Украинское солнце Романа Корогодского

Кажуть, призахідне сонце лікує серце…

Велике втомлене сонце ніколи не забуває

За наші дрібні, сплакані душі.

Олег Лишега

Трудно представить Киев без Романа.

Это правда, что был он не очень молод и не слишком здоров, что истекло отведенное ему Богом время, и все-таки трудно смириться с потерей.

Так привычно было видеть его высокую характерную фигуру на ступеньках монастыря отцов Василиан или между колонн церквушки на Аскольдовой могиле, ловить радушную, слегка ироничную улыбку, которой встречал почитателей «Круга Шевелева» на литературных презентациях в зале Литературного музея, распознавать его голос среди гостей «Радио Свобода».

Трудно представить жилище на Урицкого (которое, скорее, походило на местную библиотеку или небольшой этнографический музей) без хозяина в его неизменной позе у стола, заваленного кипами бумаг, самых новых литературных журналов и книжек с закладками, газетными вырезками, резинками и карандашами.

А поскольку это жилище неподалеку от железнодорожного вокзала, то для многих приезжих оно было своеобразной привокзальной гостиницей. Кто только тут не ночевал в различные времена: родственники, друзья, знакомые, знакомые тех и других. Крипьякевичи, вместе и поодиночке, Косивы, Горыни, Опанас Заливаха, Сороки, Зверинские, Андрухович, Калинец-Стасив, Мидянка, Москаленко, Петр Цегельский. Конечно, не было недостатка с посещениями и киевлян. Кажется, нет ни одного более или менее известного современного деятеля культуры (и не только украинского), которого бы не знал Роман Корогодский. Нереально перечислить всех.

Собственно говоря, обитель Оксаны и Романа Корогодских была для многих в самом деле радушным украинским домом Киева. Визиткой служило керамическое блюдо с мадонной, обрамленное большим вышитым красными и черными нитями рушником «Добрим людям на здоров’я». Дополняли интерьер десяток картин, нарисованных друзьями, целый ряд опишнянских коньков, петушков, козликов и прочих керамических зверюшек, мастерски разрисованные писанки, кораллы, великое множество милых безделушек, открыточек, традиционное для «каждой уважающей себя галицкой семьи» пианино.

А еще настоящее сокровище семьи — библиотека. Даже после того как Роман Корогодский подарил библиотеке искусств две тысячи книг, объем и тематика домашней литературы просто поражают. Вся история искусства, художественная проза (особенно диаспорная), мировая и украинская поэзия, философия, театр, кино! Множество имен, некоторые вообще неизвестны.

Среди книжных шкафов и стеллажей мирно соседствовали еще два существа: добродушный сын Андрей, во время нашего знакомства teenager и удалой гитарист, и рыжая псина, компенсировавшая молчаливость Андрея и оглашавшая воздух дискантными руладами.

Вся родственная атмосфера преисполнена естественности и доброжелательности. Хотя столы не ломились от кушаний, всегда было что-то вкусное для гостей. И традиционное кофе. Потом пани Оксана гадала «на фусах». Как психолог делала это мастерски, особенно возвратившись из Болгарии, где приобрела новую практику. На донышке чашки «денег» было маловато, но неизменно ждала дорога. Дорога длиной в жизнь. Не потому ли Роман Корогодский свое жизнеописание обозначив, как «Путь к себе».

Трудно представить культурное пространство Украины без «Модерной литературы» Романа Корогодского, без его кино- и литературоведческих статей, без выступлений на радио и телевидении, без «Круга Шевелева». Без его честной гражданской позиции.

Роман Корогодский — один из тех, кто творил нашу культуру в течение почти половины последнего века. Кино- и театровед, писатель, культуролог, издатель. Интеллектуал. Его эрудиция в сфере искусства, музыки, философии или литературы просто поражала.

Принадлежал к знаменитой когорте диссидентов-шестидесятников.

Сегодня приходит поколение людей, для которых события 40-летней давности — уже история, и им трудно поверить, что за стихотворение с признанием в любви к Украине, нарисованную не теми красками картину или даже просто за колядование у приятелей человека можно было обвинить в национализме, ясное дело — буржуазном. Дальше — общее осуждение и «волчий билет без права писать и рисовать». Ну, конечно, можно продолжать творить частным образом, но с работой по специальности нужно было проститься навсегда, не говоря уж о том, что ни печатать, ни выставлять не будут. А у кого, не дай Бог, еще какой-то самиздат или знакомство с «врагом» — так уже готова статья. А что уж говорить о тех, кто осмелился публично противостоять тоталитарному режиму. Их уничтожали морально и физически, в лагерях и «психушках», преследовали родных и близких. Принадлежать к украинской культуре, если ты не стал приспособленцем, было в самом деле опасно.

Роман Корогодский попал в украинскую стихию в зрелом возрасте, уже преодолев не одну жизненную тропу от еврейского домика на киевском Подоле, через советскую школу и два вуза, обретя славу кинематографиста, театрального и музыкального критика (кто не помнит тогдашний «Театрально-концертний Київ»). Через Клуб творческой молодежи он познакомился с целой плеядой молодых украинских художников и литераторов — Аллой Горской, Михайлиной Коцюбинской, Свитлычными, Сверстюком, Дзюбой, Шевчуком, Симоненко, Макаровыми, Жиленко, многие из которых стали его друзьями на всю оставшуюся жизнь. Литературные вечера, экскурсии, феерические путешествия во Львов, в Карпаты. Добрый ангел его судьбы — галичанка Оксана Ящишин, любимая жена. Роман Корогодский пришел в украинство сформировавшимся интеллектуалом и мог бы спокойно преуспевать в русско-советском официозе и не проникаться культурой периферийной, страдавшей и от гено-, и от культуроцида. Это касается прежде всего кино. Не зря идеологи от культуры так тщательно пололи украинскую кинониву, глядя в оба, чтобы ни один живой росток не пробился сквозь серые сорняки (происходившее в нашем кинематографе в советское послевоенное время Роман Корогодский ярко показал в своих изысканиях о Довженко и Параджанове).

За роскошь быть украинским деятелем искусства нужно было платить. Корогодского увольняли с работы 14 раз — «как украинского буржуазного националиста, не принимали на работу — как гебрея» (афоризм Владимира Климчука). Перебивался подработками в театрах, издательствах, архивах, объехал Центральную и Западную Украину, Полтавщину, познакомился со многими интересными людьми. Познал Украину аутентичную, не только ту, что в Киеве и Львове.

Раздумья о бытии носителя украинской культуры в украинских реалиях вылились в цикл мемуаров, которые Роман Корогодский обнародовал на закате дней. Это очень личностный портрет эпохи в персоналиях, то ли это касается самого автора, близкого друга Валерия Шевчука и духовного учителя Григория Логвина, то ли столь контраверсивных и неоднозначных лиц, как В.Петров-Домонтович и Юрий Шевелев (Шорох). Последние две фамилии только сейчас приходят к украинской общественности, а ведь это были знаковые фигуры на шахматной доске украинской культуры.

Трудно представить без Корогодского обновленную Украину. Он был одним из первых знакомых, кого встретила на Майдане утром после второго тура выборов. Помнится, как трудно было ему выстаивать на холоде под стенами Верховной Рады и Верховного суда, ожидая судьбоносных решений. И как по-детски радовался подаренным мною оранжевым Мыколайчиком, который должен был принести победу. Праздновать инаугурацию Президента публично у Романа уже не было сил.

Трудно представить, что празднование 72-летия со дня рождения Романа Корогодского было последней совместной «импрезой», а посещение его в больнице — последней встречей.

Сколькими различными импрезами благодарен я Корогодскому. Сколько спектаклей, концертов — от аристократического салона Веры Августовны Гмыри и камерного Губы в филармонии — до собраний «Мемориала», кинофестивалей «Молодость», и вплоть до банальной корректуры машинописи очередного эссе Романа.

И, конечно, прогулки по Киеву, который Роман знал с детства и по которому был замечательным экскурсоводом. Но чаще всего бродили по склонам парка у их дома. Говорили обо всем на свете. Роман был страстным и наблюдательным собеседником. Обладал уникальным чутьем настоящего, притом не терпел фальши, невежества.

Киев, после Львова так долго становившийся мне родным городом, снова обеднел, осиротел. Только память может изменить реальность. Тогда по улочкам Киева, концертным и выставочным залам меня незримо будет сопровождать Роман Корогодский, мудрый наставник, искренний друг, остроумный собеседник и просто родная душа.