Несколько лет известная украинская художница Людмила Мешкова боролась за помещение мастерской, но напрасно. В этом году, в июне, свой 80-й день рождения Людмила Ивановна будет отмечать не выставкой в престижном зале, достойном статуса всемирно известного художника и заслуженного деятеля искусств Украины, а дома, среди своих работ.
Искусство Людмилы Мешковой не только притягивает к себе взгляд. Оно останавливает мгновение. Оно обращается к самой нашей сути, зачаровывает и перехватывает дыхание.
Художница создала уникальную авторскую технику, которую во всех реестрах и каталогах так и определяют: "техника Мешковой". Она пишет солями металлов по керамике, вкрапливая в произведения полудрагоценные и драгоценные камни. После обжига в специальных температурных условиях керамика, расписанная серыми полосами солей, эмали и глазури, приобретает цвет, а камни вплавляются в поверхность работ, придавая им фактурность, глубину и самобытность.
Людмила Мешкова создает другие - более чистые - миры, в которых царят гармония и любовь. А возвращаясь из высших сфер на грешную землю, она видит свои работы сложенными в штабеля до самого потолка в ее маленькой квартире.
Народный художник Украины, человек, панно которого украшают штаб-квартиру ЮНЕСКО в Париже, многочисленные храмы и частные коллекции по всему миру, ныне она лишена возможности работать.
Печка для обжига керамики при сверхвысоких температурах, словно заложница, осталась на территории Национального заповедника "София Киевская" - в мастерских, где Людмила Ивановна работала в течение 57 лет. По решению нынешнего руководства "Софии", арендная плата за сараишко с дырявой крышей, без отопления, была повышена до неподъемных для художницы 19–20 тысяч гривен в месяц.
Сегодня художница говорит: "Просыпаюсь, а рядом, прямо в моей комнате, - Христос с Богородицей, а чуть в стороне - святой Николай и ангелы. Такая благодать в моей квартире! Смотрю и радуюсь, молюсь и общаюсь с ними. Становится легче. Так высоко и тепло становится на душе, будто причащаюсь Светом".
- Людмила Ивановна, что для Вас по-настоящему важно?
- Много работать. Всегда. Всю жизнь. И не только работать, но и завершать свои работы. Когда работаешь, отдаешь столько энергии, что "поставить точку" - это глубинная, насущная потребность. Мне нужно чувствовать: сделала все, что могла, отдала все, что могла. Перевела дух - и могу приниматься за следующее произведение. И постоянно - буквально ежедневно - учиться.
Помню, во времена студенчества после пар все шли домой или на пиво и мороженое, а я бежала в кабинет искусств, который в красном корпусе университета. Покупала пончик с повидлом и до закрытия сидела в библиотеке над художественными альбомами и журналами, делала зарисовки.
Спустя много лет, уже в середине двухтысячных, я побывала в Киото. Там я сильно удивила гида, когда остановила его рассказ и начала описывать: тут за углом будет пруд, а там - беседка, и т.п. Гид спросил: "Вы здесь бывали?" - "Да нет, - говорю. - Я изучала архитектуру Киото по книгам".
- В международных отношениях очень большое значение имеют подарки, которыми обмениваются государства. Украина неоднократно передавали в дар другим странам произведения искусства, сделанные вашими руками.
- Виктор Ющенко хотел подарить мое панно "Чернобыль - Хиросима" Японии. Я двенадцать лет работала над этим произведением. Его символизм и основная идея в том, что наши народы - такие разные, с настолько отличающейся историей - близки из-за атомной катастрофы. Кто же знал тогда, что Японию постигнет еще и Фукусима…
Другая моя работа сейчас украшает штаб-квартиру ЮНЕСКО в Париже. Тогда, в восьмидесятые годы, проводился огромный всесоюзный конкурс на право создать панно для сложной, дважды изогнутой, стены площадью 55 квадратных метров. Тогда жюри присудило мне первую премию, и мое панно стало подарком ЮНЕСКО от Украины.
Это очень знаковая для меня работа. Я назвала ее "Земля, флюиды жизни и расцвета мирам Вселенной посылай…". Травы, удивительные птицы, восход солнца - все это в движении, динамике. Ту стену надо было "расшатывать", оживлять, придавать ей плавность и текучесть.
"C'est Ukraine" ("Это - Украина"), - сказал тогда генеральный директор ЮНЕСКО М'боу, созерцая мою работу.
Открытие панно было обставлено как значительное дипломатическое событие. Пришли мэр Парижа с женой, весь дипломатический корпус, много знаменитостей.
В те светлые парижские месяцы я со многими подружилась. С Жаном-Полем Бельмондо и его тогдашней пассией мы ходили по кофейням, они показывали мне город. Много общалась с грузинским режиссером Отаром Иоселиани, который тогда жил во Франции.
- Не было желания остаться в Париже?
- Иоселиани буквально уговаривал меня остаться. Тогда многие из художников не возвращались с гастролей. Надо было просто попросить политического убежища.
Но как я могла просить убежища, рассказывать о притеснениях и проблемах, если буквально только что мне дали первую премию, если меня - молодую художницу - тогда так поддержали? Не представляю, как я могла бы жить и знать, что никогда больше не увижу своих родных. И что из-за меня они будут страдать. КГБ тогда очень жестко обходилось с семьями тех, кто не возвращался… Разве я могла их предать?..
Всю жизнь я работала в мастерских на территории "Софии Киевской". Думаю, это символично, что и "София" находится под патронатом ЮНЕСКО, и моя работа тоже там, в их штаб-квартире. Все связано. А путешествия, открытый мир, возможности - тогда все было по-другому. Иногда закрываю глаза - и путешествую. Мысленно, в воображении.
- Людмила Ивановна, скажите, как так могло случиться, что художника лишили мастерской?
- Мне самой это и странно, и дико. И арендная плата, которую мне выставили, для меня велика. Навстречу мне руководство "Софии" не пошло. Пришлось забрать оттуда и работы, и вещи…
После того как меня выгнали из помещения, я попала в больницу. Были проблемы с сердцем, операция.
Я знаю, что скоро уйду, что не нужна никому. Но я беспокоюсь о своих работах.
Конечно, досадно и тяжело, что сейчас у меня нет возможности работать в своей мастерской. Но я верю, что все равно останусь в памяти людей.
Все мое творчество связано с энергиями. Но "энергия" стала слишком дорогой. Выжигать керамику ныне художникам не по карману. Поэтому многие из керамистов уходят из профессии. Однако остается другая энергия - космическая. Которая питает все сущее. А энергия не исчезает. Она переходит из одного состояния в другое. И я тоже не исчезну.
- Что вас вдохновляет?
- Многое: люди, музыка, книги, природа…
Вспоминаю, как во времена СССР работала над панно "Древнерусское зодчество" в отеле "Русь". Вечер, рабочие разошлись. Беспорядок вокруг - инструменты, строительный мусор. Я в ватничке хожу между всем этим, о чем-то размышляю. Вдруг вижу на полу журнал. А в нем - роман, название которого меня заинтересовало: "Чайка по имени Джонатан Ливингстон" Ричарда Баха. Прочитала буквально на одном дыхании. Этот текст стал для меня очень созвучным и судьбоносным.
Такими же судьбоносными оказались встречи с несколькими людьми. В частности с Патриархом Грузии Илией ІІ. Он посетил мою выставку в Тбилиси и удивительно тонко почувствовал мои произведения. Ходил, рассматривал, потом указал на некоторые из них и сказал: "Это - внеземные работы". А потом написал в Книге отзывов: "Художник удивительно чувствует внеземное дыхание. Пусть благословит Господь".
Вообще я обожаю Грузию. Моя сестра жила там, ее муж был знаменитым грузинским архитектором. Поэтому я довольно часто там бывала. Шеварднадзе предлагал мне остаться, обещал сделать для меня мастерскую. Но я ответила так: "В Грузии есть прекрасные художники, и у многих из них нет мастерских. Возможно, было бы лучше сделать мастерские сначала для них".
Не знаю, как отреагировал на это Шеварднадзе, но со Святейшим Патриархом мы искренне подружились. Во время каждого приезда в Грузию я приходила к Католикосу Илие ІІ. Он - мой наставник. Бывало, мы подолгу сидели рядом.
Он держал мою руку и тихонько пел, а потом благословлял меня. Однажды он сказал: "Людмила, делай портреты. Лучше тебя никто не сделает". И именно после его благословения "пошло".
- Тогда и появился портрет Амосова?
- Как раз этот портрет я написала раньше. Амосов прооперировал мою сестру, спас ей жизнь. И я почувствовала, что должна написать его. А после благословения Патриарха появились портреты Жерара Филипа, Ростроповича, Гергиева, Иоселиани, Параджанова, Пиросмани, самого Илии ІІ и еще многих людей, которых я уважала и которыми искренне восхищалась.
Сам Амосов был моим большим другом. Он часто приходил в мою мастерскую. Сидел и молчал, рассматривал вокруг. А я работала. Вдруг он говорил: "Люся, уже два часа прошло. Разве можно так? Если я еще немного у тебя здесь посижу - то и в Бога уверую, чего доброго".
Однажды приезжали физики. Замеряли определенными приборами частотный фон в "Софии". Ну и ко мне зашли. Измерили уровень в мастерских, вынесли из нее портрет Амосова, а тогда снова занесли. По их показателям получалось, что этот человек сначала покинул помещение, а потом вернулся в него снова.
После смерти Амосова его родственники наведывались в мастерскую, чтобы увидеть портрет. Навещали его, как живого…
- Людмила Ивановна, в ваших работах столько любви! А человеческая, сердечная любовь была? Потому что ни семьи, ни детей у вас нет.
- Думаю, если бы у меня были дети, то не было бы моих произведений. Каждый из них - мой ребенок. А любовь? Да, была, и не одна…
Вспоминаю, как мой отец говорил нам с сестрами (а нас было трое): "Вот выйдете вы замуж - и не будет больше Мешковых". Теперь, оглядываясь на свою жизнь и мысленно обращаясь к отцу, я могу ему ответить: "Под фамилией Мешкова я прожила свою жизнь не зря. Этим я, отец, сделала тебе памятник".
- А портрет отца сделали?
- Да, отца рисовала. И сестру тоже. А вот маму - все не могу решиться. Я еще не готова... И Гоголя - своего любимого писателя, своего земляка - тоже не готова писать. Пока…
- Обращаясь к планете, вы говорите: "Земля, флюиды жизни и расцвета мирам Вселенной посылай…" А какой ваш посыл к людям?
- Хочется, чтобы на земле был рай, гармония. Чтобы люди совершенствовали себя, работали над собой - духовно и физически. Ведь несовершенство человека вызывает страдание природы. Посмотрите вокруг, почитайте новости: вулканы, наводнения, ураганы, землетрясения, засухи… Земля страдает от невежества людей.
Надо создавать добро, добро, добро. Надо помогать, понимать, любить, сочувствовать. Нельзя агрессией отвечать на агрессию: это приведет к гибели цивилизации.