Анатомия украинской неопределенности. Мысли вслух

Приход к власти правительства Януковича будет означать снижение и так не слишком высоких оборотов властного двигателя, толкающего украинскую лодку от советского берега к европейскому побережью. Несмотря на удивительное единогласие в декларировании полноправного членства в ЕС как стратегической цели Украины в двух коалиционных соглашениях и Универсале национального единства, на практике украинское правительство вынуждено будет удовлетвориться взаимодействием с Евросоюзом в рамках парадигмы Европейской политики соседства (ЕПС). А это доступ к крупнейшему в мире единому европейскому рынку и со временем — пользование преимуществами всех четырех свобод (свободное движение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы) в обмен на добровольное введение во всех сферах жизни европейских правил и стандартов без перспективы институционного членства в Союзе.

Не стоит сомневаться, что новый Кабмин, выражающий интересы прежде всего крупного капитала, а отчасти и сформированный из его представителей, будет искренне заинтересован в экономической интеграции (под которой понимают прежде всего свободный доступ к европейскому рынку товаров для сбыта произведенной в Украине продукции и рынку капиталов для привлечения дешевых европейских финансов). Трудно представить, что правительство Януковича примет решение обратиться в ЕС с официальным представлением по поводу обретения членства в Союзе или хотя бы всерьез будет рассматривать этот вопрос. Скорее, главный европейский промоутер в составе Кабмина Борис Тарасюк вынужден будет на неопределенный срок укротить свой еврооптимизм и пересмотреть обнародованные главным дипломатом страны менее полугода назад амбициозные планы по причинению еще в нынешнем году официальному Брюсселю беспокойства, подав официальную заявку о вступлении Украины в ЕС.

Таким образом, отношения Украины с Евросоюзом, которые новое правительство наверняка будет базировать на прагматическом экономическом расчете, а не на политических приоритетах (как, например, название соглашения, которое в 2008 году должно заменить СПС, по поводу которого еще до начала официальных переговоров уже ломают копья украинский МИД и ведомство госпожи Бениты Фереро-Вальднер), лучше будут вписываться в алгоритм европейской политики соседства и имеют шанс (как это ни парадоксально на первый взгляд) даже приобрести новое качество. Но для этого в четырех основных слоганах ЕПС: «альтернатива предвступительному партнерству», «экономическая интеграция», «дифференцированный подход» и «общие ценности» — крайне важно не упускать из виду последний. Под этим углом зрения и попытаемся проанализировать первые шаги новой властной команды, в состав которой входят хорошо известные политические игроки.

Первое. Состав правительства. В русле европейской традиции политики олицетворяют определенное идеологическое направление. Если избиратель эту идеологию поддерживает, политические лидеры идут во власть, чтобы попытаться на практике реализовать свое видение путей развития страны; если электорат отдает предпочтение альтернативной политической силе — идут в оппозицию. Власть и оппозиция — две стороны одной медали. Поскольку плюрализм мнений и мировоззрений, в реальности исповедуемых (а не меняемых, словно маски) их носителями, — один из принципов евроатлантической цивилизации. Христианско-иудейская традиция, лежащая в основе западной культуры, — традиция выбора между добром и злом, грехом и праведностью, Богом и сатаной. Дополненная в новые времена толерантностью (не путать с релятивизмом!), она стала традицией ответственного диалога, соревнования, конкуренции, которые в течение последних 500—600 лет обеспечили динамичный взлет западной цивилизации и ее доминирование в современном мире.

К величайшему сожалению, в Украине политический диалог не состоялся. Политические партии заполнили амфитеатр парламента, но так и не заполнили традиционный для демократических стран политический спектр. Универсал национального единства оказался лишь неудачной декорацией, призванной прикрыть настоящие причины, побудившие президента «предать Майдан». Оказалось, нашеукраинцы, позиционировавшиеся как праволиберальные западники, готовы формировать правительство вместе с левым пророссийским коммуно-социалистическим альянсом под предводительством Партии регионов — главного идеологического оппонента НУ на последних выборах. Для иллюзорного единства (до сих пор неизвестно, вокруг чего) почти все основные политические игроки пренебрегли не только волей избирателей, но и краеугольным камнем европейской демократии: идеологическим плюрализмом как таковым.

Причем оппозиционность БЮТ скорее подтверждает, чем опровергает этот тезис: кто знает об идеологии этой политической силы хотя бы сотую часть того, что известно о ее лидере? Почти наверняка БЮТ будет оппонировать власти, дублируя функции ГПУ, МВД или КРУ, что, безусловно, важно, но отнюдь не заменяет системное альтернативное видение путей развития страны, которое традиционно является стержнем политической программы европейских оппозиционных партий. И правительственную коалицию, и немного беременную «Нашу Украину», и оппозиционный БЮТ почти невозможно идентифицировать с определенной идеологией. И это, безусловно, признак азиатскости украинской политики, поскольку именно в восточной традиции, коренящейся в вере в единство противоположностей, в гармонию Инь и Янь, политики олицетворяют не мировоззрение, а власть — власть как наибольшую и самодостаточную ценность, ценность в себе.

Чтобы продемонстрировать правильность приведенных выше рассуждений, напомню читателю, что не так давно в соседней Польше была похожая ситуация. Партия «Право и справедливость», имеющая в польском сейме относительное большинство, решила сформировать большинство абсолютное с популистской «Самообороной», которая выступала за пересмотр Соглашения о вступлении Польши в ЕС, и ультраправой клерикальной «Партией польских семей». Ценой такого альянса были должности вице-премьеров для лидеров двух последних политических сил. В ответ на это намерение контролируемой братьями Качиньскими «ПиС» глава польского МИДа Стефан Меллер подал в отставку. Еще раньше в оппозицию к «ПиС» перешла «Гражданская платформа» Дональда Туска, который был главным оппонентом Качиньских на президентских и парламентских выборах.

Наверное, именно поэтому основополагающая «европейскость» Польши, — чей президент призывает Европу пересмотреть отношение к смертной казни, восстановив ее как разновидность наказания за умышленное убийство; его брат-близнец возглавляет правительство, а национализм правительственной коалиции откровенно превышает приемлемые в Западной Европе пределы, — не вызывает сомнений. В то же время стратегическая «европейскость» Украины, где последним министром, добровольно ушедшим из правительства из-за несогласия с политикой Кабмина, был, кажется, Хорошковский, а крупнейший украинский «западник» Тарасюк серьезно считает, что «быть в парламентской оппозиции не означает неучастие в правительстве», вызывает обоснованные сомнения.

Второе. Демократия в европейском понимании — это не только и не столько электоральная арифметика, сколько система ценностей, которые не вправе изменять ни электорат, ни власть имущие. Эту составляющую западной демократии охватывает термин «верховенство права». Основное назначение этого конституционного принципа — гарантировать соблюдение и реализацию неотчуждаемых прав и свобод человека, а затем обезопасить каждого от своеволия большинства, парламента, президента, правительства и т.д. Этот принцип реализуется, в частности, через применение и толкование права, осуществляемое судебной ветвью власти.

Средоточием национальных правовых систем являются конституции. Поэтому в европейских странах, как правило, существуют специальные органы конституционной юрисдикции, призванные, в частности, толковать Конституцию, объективизируя, в случае необходимости, ее дух в конкретных правовых предписаниях. Достаточно хотя бы поверхностно ознакомиться с прецедентной практикой Верховного суда США, Федерального конституционного суда Германии или Конституционного совета Франции, чтобы понять, насколько понятие конституции шире писаного текста Основного Закона. В современной западной правовой традиции это — прописная истина. Но не в Украине!

Пока внимание аналитиков и публицистов было приковано к первым шагам нового-старого правительства, отец конституционной реформы, единственный гроссмейстер среди нынешних топ-политиков Александр Мороз позволил себе несколько откровений в программной статье «Украинский парламентаризм: что дальше?». К сожалению, эта публикация дважды спикера не вызвала надлежащего резонанса, а напрасно. В ней нет-нет да и выпирает сапогом украинское хуторянство как самодостаточная вселенная! Вот только один шедевр: самый мудрый и самый циничный украинский политик поучает читателя: «Пользуйся буквой, а не духом Конституции, ибо «дух» — вещь субъективная и зачастую проявляется в лакейском стремлении угодить конкретной персоне». За неимением места не буду цитировать остальные перлы этого весьма и весьма симптоматичного произведения. Подчеркну лишь: прочитав его, долго не мог избавиться от впечатления, что в воображении автора Украина находится вне мирового контекста, и злой внешний мир врывается в украинское бытие только некомпетентными и корыстными советниками «из-за океана».

Очевидно, первыми ласточками такого по-морозовски «буквального» прочтения Конституции стали назначения руководителей органов государственной власти, осуществленные без каких-либо колебаний новым правительством. Если с руководителями центральных органов исполнительной власти, не входящими в состав Кабинета министров Украины, все произошло конституционно, поскольку пункт 92 статьи 116 реформированной Конституции прямо уполномочивает правительство назначать на должности и увольнять с должностей таких лиц, то в случае с заместителями министров правовые формальности были откровенно принесены в жертву политической целесообразности.

В соответствии с ч. 3 ст. 113 Конституции, Кабмин в своей деятельности руководствуется, в частности, указами президента. Именно этой разновидностью нормативно-правовых актов на сегодняшний день утверждены положения обо всех министерствах, кроме положений о МИДе, Минобороны и Министерстве транспорта и связи. В абсолютном большинстве этих положений черным по белому написано, что назначение и увольнение с должности заместителя министра — компетенция президента Украины, остальные устанавливают, что «заместители и первые заместители министра назначаются на должность и увольняются с должности в установленном законодательством порядке».

Ни одним правовым актом Кабинет министров не уполномочен увольнять с должностей и назначать на должности заместителей министров. Согласно ст. 19 Конституции Украины, «органы государственной власти (а следовательно и правительство) обязаны действовать только на основании, в пределах полномочий и способом, предусмотренными Конституцией и законами Украины». Почему бы в этой ситуации президенту не отменить соответствующие кадровые акты Кабмина и одновременно обратиться в Конституционный суд — хотя бы для того, чтобы стимулировать процесс скорейшего принятия Закона «О Кабинете министров Украины», а при случае обратить внимание своих новых партнеров по власти на обязательное уважение к Конституции?

Показательно, что новый Кабмин не счел целесообразным, прежде чем тасовать колоду министерских заместителей, изменить положение о соответствующих министерствах, на что он со вступлением в силу конституционной реформы как будто имеет право (хотя это тоже прямо нигде не отмечено). Привет двум выдающимся юристам Украины: действующему министру юстиции г-ну Зваричу и экс-министру, а сейчас начальнику управления правового обеспечения Секретариата Кабинета министров Украины г-ну Лавриновичу, которые визировали (или не визировали?) последние кадровые постановления Кабмина!

Такой вот пиетет перед верховенством права... Хотя, ради справедливости, следует признать: не выше он был и во времена владычества Кучмы, и во времена господства Ющенко с не усеченными конституционной реформой полномочиями.

Третье. Вопрос культурно-языковой идентичности. В современной Европе нечего и пытаться отыскать правительство, часть членов которого принципиально (слишком уж не хочется верить, что из-за отсутствия способностей) не общаются на государственном языке хотя бы во время публичного выполнения своих прямых обязанностей. Несмотря на искреннюю заботу о культурно-языковом разнообразии, для Европы это нонсенс.

Да, большинство европейских политиков говорят на английском. Некоторые знают французский. Часть восточноевропейских лидеров, как, например, болгарский премьер Сергей Станишев, помнят русский. Однако ни один вице-премьер европейского государства ни при каких обстоятельствах не будет представлять новых министров на государственном языке другой страны.

И дело не только в языке. Язык — лишь одно из проявлений культурной самоидентификации. Вне всякого сомнения, русскоязычные Азаров, Клюев, Бойко, как, впрочем, и Янукович, намного комфортнее будут чувствовать себя в Москве, Минске, Астане или Сочи, чем в Вашингтоне, Лондоне, Париже или Варшаве. И эта неперерезанная советская пуповина, этот психологический комфорт общения без переводчиков в по-азиатски роскошных резиденциях, будто камень под воду, будут тянуть Украину в ЕЭП, ЕврАзЭС и прочие искаженные отражения Евросоюза в кривом евразийском зеркале, демонстрирующем вполне приличные и сопоставимые с новыми государствами—членами ЕС экономические показатели, однако кардинально перекручивающем ценностную систему координат объединенной Европы.

Кстати, одним из симптомов такого искажения является количество миллиардеров в России и Украине при довольно скромном уровне ВВП на душу населения в обеих странах. Восемь человек, состояние которых в долларах США (если верить недавно обнародованному исследованию журнала «Корреспондент», газеты Kyiv Post и инвестиционной компании Dragon Capital) выражаются цифрами с девятью и больше нулями, для Украины, занимающей 108-е место в мире по ВВП на душу населения, — отнюдь не среднеевропейский показатель.

Не менее интересно проанализировать подбор эстрадных звезд на мегаконцерте, посвященном празднованию 70-летия «Шахтера», — празднике души Ахметова и неофициальной инаугурации Януковича. Для премьер-министра и самого богатого (а по оценкам «Корреспондента», и самого влиятельного) человека Украины пело созвездие заслуженных артистов России, УССР и СССР: Гурченко, Кобзон, Крутой, Ротару, Леонтьев, Николаев... После такого знакового празднования о каком европейском культурном дискурсе новых-старых украинских власть имущих может идти речь? А без культурной сердцевины, объединяющей и идентифицирующей нацию как таковую, о модерной европейской Украине можно разве что мечтать.

Конечно, обозначенные (и не обозначенные) в этой статье проблемы, скорее, забота Украины, а не ЕС, который, по точному выражению министра иностранных дел Словакии Яна Кубиша, не претендует на место «жандарма континента». К тому же это пока лишь тенденции, о которых, бесспорно, следует говорить вслух, тем не менее из которых еще рано делать далеко идущие выводы. Возможно, на фоне нераскаявшегося «тирана» Лукашенко ЕС довольно снисходительно отнесется к Януковичу, несомненно, сделавшему серьезные выводы из своего поражения в 2004 году и пришедшему сейчас к власти демократическим путем. К тому же он вряд ли будет ломиться в открытые двери Евросоюза и наверняка снимет деликатный украинский вопрос с повестки дня довольно теплых отношений официальных Брюсселя и Москвы. Чем не подарок судьбы, когда ныне у ЕС своих забот полон рот? Гарантий, что в ближайшие годы в отношениях ЕС с Украиной экономическая логика, доминирующая в отношениях Евросоюза с Китаем или с той же Россией, будет сбалансирована логикой ценностей, — никаких.

С другой стороны, нельзя зацикливаться на упрощенной антиномической шкале оценки последних событий в Украине: западный/европейский/евро-атлантический (=добрый, качественный, перспективный) и российский/азиатский/евразийский (= скверный, неперспективный, плохой). По оценкам исследователей из New Economics Foundation, составивших всемирный рейтинг счастья, эпицентр радостного мироощущения размещается не в Европе и не в Северной Америке — самые счастливые народы планеты живут в далеко не самых богатых Вануату, Колумбии, Коста-Рике, Доминиканской Республике, Панаме, Кубе, Гондурасе, Гватемале, Сальвадоре...

Интересная ситуация и в странах бывшего Советского Союза: самыми счастливыми на постсоветском пространстве чувствуют себя жители Средней Азии: Киргизстана (19-е место), Таджикистан (25-е место) и Узбекистан (60-е место), остальные не попали в первую сотню, как, впрочем, и США, Канада, Соединенное Королевство, Франция, Польша, Чехия, Венгрия и страны Балтии. Украина вместе с Эстонией, Россией и Туркменистаном в рейтинге счастья плетется в хвосте, входя в десятку стран, жители которых чувствуют себя в этом мире самыми несчастными.

Наверное, в такой ситуации мегазадача любого украинского правительства, и правительства Януковича в частности, сделать украинцев хоть немного счастливее — желательно, на практике, а не только в нашем с вами воображении. О критериях счастья можно, конечно, спорить долго и безрезультатно, но вряд ли кто-то будет отрицать, что одной из основополагающих составляющих этого чувства является самоидентичность, то есть реализованное право быть самим собой. Этой самоидентичности современной Украине, небось, не хватает больше всего.

При таком взгляде на вещи, анализ «европейскости» нового правительства должен уступить место оценкам, более дифференцированным, чем дуализм «европейский — неевропейский», и более имманентным украинским реалиям, которые, явно, отнюдь не вкладываются в педантически выверенный, словно бюджет европейского пенсионера, еэсовский стандарт. Кстати, именно понятие «европейскости» в нынешнем году в очередной раз дало толчок дискуссии в европейских верхах, и сейчас в Совете Европы уверены, что Европа состоит из 48 стран (46 государств-членов плюс Черногория и Беларусь) и простирается «от мыса Рока до Камчатки» (З.Бжезинский), а в ЕС упорно дебатируют, где же настоящие границы (?) той же Европы.

Явно, в этом сложном глобальном контексте Украина будет искать свое место не только во время президентства Ющенко, спикерства Мороза и правления Януковича, но и после них, поскольку ни первый, ни второй, ни третий не похожи на «человека судьбы», который на десятилетие вперед определит будущее своего государства, — эдаких украинских Ататюрка, Ганди, Ли Кван Ю, Кастро, Аденауэра или де Голля. Дай Бог, чтобы в процессе этого самоопределения Украина все же научилась комфортно чувствовать себя в европейской системе ценностных координат. Но главное, чтобы это самоопределение не превысило отведенного историей времени и, по печальной украинской традиции, не завершилось определением украинской судьбы извне.