Украина в трех соснах-2: НАТО–Россия–ЕС

«Для Украины ЕС должен сделать больше, а НАТО — меньше»

Украина должна меньше думать о НАТО и сконцентрировать свои усилия на интеграции в Европейский Союз — вот один из основных мессиджей, услышанных украинскими журналистами в Брюсселе, Париже и Берлине (читайте об этом также в прошлом номере «ЗН»). И даже в Варшаве, по-прежнему активно выступающей за предоставление нашей стране ПДЧ в декабре этого года, уже не исключают: возможно, у Украины свой путь на Запад — не через НАТО в Евросоюз, а наоборот, сначала ЕС, потом — НАТО.

«Для Украины ЕС должен сделать больше — дать перспективу членства, а НАТО — меньше», — считает эксперт брюссельского Центра европейских политических исследований Микаель Эмерсен.

«Нет никаких сомнений в том, что Соглашение об ассоциа­ции может дать вашей стране, и, прежде всего, ее населению, намного больше, чем символический ПДЧ, — уверены во французском внешнеполитическом ведомстве. — Вы говорите, что ПДЧ приблизит вас к демократии, европейским стандартам. Но движение к ЕС сильнее приблизит вас к демократии. У Евросоюза для этого больше ресурсов, людей, у него гораздо больше возможностей, чем у НАТО».

Настойчивое смещение акцента с евроатлантической интеграции на европейскую в диалоге некоторых столиц с Киевом объяс­няется несколькими факторами.

Во-первых, российским. «Мы не можем не принимать во внимание Россию, которая так реагирует на Украину», — откровенно признал эксперт парижского Института международных и стратегических отношений (IRIS) Бели Набли. Считается, что возможное членство Украины в ЕС, в отличие от членства в НАТО, не воспринимается Россией как угроза ее безопасности. В ведущих европейских столицах полагают, что зацикленная на противостоянии с Соединенны­ми Штатами Москва воспринимает НАТО исключительно как управляемый из Вашингтона военный союз, чье расширение нацелено на ослабление России. В то же время ЕС для Москвы — экономический союз малых и средних стран, от которых угроза для России не исходит. На вопрос «ЗН» немецким дипломатам, не связано ли такое спокойствие России относительно украинской европейской интеграции с тем, что в Москве считают членство Ук­раины в Евросоюзе если не фан­тастическим, то весьма далеким в то время, как вступление нашей страны в НАТО видится в Кремле реальным и скорым, нам ответили: в Москве вовсе не согласны с тем, что членство в НАТО может быть получено Ук­раиной быстрее, чем в Европейском Союзе. Конвергенция с ЕС, по мнению Москвы, может быть обеспечена Украиной быстрее и легче, сообщили нам в Берлине.

Обострение отношений с Россией (на этом мы подробно останавливались в прошлом номере) вовсе не входит в планы ведущих европейских игроков. Чем острее конфликт вокруг темы НАТО, тем сложнее структурам ЕС работать в этом регионе в разных сферах, в том числе и экономичес­кой. «Либо входит НАТО и повышает температуру, либо входит ЕС и понижает ее», — описывает нынешнюю ситуацию доктор Олаф Осица из варшавского Ев­ропейского центра «Натолин».

Второй фактор, из-за которого Украине советуют умерить свой евроатлантический пыл, — широко распространенный в «старой» Европе антиамериканизм. Зная о весьма низкой поддержке населением Украины идеи вступления в НАТО, многие европейцы считают, что нашу страну в альянс изо всех сил пытается затолкать Вашингтон. И если ему это удастся, Украину в ряде столиц будут воспринимать как «агента США», «американского троянского коня».

И третий основной фактор, почему Украине рекомендуют сконцентрироваться на Евросоюзе, это повысившееся после грузинских событий внимание ЕС к нашему региону и, прежде всего, амбиции Франции — «получлена» НАТО, всегда отдававшей предпочтение развитию отношений в рамках ЕС. Из своего нынешнего председательствования в Евросоюзе французы намерены выжать по максимуму. А к амбициям Франции нужно добавить еще и личные амбиции ее президента Николя Саркози, стремящегося проявить себя на разных направлениях французской внешней политики. Даже на украинском. Что позволяет нам теперь говорить о «факторе Саркози» в нашей евроинтеграции. Ведь хорошо известно, что до недавнего времени Франция более чем скептично относилась к идее дальнейшего расширения ЕС и традиционно больше интересовалась Средиземноморьем, нежели Восточной Европой. Но, как свидетельствуют французские дипломаты, год назад, встретившись с Виктором Ющенко, Николя Саркози сообщил, что для него будет очень странно, если Турция войдет в Евросоюз, а Украина нет. Эти ощущения французского президента через какое-то время отразились в предложениях Елисейского дворца по поводу развития отношений между ЕС и Украиной. Насколько нам известно, французский МИД поначалу достаточно сильно противился этим предложениям, но воля президента оказалась сильнее. И теперь в истории украинской евроинтеграции будет зафиксировано: решение о заключении Соглашения об ассоциации Украины с ЕС было принято во время французского председательствования в Евросоюзе и в значительной степени благодаря французскому президенту.

«На Украину должны смотреть не так, как на Африку»

После кавказских событий и роли Н.Саркози в урегулировании российско-грузинского конфликта для Франции стала более интересной и важной Восточ­ная Европа в целом. И хотя одной из «фишек» французского председательствования должен был стать Средиземноморский союз, Совет ЕС, ранее давший поручение Европейской комиссии разработать предложения относительно него до декабря текущего года, а инициативу «Восточ­ное партнерство» проработать до марта 2009 г., после событий в Грузии изменил свое решение и ждет от ЕК документ по «Восточному партнерству» уже к декабрю. Как пояснили нам в германском МИД, Еврокомиссия «должна разработать рекомендации для более убедительного подхода к восточным соседям в вопросах безопасности». Можно ожидать, что «Восточное партнерство» «не ограничится лишь предложениями его инициаторов — Польши и Швеции, будет учтен конфликт в Грузии, и предложения Евроко­миссии будут шире».

Напомним, что полгода назад, когда поляки и шведы обнародовали в рамках ЕС пакет своих предложений, названный ими «Восточным партнерством», эта инициатива была достаточно холодно воспринята Киевом как на дипломатическом, так и на экспертном уровне, поскольку не содержала ничего принципиально нового и полезного для Украины («ЗН» подробно писало об этом в №20 за 31 мая с.г в статье «Но как, друзья, вы нас не назовите…»). В Варшаве, защищая свое детище, польские дипломаты разъяснили нам, что изначально «Восточное партнерство» было нацелено не столько на партнеров ЕС, сколько на сам Евросоюз, точнее те страны, которые мало интересовались восточным измерением: «На наш взгляд, существует явная непропорциональность в распределении европейских средств — на южное измерение, на Африку, тратится больше. Но ведь с точки зрения безопасности Украина и Кавказ имеют для ЕС большее значение, нежели Марокко или Тунис. Своей инициативой мы хотели добиться от членов Евросоюза, чтобы на Украину они смотрели не так, как на Африку. Мы хотим убедить наших партнеров по ЕС: чем сильнее мы будем работать с восточными соседями, тем сильнее будет сам Евросоюз».

После событий в Грузии «Восточное партнерство» оказалось весьма кстати, и, как с удовлетворением отмечают поляки, «стало очень сильным элементом совместной стратегии даже в тех странах, которые традиционно мало интересовались восточным измерением, — Италии, Испании, Франции».

Правда, честно говоря, в Париже особого энтузиазма по поводу «Восточного партнерства» мы не заметили. На наш вопрос, каковы будут французские предложения и добавления к этой инициативе, нам дипломатично ответили, что вполне доверяют Еврокомиссии, способной подготовить «амбициозные и реалистичные предложения». Французская дипломатия уверена: для Украины более эффективно двустороннее сотрудничество с ЕС.

«Европейское государство» или «европейская страна»?

В Париже страшно горды результатами, которых Франции удалось добиться за последние месяцы на этой ниве: «Поверьте, нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы буквально вырвать и из Еврокомиссии, и из некоторых наших партнеров согласие на пакет для Украины — Соглашение об ассоциации, признание ее «европейской страной» и начало визового диалога».

Уехав из Киева всего через несколько дней после парижского саммита Украина—ЕС под аккомпанемент заверений с Банковой и Михайловской в том, что ассоциация с ЕС автоматически означает для нас перспективу членства, поскольку Украина является европейской страной, мы все же решили уточнить некоторые лексические и дипломатические нюансы в европейских столицах, традиционно охлаждающих пыл украинских евроинтеграторов.

Во внешнеполитическом ведомстве Германии нам ответили вполне ясно и четко: «Заключение соглашения об ассоциации с ЕС не означает для Украины перспективы членства. Но и не исключает ее. Сегодня Евросоюз не может пойти настолько далеко, чтобы дать Украине эту перспективу». В то же время в Берлине вовсе не исключают: если через несколько лет ЕС решит свои конституционные проблемы, а Украина преуспеет в проведении реформ, то вопрос о возможности ее членства в Европейс­ком Союзе имеет шансы стать на повестку дня.

В Париже и в Брюсселе нам подтвердили: «Большинство членов Европейского совета не были готовы признать перспективу членства для Украины». И не только перспективу. Оказывается, ряд государств ЕС — прежде всего Германия и страны Бенилюкса — достаточно упорно сопротивлялись как против ассоциации с Украиной, так и против признания ее «европейским государст­вом». Их логика была такова: все европейские государства, имевшие с ЕС ассоциацию, рано или поздно становятся его членами. Кроме того, пресловутая 49-я статья Римского договора гласит о том, что любое европейское государство при выполнении определенных условий может стать членом Европейского Союза. «Так что юридическая связь между ассоциацией и признанием Ук­раины европейским государст­вом была для немцев чрезмерно сильной, чтобы они могли согласиться на такой пакет, — пожаловались на коллег французские дип­ломаты. — Нам очень трудно было вытянуть из них даже признание Украины «европейской страной», хотя это определение и разрывало связь с 49-й ста­тьей». Но даже эта компромиссная формулировка, скорее всего, не найдет места в будущем Соглашении об ассоциации между Украиной и ЕС, она была зафиксирована лишь в Совместной декларации президентов по результатам парижского саммита. «Поймите, существует разница между политическим документом и юридически обязывающим. Соглашение с Украиной должны будут ратифицировать 27 парламентов, что ограничивает пространство для маневра. У нас есть риск, что один из парла­ментов может не ратифицировать этот документ. Это было бы катастрофой для ЕС», — поясняли ситуацию французы. И признавали: Соглашение об ассоциации Украины с ЕС, скорее всего, будет без перспективы членства. Но рекомендовали при этом украинцам не отчаиваться: вожделенная перспектива не обязательно должна быть в юридическом документе (соглашении), она может быть зафиксирована и в любом политическом документе (как это было в случае Балкан), как только создадутся необходимые для этого условия, то есть ког­да с перспективой для Украины согласятся все члены Евро­союза.

«Не концентрируйтесь на абстрактной «перспективе», займитесь конкретными делами»

Совершенно очевидно, что в ближайшие годы это согласие вряд ли появится. И дело не только и не столько в Украине, сколько во внутренних проблемах самого Евросоюза. В Украине о них давным-давно известно (помнится, еще Александр Чалый, уходя из МИДа в 2004 году, пытался втолковать всем данный тезис, правда, безуспешно). В Киеве почему-то до сих пор этим при­чинам не придают должного значения. Хотя в Евросоюзе нам очень четко и откровенно говорят: «Да, на сегодня вопрос европейской конституции все еще более важен, чем Украина», «Мы не можем рисковать: наша лодка перегружена и может пойти на дно».

Евросоюз не в состоянии определиться, как ему жить дальше. Он страшно устал от расширения и сильно разочарован им, особенно последней «волной». Румыния и Болгария не оправдали возложенных на них надежд: они не борются должным образом с коррупцией, их реформы недостаточны, а израсходованные из европейских фондов средства велики. После приема Румынии и Болгарии цена членства в ЕС подскочила в несколько раз. И многие наши собеседники констатировали: сегодня эти две страны не имели бы ни малейших шансов попасть в Евросоюз. «Мы принимали их с прищуренными глазами. Теперь ЕС вынужден действовать еще осторожнее», — признали в федеральном министерстве юстиции Германии. После приема Хорватии (и то только после вступления в силу Лиссабонского договора), считают европейские эксперты, двери ЕС закроются на длительный срок, и не исключено, что для решения внутренних проблем Евросоюзу потребуется как минимум десять-пятнадцать лет.

«Поэтому не требуйте от ЕС немедленного ответа. Сегодня мы можем сказать только «нет», «Перестаньте концентрироваться на абстрактной «перспективе» и займитесь конкретными делами», — постоянно слышали мы во всех четырех столицах. Даже поляк Яцек Сариуш-Вольский, возглавляющий комитет по международным делам Европарламента, достаточно эмоционально заявил: «Некоторые украинские политики нам говорят: «Пообещайте нам членство, а потом мы проведем реформы». Так вот, наш ответ: «Нет!» Сначала подтвердите свой европейский выбор своими действиями. Вы должны сделать реформы для себя самих. Не потому, что вам пообещали членство, а потому, что вы — европейцы, и хотите достичь определенного уровня».

А как выглядит нынешняя «евроинтеграция» Украины из Европы? Директор берлинской Европейской академии Эккарт Штратеншульте описал ее так: «На 90% украинская власть занята внутренней борьбой, а на 10% — вымогательством «Дайте нам перспективу!». В принципе мы почти готовы с ним согласиться (правда, первый показатель мы еще бы увеличили, а второй уменьшили бы).

Прислушайтесь к внутренней украинской дискуссии на тему евроинтеграции. У нас ведь и в самом деле все зациклены на «перспективе» — и дипломаты, и политики, и эксперты, и журналисты: «Дадут — не дадут? Позо­вут или откажут?» А поскольку «не дают» и «не зовут», в обществе все глубже укореняется уверенность: «Нас в Европе не ждут», «Нас в Европе не хотят». А евроинтеграция для среднестатистического украинца — это полная абстракция, не имеющая к нему лично никакого отношения, это всего лишь красивые лозунги на далеких от него саммитах, о которых периодически рассказывают по телевизору. «Поймите, ведь для граждан Украины гораздо важнее получить возможность ездить по Европе без виз, иметь возможность работать в Европе, а украинскому бизнесу — получить реальный доступ на огромный европейский рынок, чем запечатленные на бумаге обещания абстрактной перспективы далекого членства», — убеждали нас даже польские дипломаты. Хотя мы и так полностью согласны с этими утверждениями.

Мы не призываем отказаться от «борьбы за перспективу». Но, в самом деле, пора оставить ее дипломатам — это их работа отстаивать те или иные формулировки в текстах международных документов. Всем остальным давным- давно пора заняться конкретными преобразованиями в стране. Ведь правильный лозунг «Евроинтеграция — это дело прежде всего внутренней политики», так по сей день и остается лозунгом.

«Помогите нам помочь вам»

Наши многочисленные европейские собеседники были уверены: готовящееся Соглашение об ассоциации может дать Украине очень многое. «Не умаляйте значения этого документа, — просили украинских журналистов французские дипломаты. — Он откроет европейский рынок для украинских товаров, приведет западных инвесторов в вашу страну, наконец, изменит имидж Украины. Не упустите эту возможность! Помогите нам помочь вам».

Так чем же этот столь замечательный документ будет отличаться от аналогичных соглашений об ассоциации, заключенных Евросоюзом, например, с Марокко, Чили или Мексикой? Во-первых, тем, что Украина признана (хоть и не в самом соглашении, а в политической декларации) «европейской страной», чего не может быть в совместных документах ЕС, скажем, с Марокко, пояснили нам немецкие (!) дипломаты. Во-вторых, добавляют их французские коллеги, соглашение с Украиной «может зайти очень далеко в экономическом плане»: «Многое зависит от дальнейших переговоров. Мы абсолютно открыты для большего наполнения документа. Но это, соответственно, увеличит ответственность и обязательства и самой Украины».

«Сближение Украины и ЕС происходит в логике вступления», — считает французский эксперт Бели Набли. «Соглашение об ассоциации — основа для вступления, это уже процесс подготовки, экономическая интеграция, адаптация внутреннего законодательства к евросоюзовскому», — поясняет руководитель отдела «Международные связи. Диалог правовых государств» германского федерального министерства юстиции Йозеф Бринк.

Как мы могли убедиться лично, в Германии достаточно много политиков и экспертов считают: не предоставляя Украине формальной перспективы, Евро­союз, тем не менее, подписав с ней Соглашение об ассоциации, должен использовать «весь широкий спектр инструментов и средств для подготовки к членству».

ЕС может и должен сделать для Украины больше. Но он не в состоянии сделать невозможное — провести вместо Украины огромную работу, которую может выполнить только она сама. «Не ждите приглашения в ЕС, начинайте модернизацию немедленно», — повторяли и повторяли нам.

На заре 90-х поляки начали админреформу не для вхождения в ЕС, а для себя, рассказывал нам в Варшаве бывший член польского правительства профессор Михал Кулеша. Передача больших полномочий на местный уро­вень кардинально изменило Поль­шу, это были цивилизационные изменения, считает ученый. Но и в ЕС после этой реформы входить было легче. «Если в стране структура госуправления иная, чем в том мире, куда она стремится, то у этой страны нет шан­сов интегрироваться в тот мир», — считает М.Кулеша.

Практика расширения Евросоюза показала, что для всех его новых членов роль государственного аппарата в экономической и социальной трансформации очень высока — там, где плох госаппарат, буксуют и экономические преобразования, делился с нами в Берлине многолетними наблюдениями Йозеф Бринк.

Для Украины самая важная задача для обеспечения жизнеспособности в современном мире, рамочное условие для развития в западном направлении — это создание среднего класса и развитие среднего бизнеса, считает экс-посол ФРГ в СССР и НАТО, экс-руководитель германской службы внешней разведки Ганс-Георг Вик. В Германии, по его словам, работают десятки тысяч средних предприятий, 80% экспорта ФРГ обеспечивается именно средним бизнесом. Оборот некоторых средних компаний составляет до трех миллиардов евро, а их НИОКР трудится над созданием продукции, которая будет востребована во всем мире.

«Займитесь, наконец, серьезно Евро-2012, ведь его проведение может дать Украине гораздо больше, чем символический ПДЧ и формальная «европейская перспектива», — взывает к украинцам доктор Эккарт Штратеншульте. Этот призыв мы слышали из разных европейских уст неоднократно. Подготовка к чемпионату — это развитие инфраструктуры, масса совместных с Европой проектов, пробуждение интереса к Украине простых людей во всех европейских странах, даже тех, кто раньше совсем мало ею интересовался. Это огромный шанс улучшить имидж Украины в Европе. Кстати, по поводу имиджа профессор Штратеншульте, сетовавший на то, что публикации об Украине, как правило, готовятся западными журналистами, аккредитованными либо в Москве, либо, в лучшем случае, в Варшаве, дал очень дельный совет украинской власти: «Купите хотя бы 50 квартир в Киеве и пригласите западных журналистов, создав им все условия для работы (разумеется, ничего не требуя взамен). Тогда западные журналисты будут в Украине не только «наездами», и писать станут не только о кризисах и катастрофах. Постоянно находящийся в Украине репортер сегодня напишет о политическом кризисе в Киеве, а завтра — о красивой свадьбе во Львове, а послезавтра — о художественной выставке в Харькове. Не пожалейте денег. Международный имидж того стоит».

Советов, рекомендаций, предложений о сотрудничестве и помощи Украине со стороны ее основных партнеров, причем на всех уровнях — дипломатическом, парламентском, правительственном, местном, экспертном и просто человеческом — масса. Их лейтмотив: «Вы даже не представляете, как мы заинтересованы в Украине!»

Вот только, слышит ли эти слова Украина?..