Без марша Мендельсона и шампанского

Свадьба в тюрьме событие у нас хоть и не исключительное, но и не ординарное. Все-таки не Бразилия! Это там, в стране традиционных фантасмагорических шоу и карнавалов, в тюрьме Карандиру, например, в 2000 г. одномоментно были объявлены мужем и женой свыше 120 пар. Иное дело у нас. В сути своей мы еще целомудренны; в ритуалах — индивидуалисты. Нас смущает конвейерный поток во дворцах бракосочетания и вынужденное венчание нескольких пар в церкви; нас смущают чужие взгляды. В тюрьме же чужих глаз — сверх меры.

Трудно представить учреждение более неподходящее для свадьбы, нежели тюрьма. Свадьба — это величественный марш Мендельсона и весело бьющее в нос шампанское, это вальс свободных людей и фейерверк эмоций... Тюрьма — злобная неволя, казенная роба и тусклый взгляд конвоира. Выражение «свадьба в тюрьме» это почти как «райский ад», это оксюморон. Но тем не менее…

На Черкасщине в 2005 году было зарегистрировано 8993 брака, 29 из них были заключены в местах лишения свободы, в том числе 25 в мужской исправительной колонии № 62, которая в просторечье именуется «тюрьмой на Хуторах». В эту колонию мы с коллегой из местной газеты и направляемся. Дело в том, что на Крещение, 19 января, в ИК-62 ожидается три свадьбы; на торжество мы приглашены одной из невест.

Маршрутка из центра города — от черкасского областного театра, где еще стоит огромная новогодняя елка, — до колонии за городской промышленной окраиной доезжает менее чем за час. В нужном месте на проспекте Химиков наш «бусик» сворачивает на ухабистую дорогу, минут пятнадцать трясется вдоль каких-то бетонных заборов, и вот, наконец, кондуктор глухо объявляет: «Зона».

Здесь и мороз кажется ощутимей, да и то — Крещение, температура за минус 20. Над зоной за кирпичным забором и спиралями «Бруно» (прикоснись — проволока с бритвенными зубцами начнет напряженно извиваться, запутывать и рвать в клочья живую плоть), над заиндевелыми корпусами и покосившейся сторожевой вышкой вдруг возникла туча ворон; прокаркали над зоной черные птицы, улетели; вольному — воля… Впереди перед нами по утоптанной снежной тропке бредет старушка с двумя тяжелыми сумками. Она в черном и похожа на подбитую ворону, тянущую бессильные крылья. Видать, горемычная мать идет на свидание к непутевому дитятке…

Бюрократическая составляющая свадьбы в колонии имеет свои понятные особенности, начиная с написания заявления. На регистрацию оно пишется в два приема: невеста заполняет в отделе РАГС свою часть документа, после чего отвозит бланк в колонию, где бумага — после соответствующих согласований в спецотделе — попадает в руки ее избранника. На раздумье жениху и невесте, как и в свободных условиях, предоставляется месяц. Невеста со своей стороны, а жених со своей имеют право пригласить «на роспись» гостей.

Первый заместитель начальника ИК-62 подполковник Олег Панычек: «По новой классификации ИК-62 — колония среднего уровня безопасности, где осужденные отбывают наказание в первый раз или те, что ранее были осуждены условно. За легкие преступления у нас не сидят. Здесь у осужденных статьи за преступления, относящиеся к средней тяжести, тяжелые и особо тяжелые». Это и преднамеренные убийства, и нанесение телесных повреждений, повлекших смерть… Здесь, как в старину говорили, и душегубы, и разбойники. Принесли они в мир немало слез, мучений и бессонных ночей, страшных раздумий, сиротство, злобу. Но сегодня здесь об этом не будут говорить…

Заключение в неволе, как и любая разлука — хоть война, хоть длительное плавание, — разрушитель семей. Но вот три пары словно воспротивились этому закону.

Невест мы находим в продуваемой всеми сквозняками комнате ожидания. Это помещение метров под 30 кажется тесным, в нем несколько групп людей. Зачем-то отмечаю: в стене — окошечко-«кормушка», перед ним стол, под которым на картонных коробках спит щенок; на стенах, обшитых фанерой, угрюмые инструкции. Среди серых лиц и фигур в комнате выделяются две молодые женщины в венчальных платьях — Светлана и Татьяна, на плечах — нарядные шубки. Тут же и их родители, и родственники женихов. Сами женихи в эти минуты находятся еще где-то на территории зоны. Ну а где же третья невеста? Передумала? Оказывается, нет, не передумала. Объясняет какому-то улыбающемуся парню: «Чтобы я отказалась?! Не дождутся! Я за ним на воле четыре года бегала, теперь — мой!» Это Леся, приехала на роспись из Киева. Она без нарядного платья потому что «для матери сюрприз», та ничего не знает, «хоть и догадывается». И фотографироваться «для газеты» Леся отказалась: «Мать увидит — убьет! Сначала ее подготовить надо». В лице Леси — какая-то темная тайна. Да и у всех здесь — не мало в душе бурь накручено, разобраться — что роман написать. Криминальные статьи у женихов серьезные, порой и нет серьезней.

Старший инспектор по социально-психологической работе ИК-62 майор Андрей Стрижов: «Согласно ПВР (правилам внутреннего распорядка), осужденный при вступлении в брак имеет право на внеочередное длительное свидание — до трех суток. Обычно длительное предоставляется осужденному раз в три месяца. Оно разрешается только близким родственникам — матери, отцу, братьям, сестрам, женам, детям. А также лицам, которые до осуждения находились в гражданском браке, но при этом проживали совместно и имеют общих детей. При хорошем поведении у нас для осужденных есть такой вид поощрения, как предоставление внеочередного длительного свидания. То есть практически осужденный может получить в год пять таких свиданий. А краткосрочные свидания предоставляются раз в месяц — это беседа по телефону через стекло. Для длительного свидания у нас оборудовано двадцать комнат. Там имеются нормальные санитарные условия — изолированные комнаты, туалет, душ, общая кухня. Стоимость проживания — 20 гривен в сутки. Осужденный может оплатить проживание из заработанных им самим денег. По новому положению продукты — посылки — осужденные имеют право получать без ограничений, хоть каждый день. Раньше полагалась продуктовая посылка раз в два месяца. Таким образом, новобрачные вполне могут у нас питаться, как и дома. Но у нас запрещено проносить алкогольные напитки, шампанское в том числе. Обычно женитьба хорошо влияет на осужденного, у него появляется дополнительный стимул для получения длительного свидания, появляется и ответственность перед близким человеком…»

Светлана: «Моему жениху Мише — 28, мне 27. Вместе сожительствовали с 15 лет четыре года. Развела судьба: Мишу закрыли, я года через четыре вышла замуж, мужа тоже посадили. Он умер в тюрьме у меня на руках в 69-й (колония в Кременчуге для больных туберкулезом). Я как-то приехала к Мише на свидание, поговорили… Он серьезно болен. ВИЧ. Стала приезжать… Любовь… Вспоминаем иногда: помнишь то, помнишь это, смеемся — столько лет прошло, судьба такая… У нас сильно большая привязанность друг к другу… Мало у нас времени осталось для жизни. Мы реально смотрим на вещи. Живем одним днем, не загадываем на будущее. Никто не знает, как будет идти болезнь. Сегодня хорошо, а завтра… Но, говорят, у нас может быть здоровый ребенок…»

Татьяна: «Мне 24 года, Сергею 30, я с ним знакома с 15 лет. По приговору ему еще четыре года… Решили пожениться, потому что хочется общаться. Если получится, заведем детей. Сегодня здесь и мои родители, и его, никто не против свадьбы…»

Нам выписывают пропуска; сдаем телефоны, двигаемся извилистыми проходами; перед нами поочередно отворяются и за нами лязгают замками три стальные двери. Расписывают молодых в маленькой комнатке в конце узкого коридора за помещением для краткосрочных свиданий. (Помещение для краткосрочных свиданий — это десять пар кабинок; между визитером и осужденным коридорчик в полметра шириной и два стекла; общий телефонный провод, а руки не пожать). Для проведения церемонии в колонию приехала начальник Черкасского отдела РАГС Лариса Черникова. В комнатку для регистраций вначале проходят невеста и гости, через некоторое время под конвоем появляется жених. По случаю свадьбы ему разрешен гражданский костюм. Одна пара сменяет другую.

В перерыве между двумя регистрациями Лариса Черникова поделилась своими наблюдениями: «Здесь атмосфера совершенно другая и дело вовсе не в том, что тут не звучит марш Мендельсона и нет шампанского… Люди намного острее реагируют на все, сказанное при регистрации, плачут… Тут и слезы, и радость, и смех. Если там (во дворце бракосочетаний) плачут, как правило, от радости, то здесь оттого, что им скоро расставаться. Здесь особенно трепетное отношение друг к другу. Бывает тяжело морально регистрировать такие браки. Всегда хочется сказать им побольше теплых слов. В конце я всегда им желаю: пусть кончатся тяжелые времена, начнутся хорошие. Порой и я вместе с ними плачу…»

После регистрации молодых разводят — через коридоры и лязгающие двери — по комнатам для длительных свиданий. Комнаты эти обустроены так, что максимально скрывают все, напоминающее о тюрьме: решетка на окне прикрыта уютной домашней занавеской, на стене яркие фотообои с приятными картинами природы, над головой веселенькая люстра, в комнате есть видавшие виды холодильник, телевизор, набор посуды. А вот о кроватях можно б рассказать и подробней. Однако скажем кратко: эти кровати — вид особого художественного творчества заключенных. Сделаны они с явным вдохновением и изрядной фантазией.

Одна из пар новобрачных — Сергей и Татьяна — изъявили желание венчаться. Обряд был назначен на следующий день после государственной регистрации. Венчание проводил в знакомой уже нам комнатке настоятель строящегося в колонии храма Анастасии Узорешительницы иерей о. Олег Капитонов. Позже он рассказал: «Венчания в колонии бывают, к сожалению, не часто. Ведь настоящая свадьба — это венчание. Сергей и Татьяна перед венчанием первый раз в жизни исповедались, серьезно отнеслись к браку. Невеста мне обещала воцерковиться — посещать службы, причащаться. Для них это очень важно. При венчании жених и невеста должны выпить вина из одной чаши. Начальство позволило…»

Мы прощались с руководством ИК-62. Общей темой в те дни были разговоры о жестоких морозах. Нам рассказали, что в колонии своя котельная, поэтому всюду тепло, как и в комнатах для длительных свиданий. Коллега меня поторапливала: «Да, тепло и уютно… Но скорее бы туда — на мороз, на снег и ветер…»