Все мы привыкли к тому, что заслуженный артист Российской Федерации, лауреат государственной премии России за 1999 год Александр Филиппенко преподносит зрителям старый добрый модерн и так называемую антиофициозную советскую литературу, возросшую на модернизме, — от Аверченко и Саши Черного до Зощенко и Платонова. Его вечера сатиры чаще всего носят название «Смех отцов» и действительно посвящены почтенным отцам модерна и их бедным деткам, на головы которых свалились все ужасы советской эпохи.
Филиппенко-2000 — это недавно прогремевший Борис Акунин и обожаемый земляками- петербуржцами (да и не только ими) Довлатов. Эстетика милого благородного ретро с хлесткими, но вполне comme il faut, остротами от Аверченко и музыкой, под которую так легко представить себе, к примеру, Петроград времен военного коммунизма с остатками недоеденного и недовыстраданного барства и недорасстрелянной и недопосаженной интеллигенции, по-прежнему обволакивает филиппенковский театр одного актера, но впридачу зрители получают и разношерстный постмодернизм. 12 ноября Филиппенко привез в Петербург премьеры, которые в телевизионном варианте, возможно, вскоре увидят и украинцы, — «Проблему-2000» Бориса Акунина и вариации на тему Довлатова — от «Заповедника» до рассказов из сборника «Зона».
Борис Акунин нынче в России — всеобщий любимец. Ему (правда, неизвестно надолго ли) удалось примирить массовую и элитарную литературу — этот писатель-мистификатор по праву считается самым массовым из элитарных и самым элитарным из массовых, а также — самым ретрообразным из пользующихся успехом современных романистов. Когда Акунин повествует об эпохе Александра Освободителя, как в «Турецком гамбите», то нетрудно догадаться, что, несмотря на тонкую и хлесткую стилизацию, речь идет и о нашем нынешнем «смутном времени», как привидение, маячащем где-то на втором плане. Вероятно, эта смесь ретро с постмодерном и привлекла Александра Филиппенко в произведениях Бориса Акунина, тем более что со сцены питерского ДК Ленсовета актер исполнил недавний опус московского мистификатора, где тот наконец-то открыто предъявил публике оба дна своего литературного чемодана.
В «Проблеме-2000» некий ротмистр в отставке, попользовавшийся казенными деньгами, за несколько минут до наступления нового 1900 года молит Бога перенести его из надвигающегося ХХ века сразу в ХХI и благополучно вселяется в тело нувориша Вована, занимающего некогда принадлежавшую ротмистру московскую квартиру. Душа Вована внедряется в тело бравого ротмистра, и благообразный закат дореволюционной эпохи меняется местами с нашим смутным временем. Правда, и Вован, и ротмистр считают, что новый век начинается в 1900-м и 2000-м, а не в 1901-м и 2001-м. В общем «Иван Васильевич меняет профессию», только с настоящей исторической стилизацией, а не ее киношной подделкой…
«Проблема-2000» как будто специально написана для Филиппенко-2000. Актер лихо жонглирует временами и стилями, перемещаясь из одной эпохи в другую, в пределах одной концертной миниатюры. Здесь Филиппенко этакий актер-трансформатор, любимец публики двадцатых годов: представляясь этаким двуликим Янусом, он мастерски соединяет благообразное серебряновечное ретро с неблагообразными стебовыми интонациями нынешнего «излома времен». В результате атмосфера на вечере сатиры была все та же — как в «Музее одной улицы» на Андреевском спуске, с той лишь разницей, что к музею было пристроено постмодерное крыло, сросшееся со своим антикварным собратом напрочь.
В завершение Филиппенко пообещал зрителям, что следующая его сатирическая программа будет посвящена Довлатову, но, наверное, и без Акунина тоже не обойдется. А как хотелось бы услыхать отрывки из акунинских романов о сыщике Эрасте Фандорине в филиппенковском исполнении! Наверное, и сам Эраст этому бы обрадовался, не говоря уже о Борисе Акунине. «Смех отцов» ведь не так уж сильно отличается от смеха дедов и прадедов, не говоря уже о смехе детей и правнуков.