Историческая политика на службе Качиньских

Современное польское государство, то есть ІІІ Республика, — источник коррупции, патологий и несправедливости. Такого мнения придерживаются политики правящей коалиции. «Пришло уже время поломать старую систему переходного периода и построить совершенно новое государство, ІV Республику», — подчеркивают польский президент и премьер. Но выполнить эту довольно утопическую задачу будет трудно. «Чтобы коренная перестройка Польши удалась, нужно консолидировать народ вокруг патриотических ценностей и избранных элементов исторической памяти», — считают первые лица польского государства. И, несмотря на громкие протесты варшавской элиты, братья Лех и Ярослав Качиньские последовательно воплощают свои идеи в жизнь.

Историческая политика и прощание с коммунистическим прошлым становятся ключевыми средствами решения внутренних проблем и позиционирования государства на международной арене. Над Вислой не утихают споры о том, нужна ли такая политика вообще. «Не нужно смотреть в прошлое, нужно модернизировать страну. Акцентирование на истории тормозит развитие государства и укрепляет польские национальные комплексы», — убеждают умеренные левые политики и публицисты. «Нельзя отказываться от защиты польской исторической правоты в тот момент, когда соседи проводят эгоистическую и агрессивную историческую политику. Это приводит к ослаблению позиции Польши на международной арене, а значит, к вполне конкретным экономическим убыткам», — отвечают правящие правые. Кто из них прав — дело самих поляков, однако стоит за этим следить, поскольку Польша будет использовать «историческое оружие» и на «восточном фронте». Станут ли отношения Польши и Украины от этого хуже? Необязательно, хотя подобная угроза существует.

История не всегда занимала в Варшаве привилегированное место. Как отмечают комментаторы польской общественно-политической жизни, во времена ІІІ Республики (1990—2005 гг.) ее расценивали как нечто лишнее, опасное. В определенном смысле это была естественная реакция на злоупотребления исторической политикой при власти коммунистов. После переломных 1989—1990 годов, с одной стороны, началась волна осуждения коммунизма в целом (без массовых сведений счетов с его руководством) и возвращение исторической правды, а с другой — историю стали расценивать как что-то чисто научное, чего нельзя использовать для достижения текущих целей.

В те же 1989—1990 годы в Польше снесли почти все коммунистические памятники, принялись массово переименовывать улицы, быстренько выбросили русский язык из школ и университетов. Исследователи открывали правду о коммунистических преступлениях, а министерство образования пересмотрело содержание учебников. Наконец-то можно было без опаски говорить о Варшавском восстании в 1944 году, оппозиции и преступлениях старого режима. Однако, когда все уже переименовали, переписали, осудили и раскрыли, возвращаться к этой теме стало вроде бы скучно и немодно, но прежде всего — совершенно непрагматично. Так, по крайней мере, считали представители тогдашней варшавской элиты.

Но даже в этом переломном периоде акцентацию на истории нельзя считать какой-то целенаправленной политикой. Это не было циничное манипулирование фактами из прошлого, скорее — аутентичная реакция народа, вернувшего себе свободу. В общем прошлое оставили историкам, которые не должны были смотреть на нее сквозь призму современной политики. По мнению польских комментаторов, такую реакцию порождала боязнь перед возвращением какой-либо формы тоталитаризма — уже в новом, антикоммунистическом виде.

После свержения коммунизма перед элитой возникла дилемма: как относиться к функционерам коммунистического режима? Провести люстрацию политиков и чиновников, запретить коммунистам работать на государственных должностях или, может, все оставить на их совести? Тогда победили сторонники умеренного подхода. «Что было, то было, под прошлым решительно подводим черту», — такой лозунг можно считать едва ли не основополагающим для этого идеологического лагеря. Немалую роль сыграло то, что за декоммунизацию выступали люди с весьма противоречивыми политическими взглядами, если не сказать — авантюристы. На фоне таких крикунов, как Антони Мацеревич, Габриель Яновский или даже те же братья Качиньские образца 1992 года, сторонники примирения с коммунистами выглядели намного убедительнее.

В начале трансформации новейшая история действительно казалась лишней. Страна претворяла в жизнь мучительные рыночные преобразования, и сведение счетов с коммунизмом не было для рядовых поляков основной потребностью времени. Наконец народ заметил, что призывы к сведению счетов с историей звучали как раз из уст тех политиков, которые не были в состоянии справиться с проблемами настоящего. Такое поведение радикальных деятелей, только и умевших размахивать флагом на патриотических демонстрациях, окончательно скомпрометировало сторонников радикальной люстрации и декоммунизации. Понемногу уже начали забывать, как жилось в коммунистические времена, а политические и идеологические дебаты велись только в среде давних оппозиционеров. В таких условиях посткоммунистические левые силы лишь ожидали, когда лагерь «Солидарности» истощится в бесполезных спорах.

И дождалась. Бывшие коммунисты, уже в личине современной социал-демократии, эффектно победили на парламентских выборах в 1993-м и заняли президентское кресло в 1995 году. С тех пор именно они создавали лицо ІІІ Республики. Экс-коммунисты успели к этому времени накопить довольно значительные капиталы. И когда стартовала экономическая трансформация, они уже обладали необходимыми для ведения бизнеса деньгами и связями. Именно на это и обращает внимание партия Качиньских: в темных связях политики, бизнеса и спецслужб, родом из коммунистической эпохи и таится источник патологий ІІІ Речи Посполитой. Качиньские называют предательством идеалов «Солидарности», недопустимым грехом заигрывание части антикоммунистической среды (нынешней Демократической партии) с посткоммунистическими левыми силами.

Но на этом патологии современной Польши, по мнению правых, не заканчиваются. Вследствие концентрации СМИ в нескольких медиакомпаниях, в большинстве своем под немецким крылом, польские СМИ лишились независимости и плюрализма мнений. Такой вывод следует из большинства исследований. «Польские СМИ желтеют, наступает эра таблоидов» — пишут они. «Для телевидения постоянно дают комментарий одни и те же 30—40 медийных звезд, живущих в виртуальном мире», — подчеркивает руководство Ассоциации польских журналистов. На ненадлежащем уровне работают и неправительственные организации. Многие из них основаны отнюдь не для решения важных социальных проблем. Зато поиск грантов для многих лиц на пересечении варшавской политики и бизнеса — довольно хороший способ неплохо заработать да еще и побывать на банкетах в приятном обществе. Да к тому же если эти же гранты распределяют коллеги из собственной партии...

Вот такую картинку современной Польши нарисовали перед выборами 2005 года братья Качиньские. Конечно, многие с этим «диагнозом» не соглашаются. По мнению большинства публицистов и влиятельных общественных деятелей, польская демократия функционирует вполне надлежащим образом и оснований для каких-либо упреков вообще нет. Но победила именно концепция братьев-близнецов, и теперь они и их союзники принялись коренным образом перестраивать государство, то есть, как они считают, создавать ІV Республику. По крайней мере, об этом говорят, ведь экономические реформы пока не видны. Итак, задача амбициозная. Но как именно братья Качиньские думают с ней справиться?

Оппозиционная «Гражданская платформа» утверждает, что нужно прежде всего реформировать экономику. Правящий «Закон и справедливость» (ЗиС) имеет несколько иные приоритеты. «Сами экономические реформы ничего не изменят, если не одолеем мафиозные структуры, существующие на пересечении политики, бизнеса, спецслужб и СМИ» — считают политики от власти. С этой целью ЗиС делегировал своих самых влиятельных политиков именно в юстицию, прокуратуру, министерство внутренних дел и координировать работу спецслужб. Недавно президент Качиньский подписал новый закон о люстрации. В октябре завершилась ликвидация военной разведки, которую считают криминогенной структурой. А Институт национальной памяти, журналисты и даже представители католической церкви регулярно сообщают об изобличении очередного агента. Тем не менее информация об обвиняемых не всегда правдивая и выверенная. А журналистам, по всей видимости, это безразлично — тема стала резонансной, значит, нужно писать...

Вместе с тем не только люстрация привлекает внимание братьев Качиньских. Они преследуют цель прежде всего консолидировать народ, поскольку реформирование государства, как они говорят, — чрезвычайно сложная операция, против которой выступают влиятельные полукриминальные структуры. Но вокруг чего консолидировать? Вокруг истории, а лучше выборочно взятых ее эпизодов. Министр образования Роман Гертых уже предложил внести соответствующие изменения в школьные программы. Он намерен ввести новый предмет — патриотическое воспитание, а также изучение отдельно польской и всемирной истории. Вместе с тем он предложил, чтобы школьники обязательно посещали определенные важные для Польши исторические объекты, где бы им рассказывали о бывшем величии и могуществе Речи Посполитой, о героизме и справедливости поляков. Конечно, согласно концепции Гертыха, в конфликтах с соседями именно поляки всегда имели моральную правоту. И самое важное: среди предложенных Гертыхом исторических городов — Львов и Вильнюс (в 1918—1920 гг. II Речь Посполита победила в локальных войнах с Западно-Украинской Республикой и Литвой соответственно).

Однако предложения министра коалиционной Лиги польских семей необязательно встретят положительную реакцию президента и премьера. Ведь братья Качиньские являются скорее сторонниками дружеских отношений с Украиной. Но самое важное не это. Лех и Ярослав Качиньские ненавидят Россию и не любят Германию и ради защиты польских позиций готовы поссориться со всем миром. И, быть может, единственный, кто остается в этой ситуации союзником Варшавы, — именно Киев. Так что рисковать потерей этого доверия Качиньские, скорее всего, не станут.