СЛИШКОМ ЛЕГКАЯ ПОБЕДА

7 июня на всеобщих выборах в нижнюю палату — общин — парламента Великобритании победила Лейбористская партия, собрав в свою пользу 42% голосов, консерваторы получили 32,7%, либеральных демократов поддержало 18,8%. (Данные приведены без учета голосов по 3% мандатов.) «Новые» лейбористы под руководством Тони Блэра начинают свой второй срок.

Трудно представить, что должны были сделать лейбористы, чтобы проиграть выборы 2001 года. С самого начала предвыборной кампании, официально длившейся последний месяц, их рейтинг был настолько выше консерваторов, что у последних не оставалось никаких шансов — ни практически, ни теоретически. Единственная скандальная картинка на предвыборной карте лейбористов — дерущийся вице-премьер Джон Прескот, умудрившийся перед телекамерами дать в челюсть уэльскому фермеру, бросившему в него куриным яйцом, — и та не произвела отрицательного впечатления на электоральную аудиторию, несмотря на массовое возмущение журналистов. Даже наоборот, на следующий день рейтинг лейбористов вырос на четыре пункта. Прескот заявил, что у него сработала естественная реакция самозащиты, и народ воспринял объяснение с пониманием.

И не потому Лейбористская партия выиграла, что была безупречна в своем правлении все предыдущие четыре года, или выполнила обещания, данные на прошлых выборах, или потому, что по-настоящему сильна, а по причине слишком слабой и недееспособой оппозиции в лице партии Тори. Впервые за последние сто лет в Британии правящая партия шла на второй срок с таким высоким рейтингом. Если в 1997 году увлеченная молодыми и напористыми лейбористами Британия отдала им 43% голосов, то предвыборный месяц май 2001 года обеспечил им невиданные 55%. О таком рейтинге не могла мечтать даже Маргарэт Тэтчер во время повторного избрания премьер-министром. В то же время традиционно сильная во все времена партия консерваторов опустилась до самого низкого с 1832 года рейтинга — в 30%.

Критики лейбористов говорят о том, что Блэр выиграл при помощи трюка с переносом дня и года выборов — вначале на год раньше, затем — на месяц позже. Действительно, планирующиеся по традиции на начало мая выборы правительство Блэра перенесло на начало июня, ссылаясь на тяжелую ситуацию в стране в связи с эпидемией ящура. Что же касается проведения выборов на год раньше пятилетнего срока, то тут Блэр использовал традиционное лукавство британской политики. Практически каждая правящая партия, ловя момент своей популярности в народе, проводила выборы на год раньше, стремясь таким образом заполучить новые 4—5 лет пребывания у власти. Так что в этом смысле оригинальными лейбористов назвать трудно.

Не секрет, что британская демократия постоянно вызывает чувство зависти у всего западного мира, не говоря уже о странах менее развитых. Нынешняя предвыборная кампания — лишнее тому доказательство. Взять хотя бы то, что главная оппозиционная партия консерваторов свою предвыборную программу огласила первой, за ней через два дня выступили либеральные демократы, третья парламентская партия, и лишь через неделю — правящие лейбористы. Поговаривали, правда, что последние настолько были уверены в своем высоком проценте избирателей, что умышленно дали фору противникам. Как бы там ни было, но всем трем партиям было выделено одинаковое время на всех каналах ТВ и уделено одинаковое информационное внимание всех печатных масс-медиа. Кстати, о газетах. Парадоксально, но факт, что прошлые всеобщие выборы лейбористы выиграли, не имея практически ни одного ярко выраженного сторонника среди крупных общенациональных печатных изданий. Да и сегодня, кстати, ситуация не очень изменилась в пользу лейбористов. Нетрудно заметить, что почти все «большие» ежедневные и еженедельные издания питают симпатии к консерваторам.

Тем не менее, избирателей не утомили лейбористы со своей часто популистской политикой, и нападки прессы на правительство Блэра, чаще жестокие, чем просто жесткие, не помогли консерваторам. Их провал — лишь доказательство тому, что Британия находится на пути от традиционного консерватизма к более открытому обществу.

По мнению большинства обозревателей, главным минусом предвыборной кампании стала апатия электората. Почти половина потенциальных избирателей не собиралась шагать на участки для голосования. Многие хотели бы голосовать по Интернету или по мобильному телефону. На избирательные участки все-таки пришло менее 60% электората, и выборы состоялись, но такой процент активности оказался самым низким за последние восемьдесят лет.

Сама предвыборная гонка мало напоминала борьбу, а скорее была похожа на соревнования по графику с заранее известным результатом. Тем не менее некоторое разнообразие все-таки наблюдалось. Первая неделя «состязаний» была посвящена подоходному налогу и ценам на топливо. Причем консерваторы, инициативно раскрутив тему налогов, обещая их существенное снижение, быстро сумели провалить ее, даже без помощи соперников. Они просто оказались не в силах доступно и прозрачно объяснить (во время бесчисленных пресс-конференций и телестудийных дебатов), где собираются взять деньги на финансирование социальных программ, если будут снижать налоги.

На второй неделе доминировала проблема иммиграции, ставшая одной из самых острых и болезненных за последние два года — как для правительства, так и для рядовых граждан. Достаточно сказать, что в прошлом году поток желающих обосноваться на британских землях иностранцев достиг почти 100 тысяч человек. Тем не менее, страдая от наплыва нелегальных иммигрантов и понимающе кивая в ответ на утверждение лидера консерваторов Вильяма Хейга о том, что из пяти претендентов на политическое убежище лишь один действительно нуждается в нем, общество в целом удержалось от резких выпадов в сторону иммигрантов, очевидно, памятуя о том, что как минимум четвертая часть нынешнего населения страны — пришельцы последних 50 лет.

Консерваторы, естественно, обвиняли лейбористов в «мягкотелости» за то, что Британия приобрела имидж страны, легкодоступной для нелегальной иммиграции. Лейбористы же быстро сориентировались и развернули кампанию по обвинению консерваторов в расизме. В результате лидерам Тори пришлось оправдываться и доказывать свою «нерасистскую» сущность.

Третья неделя была, пожалуй, самой интересной и даже чем-то похожей на борьбу. Речь зашла о Европе. У лейбористов и консерваторов диаметрально противоположные взгляды на нее. Первые считают, что интенсивное внедрение в европейские структуры лишь усилит влияние Британии в мире. Вторые заявляют, что интеграция с Европейским союзом грозит Британии потерей своей уникальности, а присоединение к единой валюте евро, за что ратует Блэр, способно уничтожить британскую экономику.

Премьер-министр Тони Блэр знал, где огласить предвыборные тезисы о европейском выборе — он сделал это в Эдинбурге, столице Шотландии, которая не дала на прошлых выборах ни одного места консерваторам. Лозунгом «поставить Британию в сердце Европы» Блэр убеждал избирателей в том, что Британия принадлежит Европе и что выжить в современном мире, оставаясь гордой одиночкой на маргинале, очень проблематично. Консерваторы же пытались сыграть на исторических струнах британского островного менталитета — равнодушии к остальному миру и даже нелюбви к Европе, пугая рядового потомка великой Британской империи угрозой подчинения Брюсселю. Таким образом, из аспектов отношения к Европе вопрос патриотизма стал одним из центральным в предвыборной борьбе.

Консерваторы, не обнаружив особого восторга у избирателей относительно своих антиевропейских доводов, вывели на арену старушку Тэтчер. На одной из помпезных встреч с избирателями бывшая Железная Леди произнесла пламенную антиевропейскую речь. Выпад ее был настолько не к месту, что на следующий день даже проконсервативная газета The Times на первой странице отозвалась заголовком «Мумия вернулась», по аналогии с одноименным фильмом, идущим на экранах страны. Кстати, за две недели до итальянских выборов госпожа Тэтчер умудрилась публично поддержать одиозную фигуру Берлускони в расчете на то, что в случае победы «правый» итальянец окажется вместе с Тори по одну сторону условных баррикад в Европе, населенной в основном социал-демократическими правительствами.

Не тронуло избирателей и воззвание последнего премьера от консерваторов Джона Мейджора, который за три дня до выборов предупреждал, что осталось лишь 72 часа для спасения британского единства, имея в виду процессы деволюции, начатые в стране правительством лейбористов. В Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии лейбористы еще более укрепили свои позиции в основном из-за создания местных правительств, так называемых ассамблей, и частичного делегирования им полномочий из лондонского Вестминстера.

В последнюю предвыборную декаду на первое место вышли социальные вопросы. Образование и здравоохранение — козыри лейбористов, с которыми они громко выиграли прошлые выборы. И хотя особых сдвигов за последние четыре года в данных областях не произошло (несмотря на огромные бюджетные вливания), избиратель, очевидно, все еще надеется, что Блэр выполнит свои обещания, и внемлет ему, когда премьер объясняет, что в своей социальной программе партия находится лишь на полпути. Кроме того, средний и малоимущий британец не забыл коронную фразу Железной премьерши во время ее правления — «Социальные программы? — забудьте о них».

Итак, Тони Блэр и его партия остаются у руля Британии на следующий срок. Будет это 4 или 5 лет, пока неизвестно. Низкий рейтинг консерваторов позволяет лейбористам громоздить планы даже на два последующих срока. Немало членов консервативной партии (в которой, по некоторым оценкам, около 70% процентов обреченно ожидали победы лейбористов) склонны считать нынешние выборы борьбой скорее не партий, а лидеров. При этом никто в стране не рискнет открыто объясниться в любви Тони Блэру. Да и сами однопартийцы и даже коллеги по кабинету министров имеют к нему немало претензий. Однако лидер консерваторов — 40-летний Вильям Хейг, «избранный» в 97-м не без настойчивой рекомендации баронессы Тэтчер и прозванный за это «птенцом ее гнезда» — был настолько нехаризматичен, а посему не убедителен для основной массы избирателей, что внутри самой партии Тори говорили о том, что эти первые для него выборы будут, очевидно, и последними. Так и случилось, на следующий день после проигранных выборов Хейг ушел в отставку.