"Дикий театр" с проектом "Жінко, сядь" (текст Натальи Блок, режиссер - Максим Голенко) вернулся из тура в поддержку порабощенных женщин Востока, Запада и Юга. В столице его играют в пространстве "Малой оперы" на Лукьяновке.
У этого проекта (именно проекта, а не драматического спектакля) сложная история рождения. Приступила к его реализации талантливая и всегда открытая для сценических фантазий Юлия Мороз. Ее версия предполагала название "Юля, сядь!", навевая недобрые мысли в нашем нынешнем политклимате. Впоследствии возникли некие обстоятельства - и завершал этот проект enfant terrible нашего нового как бы провокационного театра уже Максим Голенко. На самом деле человек скромный, интеллигентный и рассудительный.
Как и полагается мастеру, он пришел на чужой недострой - и все порешал, все построил. И уже его проект, в том виде, в котором он ныне существует, - мобильный, лаконичный, умеренно провокационный и максимально приспособленный для дальних странствий в поддержку порабощенных женщин Востока, Запада и Юга.
Не знаю, в каких условия играют этот же проект на Востоке, Западе и Юге, но пространство "Малой оперы" (каждый раз как туда захожу, так и вспоминаю Евгению Мирошниченко, светлая ей память) - отличный прохладно-сыроватый каземат именно для таких проектов, с элементами арт-хеппенинга, иммерсивности, социально-публицистического нарратива.
В чем здесь смысл? В том, что жили-были Юля и Саня, два красивых человека, две светлые повести. Дети есть, стиралка есть, стол есть, кровать есть, крыша есть. И вот, когда практически все у тебя "есть", тогда почему-то и тянет "есть" друг друга. Тут оно и начинается, новое счастье: не так посмотрел, не то приготовила, в постели уже неинтересно, а общий духовный мир подобен шагреневой коже, которая сжимается после каждой хамской реплики (цитировать не буду). Как говорила еще в 90-е в одном из эстетских виктюковских спектаклей сама Ада Роговцева, - "Просто любовь ушла. Это бывает, это случается каждый день".
Текст уже известного херсонского автора Натальи Блок - "Любовь сильнее" - пожалуй, именно о том периоде, когда "любовь уходит" навсегда. Какой бы сильной она ни была прежде. В сухом остатке - только большая жратва: друг друга и целого мира вокруг себя.
В аннотациях пишут, что текст Блок основан на реальных событиях. И я совершенно не удивляюсь этому, поскольку подобных реальных событий - пруд пруди. В каждом мерцающем окне и в каждом спальном районе. И в основе этого текста - история совершенно не экстраординарная, а тотально типичная. Даже не вызывающая дополнительных нервных движений души у нашего зрителя, которого давно не удивишь деградацией семейных отношений.
Если в шутку, то подобный формат близких к жизни пьес я называю "постновая" драма. То есть все новое на подобные "вечные" темы вроде бы уже сказано и сыграно до нас, в разные периоды, но вот "пост" - как приставка, как синоним "постправды" в ее нынешнем социальном и философском звучании. Как бойкая схема в конструировании новых пьес от новых авторов, когда все "новое" вроде бы уже известно, сказано и сыграно, однако каждый новый автор открывает этот типичный мир для себя - как впервые. И создает свои тексты по законам только ему приятным, интересным, симпатичным и выгодным. Согласно этим условным законам, "фабульная" подоплека "постновых" драм чем-то образно напоминает скелет обглоданной сельди. Нет внутренностей, нет мякоти, а зияют только острые спицы-кости заданной драматургом конструкции. На которую уже главный проективровщик, то есть господин режиссер, по идее, и должен впоследствии нанизать - если не жизнь (во всем ее полижанровом разнообразии), то хотя бы ее сценическую имитацию.
Здесь, пожалуй, не смогу отделаться от лирического отступления. Все-таки сколько экстремальных сюжетов дарит текущее бытие потенциальным конструкторам и рационализаторам нынешних "постновых" драм, а некоторые даже под ноги не смотрят. Перебранки и кулачные бои тысяч юль и сань - обыденность, трюизм, общий фон, в каком бы райцентре все они ни прозябали. А тут вот на днях натыкаюсь на умопомрачительную заявку для потенциальной "постновой" драмы. Газетную историю о том, как в одном из комфортабельных крематориев жили-служили два друга, два товарища, два толстяка-весельчака и гедониста. То есть полные антиподы сотням своих безмолвных "клиентов", которых они системно оприходовали в печке. И вот внезапный поворот "постнового" сюжета. Один дружек напивается до чертиков, другой - засыпает. И крематорщик во хмелю, перепутав любимого коллегу с покойником, толкает того в фатальную печку, так сказать в самый Ад! Какие-то доли секунды слышится из печки последний крик толстяка-гедониста. Но огонь тут же все превращает в пепел. И вот тут и начинается подлинная "постновая" драма - размышления покойника на пепелище своей парадоксальной судьбы…
Но это так, лишь легкий укор некоторым авторам (вовсе не херсонскому), которые, на мой взгляд, должны проворнее хвататься вот за такие непридуманные сюжеты. Переплавляя их, эмпатируя их - в какие-то "постновые" или даже очень новые драмы, которые не будешь навязывать завлитам, а за которыми сами будут бегать десятки театров.
Но в случае с "Жінко, сядь", повторюсь, расчет-то как раз не на экстремальность жизненного сюжета, а на его типичность, обыденность, практическую и теоретическую повседневность. Дескать, подобные несчастливые и истязающие друг друга юли-сани - здесь и сейчас, буквально повсюду. Максим Голенко аранжирует свой проект свадебной песней "Горіла сосна, палала, під нею дівчина стояла", в то же время сценические обстоятельства диктуют шансонную композицию в исполнении Любови Успенской - "На другом конце стола тот, с которым я жила, тот, с которым провела лучшие года".
Такой вот праздничный стол и разрезает зрительный зал, он же и служит единственно возможным местом любви, битвы, банкета. В сражение-банкет дополнительно вовлечены мама, ангелоподобные детки. И никто не может остановить процесс семейного распада, внешних причин для которого в общем-то нет.
Согласно кастингу, исполнители главных супружеских партий - актеры Наталка Кобизька и Андрей Клименков - едва ли не идеальные молодые люди. Модели для обложек, герои для счастливых семейных сюжетов в журналах "Лиза" и "Отдохни!" В их внешних и психологических проявлениях нет никакой ущербности, даже двусмысленности. Оба достаточно умны, прагматичны. Она - практически теледива, рыжая бестия, солнечная, обаятельная и манящая. Он - воплощение доброты и мужской порядочности, своей интеллигентной бородкой похожий на сердечного чеховского доктора Астрова, который с чемоданчиком медикаментов помчится через любой лес, чтобы спасти человека.
И вот эти две идеально неконфликтные модели - женская и мужская - минут шестьдесят пытаются меня убедить в обратном. В том, что жизнь - оскверненный свадебный стол и разрушенные стены супружеской спальни. В том, что жизнь - это вообще мясорубка, сквозь которую и проходит судьба.
Не верю.
Исходя из всех предлагаемых личностных обстоятельств, на такого-то Саню такая-то Юля должна только молиться. Иначе это просто "балувана Юля". А именно такой Саня, как умный Астров, и должен бы иронично принять все вызовы семейной повседневности - за милые женские причуды. Потому что умный.
Оба актера - действительно хороши, как модно сегодня говорить, харизматичны. Я даже больше скажу. Режиссер не системно живет в Facebook, а то нашел бы дерзкий семейный ролик, запечатлевший умопомрачительный семейный танец артиста Клименкова как гимн родственному благополучию. (Они танцуют вместе с мамой, а милая жена все это снимает). Если исходить не из киевского счета, а судить по гамбургскому, то этот артист, подобно Митхуну Чакраборти, должен бы проломить чертов семейный стол - своими танцами, экспрессией и выкрутасами.
И зритель такого вот театрально-социального проекта - не должен быть, в основном, безучастным наблюдателем, мирно реагирующим на пейоративную лексику, а неистовым и нервным участником иммерсивного зрелища, в котором мне оттопчут ноги, в котором на меня выльют литр самогонки (чем еще потчуют на свадьбах в райцентрах?). Когда меня вытащат на тот же свадебный стол в том же банкетном зале и заставят подпевать в интерактивном угаре то ли героям, то ли соло. Когда сам проект похож на мясорубку не в виде удачного реквизита, а сам собою предполагает процесс перекрутки социального фарша - без страховки.
Интеллигентность, такт и осмотрительность - главные враги наших так называемых иммерсивных, интерактивных и т.д. сценических текстов на социальные и прочие темы.
Никакого знания подлинной жизни. Сюжеты из жизни инопланетян или для инопланетян, когда все в белом, а зритель голоден, потому что мясо дали только понюхать.
"Постновую" драму, на мой взгляд, создают не доктора астровы, а калибаны. И смотрят они не в зеркало, - пугаясь отражения, они и разбивают это зеркало вдребезги. Очень хочется, чтобы в последующих опытах на заданные "постновые" темы разбили не только зеркало, но и взорвали целый мир.
Вот и весь мой "пост".
P.S. Тем не менее, работа проделана серьезная, актеры талантливые, а впереди, очевидно, и новые туры - в поддержку порабощенных женщин украинского Юга, Востока и Запада.