Великая Европейская Стена

Намедни я неудачно пошутил. Хотя кто знает, может быть, как раз удачно. Смотря под каким углом поглядеть. Вспомнил, что в Китае при Мао Цзэдуне среди революционного красного хулиганья пользовались большой популярностью книжицы-цитатники "великого кормчего" в твердых пластиковых обложках. Гопники-"хунвейбины" очень любили ими избивать излишне грамотных умников, поскольку "Не надо умничать!" стало партийной директивой, а нарушение каралось пытками и увечьями (их предлагалось девять способов) или смертью. Некоторые рьяные даже затачивали пластиковые края книжек, для пущей убедительности аргументов.

В рамках иронической критики я и предположил, что "Кобзарь" будет поувесистее и для сходных целей очень даже может подойти. Предполагая, что шутку оценят именно как шутку на грани фола. Разовьют этот абсурд в предлагаемом постмодернистском ключе.

Но предложение получило множество прямых одобрений. Нет, с юмором тоже в целом все было неплохо. Читатели понимали, что "аффтор есть немножко шутить". Но мыслит-то он, вне сомнений, в целом правильно. И поступали даже рацпредложения.

Я же имел в виду, что сейчас любая рациональная составляющая в социальном диалоге все чаще имеет шансы быть подавленной громким патриотическим окриком любого идиота. Преимущественно полезного. Пошлость и невежество, культивируемые телевизионными ток-шоу, сдобренные патриотической риторикой, становятся трендом.

Сложно, наверное, требовать от людей, чтобы они помнили, что в Китае в 60-х во время "культурной революции" были убиты и искалечены, в том числе этими самыми цитатниками, миллионы образованных людей, и было вообще запрещено продавать книги, кроме книг Мао и теоретиков марксизма-ленинизма. Они и собственное поведение 10–20-летней давности не очень-то помнят, потому что бывает слегка неудобно.

Но ведь и лицемерно же - поучать людей какой-то абстрактной книжной морали во время войны, в то время как самому порой, при всем выученном гуманизме, не то что "Кобзарь", а целое Пересопницкое Евангелие хотелось бы в крепкий пластик оправить. В нем, поди, полпуда весу будет. Чтобы уж наверняка, если вразумлять и окормлять.

Тут оценки и там оценки. Яркие, чего уж там. Кстати, пробиваются уже молодыми ростками москалям в утеху и робкие младые побеги антисемитизма, и заявки на собственное пока лингвистическое превосходство. Ну, культура у нас такая. Не в смысле министерства-прачечной, а бытовая, поведенческая. Задушевная, эмоциональная, красочная и с юмором. Все, что мы переживаем, неповторимо, этого никто никогда в жизни не переживал.

"Так ніхто не кохав - раз на тисячу літ лиш приходить подібне кохання", ага. Да только глаголет нам наука, что оценочные суждения ничего общего с объективной реальностью не имеют. А стало быть, и с практической выгодой. Нет, если есть традиционное желание просто умирать за страну вместо того, чтобы за нее умирали твои враги (да побольше, а лучше, чтобы сошли с ума от зависти) - дело хозяйское. Тарас Бульба вам в мануалы и в помощь.

Но если речь о том, с чего, собственно, начинался Майдан, если кто подзабыл - с отчетливого европейского выбора и желания любой ценой расстаться с наследием "совка", то тут есть ряд проблем. И чем дальше, тем больше они укладываются ровными непреодолимыми рядами, подобно знаменитой системе оборонных укреплений, бастиону HESCO. Укладка превращается в неслабую и прочную стену.

Вот только Европа оказывается с ее наружной стороны.

Излагаемая ситуация совпала с тремя факторами - относительным затишьем на фронте, худо-бедно продолжающимися реформами и общим финансовым унынием.

Затишье выявило неприятное и в то же время очевидное: мышиная возня в закромах Родины все это время ни на миг не стихала. Эти же мышки, жалобно попискивая, вынуждены, тем не менее, выполнять требования цивилизованного мира - привести остатки постсоветской государственной системы хоть в какое-то подобие эффективной.

Рубите же сук, наконец, рубите, говорят им спонсоры и доноры, нечего тут, хватит уже. Задолбали.

Ну, они и ищут изо всех сил, кого бы зарубить. Но все время боязно, так как сами от кандидатов на рубку ничем особо не отличаются.

Это занятие отнимает у них все силы и время, да и денег нет ни у кого, поскольку старая финансовая система, на три четверти состоящая из теневых схем, не то чтобы рухнула окончательно, но очень сильно поиздержалась. А ведь три четверти страны, сами того не подозревая, кормились за счет этих самых схем. Даже если получали исключительно свои легальные социальные копейки.

В психологии это называется "сенсорная депривация" - если какие-то органы чувств принудительно отключаются, то остальные за их счет усиливаются. А если отключаются все, то усиливаются всякие скрытые доселе возможности. Это еще разные там йоги практиковали, замуровывая себя в пещерах.

Так и у нас - по мере отключения или умаления внешних, связывающих с объективной реальностью факторов наружу вылазят прежде скрытые черты национального характера.

Повторюсь еще раз - сами по себе они не имеют никакого значения; этот социальный капитал нынче сродни антиквариату, какой-нибудь древней монете "талант", о которой еще в Библии упоминается.

Только мы с этой монетой норовим на мировые рынки.

Все уже забыли, с чего начиналось. Договор об Ассоциации с ЕС. Документ, собственно, на 90% состоял из описания процессов стандартизации, первых робких шагов приведения постсоветских экономических руин к нулевой отметке современного европейского строительства.

Только граждане сами себе еще в головах дописали о европейских ценностях как безусловном приоритете. Только звучало это (и реализовалось!) в формате лозунга Великой французской революции - "свобода, равенство, братство". Сформулировано на основании Декларации прав человека и гражданина в 1789 году. С тех пор европейские ценности претерпевали невероятное количество изменений, прежде чем на основе "Союза угля и стали", Маастрихтских соглашений и прочей суперкомпромиссной байды не сформировали довольно зыбкую экономическую основу ЕС. С общей конституцией попробовали, но началось такое, что решили то, что вне желудка, вообще не трогать.

Так что Договор об Ассоциации с ЕС и есть практической квинтэссенцией европейской духовности, извилистым путем вокруг множества исторических граблей. Кто понимает, что такое европейскость современная, как наши восточноевропейские соседи, тот по этой кривой тропиночке, жалуясь и охая, все же ковыляет. В ногу со временем.

Мы, конечно, ждать не можем. Кривые тропинки - для трусов. Энергия и напор, много лет сдерживаемые, из нас прут. Чего смотришь так насторожено да кривовато, Европа? Отворяй ворота, да пошире, свои идут! Или москали зазомбировали?

Без москалей, конечно, не обходится, только все наши самые замечательные, самые патриотичные и самые душевные тексты на европейские языки переводятся скверно. То есть слова переводятся, а смысл вне украинского контекста теряется. Потому что контекст наш пламенный - времен Великой французской или около того. Слабое утешение - что у русских это вообще не политический язык, а узелковое письмо или наскальная живопись в жанре "Охотники нашей пещеры тыкают ядерными копьями тушу американского мамонта".

И поведение наше, гигиена, привычки, кухня, обучаемость, трудолюбие и прочие приземленные, совершенно неидеологические черты не изменились никак. Вот взять тот же упоминавшийся маоистский Китай. Там было издревле принято кланяться отцу-матери, бабушке с дедушкой, проснувшись поутру. Коммунисты это дело стали изживать, и народ внял - начал поутру кланяться портрету Мао. То есть поклоны утренние как суть остались, это неистребимо.

Когда украинцы говорят, что они хотят нового, радикальных изменений, то на самом деле оказывается, что они хотят сильно улучшенного старого. Однако нельзя хотеть неизвестного, к нему можно быть постоянно готовым, но это должен быть уже другой национальный характер.

Врожденная и воспитываемая скромность порождает низкий порог социальных запросов, отсюда и возникает животная жадность, когда человек дорывается до каких-то относительно серьезных денег. Потому что аристократ или элита - люди с большими социальными запросами - в течение поколений выучили, что большие приобретения предполагают затраты, а чтобы их совершать, нужно производить и продавать то, что пользуется спросом, а не то, что ты себе о себе представляешь.

Наши люди хотят продавать государству и миру ценность своего личного времени и борются за это, как за право. Хотя никто в мире не понимает сакрального смысла этой борьбы, а рассчитывает на ожидаемый продукт, который за это время они могут произвести.

Коммерческая схема европейских ценностей крайне проста. Любой политик, что бы он ни говорил вслух, ориентируется на базовые ценности своего электората, своей страны. И если он будет отстаивать свободу граждан другой страны, а при этом есть шанс, что равенства и братства в его стране от этого слегка убудет, то его электорат больше за него не проголосует. Поэтому политику нужно убедить своих избирателей, что больше свободы для хороших ребят в чужой стране - это на самом деле выгодная инвестиция. От которой свободы, равенства и братства в виде повышения зарплат и снижения налогов для избирателей его страны прибавится. А какие гарантии, поинтересуются его избиратели? Да это точно такие же люди, как мы с вами, они европейцы, во всяком случае, так утверждают, просто вы о них прежде не знали, а сейчас вот узнаете.

Еще для простоты сравнения: весь этот путь признания, включая "трудности перевода", прошли поляки и страны Балтии четверть века назад. Для нас это время полностью потеряно, мы снова в 1991 году, с теми же фантазиями, предрассудками, амбициями и без гроша в кармане.

Все чемоданы культурно-духовного антиквариата мы с собой в Европу не втащим. Потому что это не большая телега, как нам кажется, где можно с краю пристроиться и доехать, а авиалайнер, где жесткие ограничения по багажу и ручной клади, одинаковые для всех.

Сейчас уже даже не стоит вопрос выбора, как четверть века назад. Потому что мы давно и нагло живем на деньги Запада, настаивая, что будем делать это и дальше, потому что мы верим в европейские ценности.

Здесь как раз тот важный момент, в котором объединяются все ревностные защитники украинской идентичности, одновременно верующие в европейские ценности. Это - вера. А вера - это, согласно Писанию, "доказательство вещей невидимых". Религиозное сознание вовсе не обязательно нуждается в церкви, оно созерцательно, истово, самоотверженно - и верит в конвертацию этого символического капитала в материальные блага.

Европейцы хорошим и перспективным поведением считают не веру в ценности, а демонстрацию работо- и договороспособности. Все. Более того, в их странах громче всего о традиционных ценностях говорят консерваторы, которых, особо не таясь, финансирует Россия.

Если мы - страна консервативных традиционных ценностей, и будем на них настаивать, то нам не место в Евросоюзе. Это русская мечта - чтобы вместо ЕС там возникло двадцать восемь разных местечковых национализмов, а они в Кремле, разумеется, все в белом и всем рулят.

Если мы европейская страна, то три четверти того, что у нас в головах и в общественном дискурсе - это безнадежно устаревший, с европейской точки зрения, политико-культурный хлам, весьма агрессивный и самонадеянный.

Это не вопрос Конституции или каких-либо подзаконных актов, хотя по мере их принятия согласно европейским стандартам истошные вопли "Зрада!" будут раздаваться из самых неожиданных мест. Это вопрос отмежевания рациональной и образованной части общества от лентяев и дармоедов. Этот социальный конфликт - проблема ближайшего будущего, потому что он неизбежен и вызван совершенно объективными, глобальными обстоятельствами, политико-экономическими катаклизмами, в которых мы - не величина, а погрешность.

Безжалостность ситуации еще и в том, что никакие дополнительные жертвы, страдания и лишения - а они еще будут - скидок в ЕС не дают. Внимание - да, обращают, мы уже навидались "глубокой озабоченности", но не больше. Смерти на войне - это вообще безвозвратные потери в самом широком смысле слова.

Силы, пришедшие после Майдана к власти, получили множество политических и экономических возможностей и фактически образовали новый правящий класс, ориентированный на Запад, который начинает вступать в конфликт с народом, ориентированным в основном каждый сам на себя. Война смягчает этот конфликт, но не устраняет. Народ, исповедуя философию бедных, ненавидит богатых, олигархов уже по определению и не прочь снова свергнуть правящий класс и образовать новый из себя. Проблема заключается в том, что наши высокие народные идеалы в такой вероятной динамике Европе в упор не нужны. Со своими "ле пенами" еле-еле управляются. Это вам любой гастарбайтер подтвердит.

Будет дальнейший рост внутренней нетерпимости, взаимных обвинений и раздражения, обид как весомых, так и вовсе беспочвенных. Это как температура при гриппе - придется переболеть, но без резких движений, иначе неизбежны осложнения.

А маоизм в Китае прошел, теперь бывшие хунвейбины ездят просить прощения к родственникам своих жертв, а то и вовсе к памятникам. И их даже иногда прощают. Все-таки миллион человек погиб от фанатиков одной книжки. Так то Азия. Но мы же европейцы, правда?