фестивального цикла: Штефан Маргита (Логе), Софи Кох (Фрикка), Брин Терфель (Вотан), Саймон О'Нилл (Зигмунд), Стивен Гулд (Зигфрид), Ханс-Петер Кёниг (Хаген), Анна Габлер (Гутруна) и три блистательные Брунгильды - Катарина Далайман в "Валькирии", Катерина Наглестад в "Зигфриде" и сама Нина Штемме в "Гибели богов".
Как и вагнеровское "Кольцо нибелунга", "Риголетто" Верди тоже относится к премьерам Баварской оперы сезона 2012–2013. Но, в отличие от триумфа новой постановки "Кольца", "Риголетто" стал самым критикуемым спектаклем фестиваля. Венгерский театральный и кинорежиссер Арпад Шиллинг создал мелодраму, происходящую при минимуме декораций и таком же минимуме изобретательности при создании костюмов (сценография и костюмы - Мартон Агх).
Вообще "Риголетто", любимой опере самого Верди, в Мюнхене как-то не везет: предыдущая версия 2005 г. в постановке Дорис Дерри была выдержана в эстетике фильма "Планета обезьян" и единодушно признана "провалом сезона". Новый "Риголетто", возможно, и не такой экстремальный с точки зрения режиссуры, но так же далек от постижения сути драмы Верди, как и та самая неизведанная планета.
Движущиеся трибуны, то становящиеся амфитеатром для "античного" хора, то превращающиеся в стены притона, - вот и вся единственная находка создателей очередной сценической вариации известной оперы.
Зато странностей здесь намного больше. Например, гигантская фигура лошади, чье появление на сцене никак не связано с сюжетом, или Джильда в подвенечном платье, сидящая в инвалидной коляске в финальной сцене: по сюжету дочь придворного шута Риголетто должна быть переодета в мужской костюм, и в таком виде ее по ошибке убивает злодей Спарафучиле. А так - самый напряженный эпизод драмы приобрел неуместный оттенок комичности. К счастью, блестящее исполнение оперы оркестром под управлением австрийского дирижера Фридриха Хайдера и солистов Жозефа Калейи (Герцог), Анджея Доббера (Риголетто), Патриции Чофи (Джильда) и Дмитрия Иващенко (Спарафучиле) позволяло полностью раствориться музыке, в которой все понятно и без режиссерского "перевода".
Как ни парадоксально, спорная постановка "Риголетто" на фоне многоплановой и многоформатной программы фестиваля лишь позволила еще отчетливее прозвучать основной тональности Münchner Opern-Festspiele. А это - тональность поиска. Баварская национальная опера умеет реагировать на реакцию публики, меняться и создавать что-то новое.
Именно поэтому многие опероманы со всего мира заказывают билеты на следующий фестиваль уже сейчас: желающих попасть на Münchner Opern-Festspiele-2014 слишком много.