Его книга "Сущность нигилизма", недавно вышедшая на английском языке, потрясла западное философское сообщество, вызвав эмоциональную волну и критики, и одобрения.
Учение современного итальянского философа Эмануэле Северино некоторые исследователи (А.Каррера) сравнивают с магическим замком, с неприступных стен которого можно увидеть, каким стал современный мир; увидеть печальную судьбу Бога, рассеченного религией на куски и кусочки с безбожной целью, и печальную судьбу истины, обреченной на угасание; убедиться в неминуемом упадке всех тоталитарных систем, в том числе и планетарного капитализма, либо созерцать искрометный военный парад технологий.
Внешне все является преходящим и обреченным на упадок. Внутри все выглядит бесспорным, вечным, радостным и замечательным. Ключом от главных ворот этого замка и является работа Эмануэле Северино "Сущность нигилизма".
В работе Эмануэле Северино речь идет о том, что все наши мучительные метания в поисках смысла существования, вся наша цивилизация, с ее войнами и жестокостью, с обожествлением денег и технологий, вся наша напуганность смертью, поиски бессмертия и все наши напрасные упования на Бога - все это лишь следствие одной роковой философской ошибки.
"Сущность нигилизма" стала событием-вехой в философии, хотя история этой книги началась не в 2016-м, а в 1970 г. Именно в тот год инквизиторский суд Ватикана объявил идеи философа ересью, а самого философа - еретиком.
Эмануэле Северино, чей 90-летний юбилей широко отмечают в этом году в Италии, - автор более 60 философских монографий и многочисленных полемических статей в европейской периодике, посвященных решению огромного круга нынешних проблем культуры, морали и этики, религии, политики, развития технологий. То, что предлагает Северино, не является пилюлями для сдерживания симптоматичных проявлений этих проблем. Во всяком случае цель Северино - изобличить кардинальные причины, которые неизбежно приводят и будут приводить к возникновению той или иной проблемы.
Более того, по мнению Северино, все эти кардинальные причины происходят из одного источника, а именно: из неправильного пути, избранного европейской философией со времен Платона и Аристотеля. В этом смысле философская система, разработанная итальянским философом, не просто отличается от других философских систем; она определяет себя в абсолютной оппозиции ко всей западной культуре и цивилизации!
Эссе, вошедшие в "Сущность нигилизма", переведены на несколько европейских языков. Это ключевые тексты, в которых отражено главное направление деятельности Северино с конца 1940-х годов и доныне. На протяжении последних 50 лет они - в центре философских дебатов в Италии, а церковь объявила их несовместными с католической религией.
Философию Эмануэле Северино часто определяют как "неопарменидизм", то есть как попытку переосмыслить учение древнегреческого философа Парменида (515 - ок. 470 г. до н.э.), хотя, по-моему, такое определение слишком узко.
Чему учил Парменид? Говоря философским языком, он говорил о единстве Бытия и об отсутствии небытия, то есть о том, что нет ничего, кроме Бытия, и что это Бытие вечно, а значит, каждое сущее в Бытии (каждая улыбка, мысль, предмет, живое создание и т.п.) вечно. Проще говоря, мы все согласны с той элементарной формулой, что получить что-то из ничего невозможно. Ничего - это ничего, ничто - это ничто. Шекспир вложил в уста короля Лира точную фразу: "Из ничего не выйдет ничего". Однако при этом мы всегда забываем о второй половине этой формулы: если получить что-то из ничего невозможно, то так же невозможным является и то, что нечто сущее может стать ничем. Именно на этой формуле, в ее единстве, и настаивает Северино.
По его мнению, в основе всей западной философии, начиная от учений Платона и Аристотеля, лежит ошибочное представление о том, что возникновение (становление) любой вещи приводит и к ее уничтожению (ее преобразованию в ничто либо исчезновению) и что смерть человеческого существа, как и смерть любой вещи, равнозначна его уничтожению.
Северино считает, что именно эта философская ошибка породила значение смерти как ухода в ничто, а значит и в страх смерти - ту скорбь от осознания собственной смертности ("рефлексивную печаль"), о которой писал датский философ Кьеркегор. А такое значение смерти, то есть смерти как преобразования в ничто или исчезновения, накладывает отпечаток на весь образ смысла человеческой жизни и поступка, как на индивидуальном уровне, так и на уровне социума.
Ошибочность представлений традиционной западной философии, считает Северино, становится выразительнее, когда речь заходит о становлении любой вещи во времени. Вера в существование времени, плывущего из прошлого через настоящее в будущее, является фактором, который добавляет этой ошибочности роковой оттенок и превращает ее в настоящий философский нигилизм.
Почему? Да потому, что когда кто-то утверждает о каком-то существе или вещи, что оно не является, то есть что в одно время оно еще не является, а в другое - уже не является, то на самом деле он утверждает, что это существо или вещь - ничто. А в этом именно и заключается нигилистическое видение мира.
По мнению Северино, утверждать, что какая-то вещь, сущая в Бытии, может стать ничем, означает отрицать саму истину этой вещи - истину того, что эта вещь является такой, какой она есть. Вещь не может стать ничем по той простой причине, что она не может стать чем-то иным, чем она есть. Стол, за которым я сижу, не может стать, например, мышью. А утверждать, что этот стол может стать ничем, - то же, что утверждать, будто он все же может стать этим созданием. Ведь для любой вещи стать ничем означает стать чем-то другим, чем она есть. Утверждать, что вещь может стать ничем, означает отрицать саму суть этой вещи - ее бытность самой собой.
Генерированный греческой метафизикой философский нигилизм стал лейтмотивом развития всей западной цивилизации. Страх смерти, порожденный представлениями о том, что смерть означает безвозвратное уничтожение, преобразование в ничто, привел к глубокому внутреннему конфликту в человеке. Поиски путей разрешения этого конфликта привели, с одной стороны, к идее божества как могущего уберечь человека от преобразования в ничто, а с другой - к развитию науки и технологий как своеобразному эликсиру бессмертия.
Северино: "Технологическая цивилизация и научная специализация самым существенным образом укоренены в греческой метафизике, в открытии ею значения сущего. Только когда сущее рассматривается как подчиняющееся Бытию и как ничто, можно разворачивать проект бесконечного производства и уничтожения всех вещей. Сначала задачу производства и уничтожения вещей доверяли преимущественно божественному умению, или techne (платоновский термин - theia techne). Однако вскоре современная Европа поняла, что если бы Бог существовал, то творческая деятельность человека была бы невозможной: ведь Бог уже все создал. Как следствие, человек занимает место старого Бога, но сохраняет его фундаментальную черту, а именно: быть силой, доминирующей над созданием и уничтожением вещей. Наука и новейшие технологии увеличили эту силу до беспрецедентного уровня. Таким образом, теология - это не что иное, как ранняя форма технологии, а технология - позднейшая форма теологии".
В эссе "Христианство и техника" Северино развивает эту мысль: "Настоящая и глубинная созвучность между христианством и техникой состоит в общей для них воле к могуществу, опирающемуся, в конечном итоге, на греческую метафизику. Понятие "творчество" является главным для христианства. Бог, который не является творцом, не может быть христианским богом. Однако христианский Бог-Творец существует неотделимо от Его собственной способности быть творцом ex nihilo, из абсолютного ничто, то есть из абсолютной негативности ничто, которую впервые отметила лишь греческая мысль. Создавать означает вызвать из ничто; и лишь греки впервые стали понимать созидание (poiesis) как искусство (techne) выводить вещи за пределы небытия. [...]
Известно, что в платоновско-аристотелевской метафизике становления всегда происходит от чего-то и до чего-то; но при таком понимании становления всегда необходимо то, чтобы, безотносительно к неизменности основы, существовало что-то, что прежде чем быть, было абсолютным ничем, и что возвращается в абсолютное ничто после того, как было. Иначе, если бы не было чего-то, что было и вернулось в ничто, то все было бы вечным. Но вечность всего, сущего как сущего, именно и является тем, что западная мысль держит подальше от своего поля видения".
Эта воля к могуществу, или воля к власти, о которой пишет Северино, также вырастает из того понимания вещи, которое воцарилось в греческой философии после Парменида. Ведь воля к власти в своем первичном виде означает желание того, чтобы вещи были сущими, то есть выныривающими из ничего и возвращающимися в ничто. По мнению Северино, формы господства и эксплуатации человека и природы, характерные для европейской истории, стали возможными лишь потому, что греческая метафизика открыла этот первичный горизонт воли к власти.
Таким образом, как считает философ, именно с греческой послепарменидовской философии вырастает и тот внутренний конфликт в человеке, вызванный осознанием его смертности и поисками бессмертия, и тот, вызванный волей к власти, конфликт между мощнейшими силами современного мира (христианством, демократией, капитализмом и социализмом), который мы имеем сейчас. Это тот конфликт, когда, с одной стороны, Церковь желает, чтобы общество направлялось к "общему благу", но этому противостоит капитализм, целью которого является прибыль. Поскольку капитализм, не имеющий целью прибыль, - это не капитализм, то Церковь, возможно, и сама того не зная, пытается выхолостить капитализм, а капитализм, в свою очередь, пытается выхолостить социальную доктрину Церкви.
С другой стороны, Церковь конфликтует и с демократией. Ведь демократия предполагает, что общество должно принимать решения, избегая насилия, а насилие возникает тогда, когда кто-то заявляет, что владеет истиной, как, например, Церковь. То есть демократия не может иметь целью ни истину (христианскую либо нехристианскую), ни прибыль. Поэтому отношения между демократией и капитализмом также конфликтные, ведь капитализм старается не допустить, чтобы цель экономической деятельности, то есть прибыль, ограничивали, кроме принципов христианской морали, еще и принципами демократии. А о конфликте между капитализмом и социализмом, с одной стороны, и социализмом и всеми иными мировыми силами - с другой, мы все хорошо знаем.
Настоящий смысл этой мировой драмы, участниками которой мы являемся, Северино раскрывает как процесс угасания (или умирания) истины. Действительно, то, что этот процесс продолжается, и все более интенсивно, является, как по мне, очевидным даже на лексическом уровне, когда такие слова, как "истина" или "истинный" все меньше появляются на письме и почти исчезли из нарратива. Мы перестали говорить не только о Вечности, отдав это, связанное с истиной, понятие на откуп Церкви (где оно приобрело устрашающую потустороннюю коннотацию), но и о самой истине в ее первичном значении - истине как неизменном, неопровержимом, непременном и абсолютном смысле. Вместе с тем мы хорошо усвоили то, что всякая истина - относительна. Не отсюда ли все наши беды?
Северино вполне справедливо отмечает, что ныне процесс разрушения истины ощущается во всех сферах западной культуры и цивилизации. Экономика, наука, политика, религия, искусство, философия избавляются от неизменных структур, моделей и принципов.
Например, разрушение тоталитаризма демократией служит причиной упадка неизменной политики; победа рынка над плановой экономикой означает, что изменчивость и непредсказуемость рынка возобладали над неизменной схемой экономики социализма.
Упадок традиционных ценностей в сфере морали - это однозначная победа закона исторического, непостоянного над законом природным, неизменным.
Кризис понятия "прекрасное" - это потеря уверенности в том, что существует определенный, обязательный и неизменный образец, которому должно отвечать искусство. А отношение абстрактного искусства ХХ в. к традиционному канону прекрасного можно сравнить разве что с тем, как нынешняя демократия относится к государственному абсолютизму.
Вся современная философия - это могущественное отрицание любых утверждений о существовании абсолютной и неопровержимой истины.
"Кризис основ" в научной сфере также обязан своим возникновением этому духу отрицания, и наука сама признает, что она является знанием гипотетическим. Христианство сегодня пронизано попытками освободиться от греческой метафизики и греческого понимания истины, ведь неизменность и всемогущество Бога - эти греческие определения божественного - становятся ныне в христианском сознании все более несовместимыми со злом и болью мира.
Конечно, Эмануэле Северино не был бы философом, если бы лишь указывал на мучительные проблемы и не предлагал альтернативного пути без таких проблем. Один из разделов "Сущности нигилизма" имеет название "Возвращение к Пармениду". Речь идет о переосмыслении знаменитого парменидовского "есть лишь Бытие, а небытия нет" на основе тезиса о вечности каждого сущего (каждой улыбки, мысли, предмета, живого создания и т.п.), то есть тезиса о том, что нет такого места, где то, что было, есть или будет, может перестать существовать. И речь идет о переосмыслении понятия "истина".
Как убедительно доказывает Северино, греческое послепарменидовское понимание истины (episteme), в традиции которого мы живем сейчас и которое вызвало ту мировую драму, о которой идет речь, обречено. Критиковать проблемы, которые эта традиция порождает, оставаясь вместе с тем в ее рамках, нет никакого смысла: "Иллюзорно считать, что можно вырваться из греческой онтологии, оставаясь внутри ее, как это происходит со всеми формами критики, которую современная культура направляет на западную традицию. Подчинять сомнению фундаментальную веру Запада означает лишний раз подтверждать тот давно открытый простор, в котором она возникает как предельное безумие".
Таким образом, философская система Северино позиционирует себя не только вне проторенного пути западной философской мысли, но и вне критики этого пути. Нет смысла в том, чтобы критиковать тупик, в который уперся ваш проселок, но есть очевидный смысл в том, чтобы искать иной путь.
Такой иной путь начинается с возвращения абсолютного верховенства философии, ее неподчиненности никакой религии, а также с преодоления характерной для ХІХ–ХХ вв. тенденции приписывать философии второстепенную роль по отношению к науке. То есть речь идет о переосмыслении роли философии в нашей жизни. И "Сущность нигилизма" является надежным стимулом для такого переосмысления. Ныне обычной является мысль о том, что философия - это нечто чрезвычайно скучное, непонятное, помещенное в толстенные тома, нечто, не имеющее никакого отношения к "каждодневной жизни". Работа Эмануэле Северино убедительно показывает, что такое мнение ошибочно. И можно добавить, что на самом деле от той философской традиции, в которой вы сформировались как личность, зависит не только то, как вы для самого себя решаете вопрос о смерти и бессмертии, но и ваше отношение к родным и друзьям, вообще ко всему иному, чем вы сами, мало того, даже зависит манера вашего поведения, форма вашей улыбки, выражение ваших глаз.
Философская система Северино направлена на возврат истине ее первичного значения - значения, заключающегося в том, что любое сущее вечно. Это означает, что каждое сущее, то есть каждая вещь, отношения, миг, опыт, состояние сознания и природы, каждое событие, от несущественного до важнейшего, все, любым способом проявленное, и все, что не проявляется и не может быть отображенным в опыте, вечно. "Вечное" означает: необходимо, чтобы каждое сущее было, и было таким, каким оно есть. Для любого сущего невозможно не быть. Все, что не является ничем, является сущим. Каждое сущее - вечно. Это истина вечного возвращения сущего. Это напоминание о том, что ничто не проходит. И это необходимость, требующая от человека абсолютной ответственности за каждый поступок, мысль, взгляд.