Александр Омельченко: «Нам нужен не просто президент, а лидер нации. но его нет»

Мэр Киева Александр Омельченко — чемпион движения неприсоединения. Съезд, проведенный возглавляемой им партией «Єдність», накануне выдвижения кандидатов в президенты, войдет в историю как классический образец отечественного нейтралитета. Напомним, что рейтинговое голосование делегатов чудесным образом дало следующий результат: больше всех сторонников оказалось у идеи выдвижения в президенты Александра Омельченко, на втором месте (на всякий случай) оказался Леонид Кучма, а кандидаты-фавориты — Виктор Ющенко и Виктор Янукович получили равное количество голосов, по 25. Всем все понятно, но формально не придерешься.

Как власти, так и оппозиции публично пришлось смириться с позицией киевского мэра. Но одни затаили обиду, а другие подписали приговор, что, впрочем, Александра Александровича нисколько не смутило.

Многие наблюдатели иронизировали по поводу весьма прозрачных хитростей, к которым прибегнул мэр для того, чтобы остаться вне схватки. Однако позиция неприсоединения, на наш взгляд, в условиях поляризированного до невозможности общества заслуживает особого внимания. С одной стороны Омельченко мог подыграть киевлянам, в основной массе поддерживающих Ющенко и выступить на его стороне. Подобный шаг способствовал бы повышению его рейтинга, впрочем, и так не низкого. С другой стороны, он мог бы, как и подавляющее большинство представителей региональных и местных властей, по распоряжению сверху влиться в отряд коллег, поддерживающих кандидата от власти и обеспечить себе, в случае победы Януковича, достаточно спокойное существование на посту главы Киевской городской госадминистрации. На какое-то время. Однако ни первого, ни второго не произошло. Омельченко не снял свою кандидатуру перед первым туром в пользу какого-либо кандидата. Он сознательно прошел свой кандидатский путь до конца, получив смехотворный процент. Но это позволило ему остаться игроком. Впрочем, сам мэр скорее претендует на роль арбитра. Но при этом не скрывает своего пристрастного отношения к обоим участникам соревнования, вышедшим во второй тур. Равномерно ли пристрастие — другой вопрос. На него так сразу не ответишь. Для этого нужно с мэром поговорить. Вот мы и поговорили.

— Александр Александрович, разумеется, никто всерьез, включая вас, не рассматривал шансы киевского мэра на победу в президентской гонке. Но кое-что любопытно: вы голосов набрали меньше, чем в свое время сдали в ЦИК подписей, поддерживающих вашу кандидатуру. Как такое могло случиться: вы подписи в свою поддержку собирали при помощи админресурса или у вас власть голоса украла?

— Во-первых, я не один, кто собрал голосов меньше, чем сдал подписей. Согласно закону, каждый гражданин имел право поддерживать неограниченное количество кандидатов, поэтому свои подписи население ставило легко, непринужденно и массово. Так что тут сыграл свою роль не админресурс, как это можно было бы подумать в моем случае, а, простите, глупая система самого сбора подписей. Речь должна идти о повышении денежного залога, который и может обозначать меру ответственности кандидата, как это делается во всем мире.

Во-вторых, в Киеве я взял голосов меньше, нежели сам рассчитывал. Я ожидал повторения результата партии «Єдність» в 2002 году, а именно 12 процентов, предполагая, что мой результат будет от 11 до 15 процентов. Но я получил интересные данные социологов: 31 октября, проводя соцопрос киевлян, на вопрос о поддержке Омельченко как городского головы, я получил рейтинг 63 процента и те же респонденты дали мне 7-процентный рейтинг как кандидату в президенты. Подобный результат мне, с одной стороны, льстит, а с другой — утешает.

И еще одно: я знаю, что в своем мироощущении я похож на большинство киевлян, а они — на меня. И это дает мне право предположить, что они понимали, почему я выдвинулся в президенты, фактически не претендуя на этот пост ни умом, ни сердцем. Я зарегистрировался для того, чтобы продемонстрировать Украине и Киеву, что имею собственную жизненную позицию. Я не в оппозиции к властным структурам и их кандидату, не в оппозиции к лидерам левой и правой оппозиции. Я принял решение продемонстрировать позицию городского головы и органов самоуправления. Ведь практически ни в одной из программ кандидатов в президенты не было упомянуто и развернуто понятие народовластия и роли местных органов самоуправления. А это основа основ власти. Вот и сегодня я не в оппозиции к Виктору Федоровичу и не в оппозиции к Виктору Андреевичу. Я остался на своей позиции.

— Вы говорите, что похожи на киевлян. В столице две трети голосов было отдано за Виктора Ющенко. Я думаю, что в этой ситуации киевлянам важно услышать ваше мнение: так вы все-таки «голубой» или «оранжевый»?

— Вообще-то я всегда любил женщин и даже 31 октября отдал свой голос за прекрасную половину населения страны в лице Натальи Витренко. Во-первых, я трепетно отношусь к гендерному фактору и приветствую подобное шведскому и бельгийскому нахождение женщин у власти. А во-вторых, 70 процентов программы Натальи Михайловны совпали с моей.

— Наталья Витренко будет поддерживать Януковича. Получается, автоматом и вы.

— Я проголосовал за Наталью Михайловну за несколько дней до ее неожиданного заявления.

— И все-таки с кем сегодня мэр Киева?

— Будучи кандидатом в президенты, я акцентировал внимание общества на несовершенстве закона о выборах президента Украины. Речь идет не только о юридических, но и моральных недостатках. В нем записано, что во время первого тура победу одержать может только тот, кто получит больше половины голосов. С моей точки зрения, эта же норма должна быть обязательна для участников и второго тура: победитель обязательно должен получить не «простое большинство», а более 50 процентов! Но этого в законе нет. Жизнь подтверждает мою правоту: в финал вышли два Виктора, и каждый из них не набрал 50 процентов. У того и другого по 40 с половиной. Я все понимаю, все читаю, все знаю — кому приписывали, у кого отбирали голоса. Поэтому, кстати, я и не ответил вам на вопрос, украли ли у меня голоса. Предки говорили: «Не поймал за руку — не считай вором».

Сегодня же я прогнозирую: ни один из фаворитов в финале 50 процентов не получит. И если изменения в закон не внесут, то это будет означать, что каждый из претендентов хочет стать главой государства, но не стремится быть лидером нации. Это пугает и настораживает. Это опасно. Лидер нации обязательно должен иметь контрольный пакет народного доверия. В этом я абсолютно убежден. И поэтому надеюсь, что оба лидера до второго тура потребуют внесения соответствующих изменений в закон.

Я мог бы засомневаться в своей позиции, если бы борьба шла между идеологиями. Но идеологии отсутствуют. Поэтому я остаюсь верным своей позиции как кандидата в президенты.

— Но оставшиеся претенденты не в состоянии пройти этот путь, поскольку имеет место серьезный барьер — Президент Украины. Леонид Кучма заявил о том, что наложит вето на подобные изменения в закон о выборах президента…

— Таким образом, мы с вами констатируем, что существует третья сила — действующий Президент, который несет полную ответственность за судьбы державы, а также судьбы граждан Украины. Эта ответственность на нем до последнего дня пребывания у власти. На нем моральная ответственность за все, что происходит. Принимая это во внимание, можно сказать, что Леонид Данилович совершил, заявив об этом в Симферополе, политическую и гражданскую ошибку. Более того, он сделал подобное заявление, не дождавшись, пока этот вопрос будет внесен в повестку дня Верховной Рады, а также проголосован. Из этого я делаю вывод: когда принимался действующий закон о выборах президента, то делалось это под конкретные, известные заранее фамилии. И уже тогда, зная, что Украина восточными технологиями одного и западными технологиями другого расколота, авторы закона понимали, что ни один из кандидатов не сможет стать национальным лидером.

— А правда ли, что в сентябре Президент сам просил вас выступить с инициативой об упомянутых изменениях в закон о выборах? И правда ли, что после того как появился проект этих изменений, кто-то или что-то испугало Леонида Даниловича и он заявил о намерении наложить вето?

— Будучи кандидатом, я встречался с Президентом около десяти раз. Он всегда находил время для официальных деловых рабочих встреч. Кроме хозяйственных вопросов, у меня была цель обсудить с хозяином страны и другие проблемы. Я описывал Президенту последствия несовершенства закона о выборах. И действительно, Леонид Данилович полностью разделял мою точку зрения. Он не просил меня выступать с данными предложениями, поскольку я был их инициатором, но поддерживал необходимость внесения изменений, требующих получения победителем во втором туре более чем 50-процентного вотума доверия. Дальнейшие мои действия я производил, имея поддержку не Президента Украины, а собеседника и единомышленника — Леонида Кучмы. Конечно, это меня окрыляло. Я нашел высококлассных юристов, а также депутатов, которые выписали и поддержали этот законопроект. В результате документ был вынесен на согласительную комиссию ВР. Владимир Михайлович Литвин был готов внести законопроект в повестку дня. И в этот день Президент делает известное вам заявление. Разумеется, в сессионный зал после такой позиции Леонида Даниловича законопроект не попал…

Я уверен, что если бы серия наших встреч произошла не в сентябре-октябре, а в июле-августе, то заявления о вето не было бы и изменения к закону были бы приняты.

— Иными словами, вы считаете, что Кучма уже не может принимать самостоятельные решения?

— Фактор временного цейтнота и факт определения от властных структур конкретного кандидата сузили свободу Президента на поле политических решений. Спортсмены знают, что выход на ринг в хорошей форме, но в напряженном состоянии менее результативен, нежели в хорошей форме и в расслабленном состоянии.

Действующий закон о выборах не направлен на объединение украинского общества. Наоборот, он границу по стране проведет, масштаб последствий чего предусмотреть никто не может. Победит Ющенко или победит Янукович — тяжело будет каждому из них, но в тысячу раз будет сложнее украинскому народу.

— Неужели вы считаете, что лично Янукович и Ющенко разделили Украину на две части? Генераторами-то подобной идеи были зарубежные технологи, навязавшие через электронные СМИ обществу ложные идеи. Одного представили как ставленника России, хотя в свое время в возглавляемом им регионе российским инвесторам ловить было нечего. Другого — как ставленника Америки, представив его жену как шпионку ЦРУ…

— Мои представления о происшедшем во многом совпадают с тем, о чем вы говорите. Но факты — вещь упрямая: у каждого из них в результате лишь по 40 процентов. Я президентом признаю того, кто во втором туре наберет более 50 процентов. Только такой уровень доверия дает основания руководителю страны чувствовать себя на голову выше, а значит, на голову ответственнее и моральнее.

— А если представить, что один из претендентов наберет более 50 процентов, но результаты будут подкорректированы незаконными методами, тогда что вы скажете?

— Я извинюсь за нескромность и скажу, что в 1999 году я взял 76 процентов на выборах киевского главы, а в 2002-м — 73 процента. Фальсификация может быть в пределах 3—4 процентов. А когда результат убедительный, то никакая фальсификация его не изменит.

— Иными словами, если кандидат в президенты во втором туре не наберет более 50 процентов, вы его не признаете?

— Нет, не признаю.

— И уйдете в отставку?

— В отставку я уйду только при одном условии: если киевляне на референдуме не подтвердят мне свое доверие. И если цифра доверяющих опустится до 60 процентов — я уйду.

— Вы родились с Кучмой в один год, месяц и день, а значит, на эмоциональном уровне должны хорошо знать и чувствовать друг друга. Что, по вашему мнению, Президент ощущает за несколько недель до ухода с поста?

— Я заканчиваю девятый год работы на посту киевского головы. За это время у нас с Президентом всякое было. От всецелого взаимопонимания до полного непонимания. В целом же эти отношения были насыщенными и позитивными. И я вам скажу честно: я переживаю за него. И если вы говорите о том, что между нами должно быть астральное взаимопонимание, то я думаю, что он переживает еще больше, чем я.

— 31 октября, а также ночью после выборов в Киеве наблюдалось сосредоточение КамАЗов с песком, бронетранспортеров и водометной техники. Чем вы можете это объяснить и чувствовали ли вы себя в эти сутки хозяином города?

— Я еще перед выборами заявил журналистам, что мною будет подписано распоряжение о создании оперативного штаба по линии чрезвычайных ситуаций. Как глава города я имею на это право, поскольку согласно закону о гражданской обороне я возглавляю такой штаб. Я имею полномочия объявлять чрезвычайное положение, будь оно связано с природными или техническими катаклизмами, общественными или политическими. Этот закон не изменился с советских времен. Тогда это делал глава горисполкома. Однако я вынес этот вопрос на сессию горсовета, и ее решение стало сильнее моего распоряжения. Тем более что депутаты единогласно согласились с тем, что нужно предусмотреть любое развитие ситуации. На базе этого решения я подписал, уже как глава городской государственной администрации, решение о создании штаба. В него вошли все главы районов, главков, руководители силовых и правовых структур столичного уровня. Этот штаб полностью контролировал ситуацию. КамАЗы с песком были привезены в Киев не для того, чтобы воевать с киевлянами и гостями нашего города. Дело в том, что мы получили от различных политических сил заявки на проведение массовых акций общей численностью 700 тысяч человек. Среди пяти заявок была и молодежная. На каждой площади свободно помещается от 15 до 20 тысяч человек. Задействованы должны были быть практически все центральные площади. В запланированном, простите, столпотворении должны были свободно перемещаться службы скорой помощи, пожарные, службы газа. Так вот, техника, загруженная чистым речным песком, была призвана не допустить неуправляемости масс и ограничить присутствие на площадях манифестантов в пределах безопасного количества.

— А БТРы?

— Я сам об этом не знал. От знакомых, живущих в высотных домах на площади Леси Украинки, я узнал о наличии другой техники. Я перезвонил моему давнему другу Станиславу Телисфоровичу Сташевскому и попросил его спуститься на площадь и проверить сигналы. Он подтвердил, что под брезентовыми накрытиями на площади присутствуют водометы. Я не думаю, что там была техника «на поражение». Если у власти был план продемонстрировать мускулы, то я считаю его неуместным. Если вы спросите меня, как я к этому отношусь, я отвечу: отрицательно. Но хочу заметить, что размещена эта техника была на территории ЦИК, расположенной в здании Киевской областной государственной администрации. А там ответственность за происходящее несет не киевский голова, а человек по фамилии Засуха. Тем не менее, если бы я знал об этом плане, то без моей встречи с Президентом не обошлось бы. Но я все же полагаю, что у этой техники лишь внешний вид был боевой и грозный, а начинка — мирно-водометная.

— Александр Александрович, киевляне как минимум с середины 90-х не слышали на улицах города слово «братва». Однако в последнее время его можно слышать все чаще и чаще: на рынках продуктовых, рынках автомобильных, рынках недвижимости и в конце концов под зданием ЦИК. Это чужое для Киева слово и понятие опять входит в оборот.

— И меня это очень волнует. Братва, братки, братчики, бритоголовые — это явление меня настораживает. Это чуждо украинской истории, украинским традициям и нашей литературе.

— Ага. Зато теперь стало близким нашей экономике и политике.

— Я отношусь к этому явлению с настороженностью, неудовлетворением и брезгливостью. Это нелогично — наблюдать в столице, тем более после десяти-двенадцатилетнего существования без подобных проявлений. Я думаю, что этот факт — следствие отсутствия прямой ответственности правоохранительных органов, начиная от прокуратуры и заканчивая милицией и СБУ.

— Мы наблюдаем экономическую и политическую экспансию донетчан в Киев. Как по мне — ради Бога. Но за капиталом приходят традиции. Вы готовы отдать им город?

— Активность, как вы говорите, донетчан в Киеве появилась, повысилась и усилилась. Визуально и фактически это так. Но во властных структурах города и его десяти районов, начиная с депутатов всех уровней и заканчивая главами районов и моими замами, изменений не произошло и произойти на сегодняшний день не мо-жет! Кроме того, на собственность громады города никто претендовать не может.

— Но для того, чтобы контролировать власть, не обязательно в ней находиться. Можно найти пару мешков других аргументов?

— Такие попытки были два года
назад, когда Валерий Хорошковский и Анатолий Толстоухов собирали в нетрадиционных местах — в ресторанах и саунах — депутатов Киевсовета с целью расколоть столичную Раду и образовать там оппозиционную к председателю фракцию в количестве тридцати человек. Разумеется, среди методов, которыми это делалось, были и финансовые. На протяжении нескольких месяцев я контролировал ситуацию и, не вмешиваясь напрямую, получил результат: как без огня началось, так без огня и закончилось. Сегодня власть в Киеве и десяти его районах стабильна, она знает себе цену и пользуется уважением киевлян. Никакие силы не способны сегодня внедриться в здоровый организм киевской власти, для того чтобы испоганить имидж украинской столицы.

— В свое время вы, упрекая Виктора Ющенко в привлечении чрезмерного внимания общества к состоянию своего здоровья, заявили, что он «не мужик». Скажите, а вы проведывали Виктора Федоровича в реанимации после того, как в него попали яйцом?

— Хочу начать с Виктора Андреевича. Я его уважаю и ценю. Он порядочный, интеллигентный, умный человек. Но когда я говорил, что он не мужик, то имел в виду не его мужские достоинства, а совсем другое. Несмотря на то, что я не общался с ним в этом году ни разу, ни очно, ни по телефону, я уверен, что он меня понял правильно и что у него нет на меня обиды. Подобным образом я выразил свое отношение к присутствию термина «отравление». Я убежден, что нужно было умеренно помолчать и, возможно, не с таким широким кругом делиться симптомами своего физического состояния, не имея для этого фактических подтверждений.

Что касается Виктора Федоровича, то я его не проведывал ни дома, ни в больнице. У него не было потребности в моем сочувствии. Но я считаю, что нельзя умирать или получать серьезные ранения от яйца, независимо от того, куриное оно или гусиное. Думаю, что он тоже не в обиде на меня. Могу сказать лишь одно: и отравить, и сбить яйцом меня намного сложнее.

— Моя мама, Валентина Науменко, в одном месте голосует более 30 лет. Приглашение на голосование ей пришло на фамилию Найменко. Жене нашего художника Олега Смаля пришло приглашение на девичью фамилию, а после написания соответствующего заявления, Олегу пришло приглашение на фамилию Смась, а Анне — на фамилию Сагель. Таким образом, в столице около семи процентов избирателей не смогли волеизъявиться. Кто должен понести ответственность за подобные вещи?

— Центральная избирательная комиссия.

— И еще вопрос: на каком этапе списки избирателей, кочующие из выборов в выборы, были изуродованы до неузнаваемости?

— Согласно закону о выборах, местные органы власти были практически отстранены от технологии подготовки выборов. Роль местных органов самоуправления, местной административной власти в районах заключалась в том, что ЖЭКи должны были предоставить для структур ЦИК списки. ЖЭКи отдали списки правильные до последней йоты, хотя бы по той простой причине, что выписывают квитанции на квартплату и они доходят до этих людей и по этим адресам. Кроме того, есть формы №3, которые в каждом ЖЭКе фиксируют, кто прописан в квартире — от тещи до зятя, от бабушек до внуков. И тут однозначно ошибок не могло быть и не было. Менялись же списки штатом, который был набран Центральной избирательной комиссией. И тут может быть две причины: либо умысел, либо непрофессионализм машинисток. Или—или. А для того, чтобы сделать однозначный вывод, я думаю, нужно посмотреть, какое количество ошибок было сделано в тех регионах, где была сконцентрирована поддержка одного фаворита, и сколько в других регионах, где заранее было известно о сосредоточении сторонников другого фаворита. Такого анализа у меня нет, поэтому я оставляю «или—или». Если бы он у меня был, то я бы «или» убрал.

Я считаю, что эти выборы были проведены и подготовлены с самой низкой оценкой качества за все годы независимости. Эта оценка распространяется и на уровень подготовки людей, работающих в структурах ЦИК. Полная безответственность с точки зрения проведения квалифицированных семинаров, обучения, моделирования ситуации выборов. Случаи, о которых вы говорите, были действительно массовыми: даже жена моего первого зама, не найдя себя в списках, поехала в суд, и пока прошла необходимую процедуру и опять стала в очередь для голосования, — не успела проголосовать и от обиды расплакалась.

— Тут даже Суркиса в правах поразили, не только американцы, но и свои: Игорь Михайлович собственный дом в списке не нашел.

— Что, адрес перепутали?

— Наверное. Может, сочли симпатиком Ющенко…

— А чего, может быть.

— Известно, что ранним утром 1 ноября ЦИК заявил об приостановке оглашения результатов ввиду необходимости получения протоколов с ряда участков. В Киеве, говорят в ЦИК, очень долго оставались не посчитанными Соломенский, Дарницкий и Голосеевский районы…

— Это неправда.

— Что неправда? Вот и Тигипко нарекает на качество проведения выборов в Киеве…

— Все документы были вовремя сданы в ЦИК и приняты ею. Теперь о начальнике штаба г-не Тигипко. Он заявил, что в Киеве выборы были проведены неорганизованно и недемократично. Он мне напоминает комсомольского выскочку двадцатилетней давности, весьма далекого от примера Павки Корчагина. Начальник такого элитного штаба, не владея ситуацией, не имел права делать подобные заявления. Проведение выборов в Киеве может быть образцом для всей Украины. За исключением, разумеется, уже обсужденных нами эксцессов, вину за которые я полностью возлагаю на ЦИК. По сути, мы можем говорить лишь о двух случаях в столице — это в Соломенском районе, от которого в Верховную Раду Украины избран народным депутатом г-н Горбаль, представляющий партию «Регионы Украины». Он, как и глава района, является ответственным за порядок при проведении выборов. Так случилось, что именно в Соломенский район ночью по сигналам выезжали народные депутаты от оппозиции. Баталии между народными избранниками, по сути, стали причиной задержки на несколько часов передачи результатов в ЦИК: три раза пересчитывали бюллетени, ни одной ошибки не нашли, но отправку «мокрых» протоколов на пару часов задержали. В комиссии их получили не ранним утром, а к концу дня.

Второй случай произошел на Подоле, где на две минуты вырубили свет. Причем не только в здании территориальной комиссии. Эти две минуты стали поводом для нового пересчета, хотя до исчезновения света оставалось не посчитанных бюллетеней с гулькин нос. Главой комиссии там был Красницкий Бронислав Феликсович, также по случайности представляющий партию «Регионы». Так что г-н Тигипко своим заявлением подтвердил собственную некомпетентность и неосведомленность о происходящем, равно как и в экономических вопросах, заявив, что повышение цен на мясо и сало произошло потому, что местные органы власти допускают спекуляцию. Он даже не знает, что в Украине на сотни тысяч за последние годы уменьшилось поголовье скота, что выросли в цене корма, не знает о том, что бензин в апреле был 2,45, а теперь 3,05 грн. Так что подобные заявления не делают чести крупному руководителю, экономисту и начальнику штаба.

— Александр Александрович, какой, с вашей точки зрения, будет позиция руководителей региональных и местных властей во втором туре? Ведь без отмашки губернаторов и мэров городов, руководителей районных администраций эффективная фальсификация результатов произведена быть не может.

— Независимыми могут быть только те руководители, которые избираются народом, пользуются его доверием. Руководители же назначенные, мало чем отличаются от командиров, которые исполняют приказы вышестоящего начальства. Ожидать от них простых конституционных и правовых установок сложно. Поэтому я как кандидат в президенты и старался привлечь внимание к необходимости укрепления местного самоуправления и народовластия.

— Понятно, что в первом туре назначаемые Президентом руководители администраций, отдавая дань уважения руководству, выполняли установки Президента. Но Леонид Данилович уходит, а местные руководители должны думать о своем будущем. Поэтому во втором туре, по идее, они должны выбирать президента для себя, а не для уходящего шефа.

— Возьмем ситуацию последних десяти лет. Избранные руководители местных органов власти в 99 процентах работают полный срок, а в 47 процентах случаев их в 2002 году переизбирали повторно. А вот губернаторов у нас в некоторых областях меняли пять-семь и даже восемь раз. Два срока работают лишь главы администраций Киева и Киевской области, Ривненской, Ивано-Франковской и Одесской областей. Поэтому подавляющее большинство готово к увольнению и освобождению кресла для кого-то другого. Да и риск самостоятельного выбора — слишком велик.

— Понятно, что черниговский Лешенко Ющенку как президенту не нужен. А с другой стороны, зачем Януковичу и его команде Яцуба или Кушнарёв?

— Если Виктору Федоровичу Януковичу не нужен Яцуба или Кушнарёв, то тогда Кушнарёву и Яцубе не должен быть нужен Янукович. В этом вопросе должна быть бартерная адекватность.

— Леонид Кучма за десять лет правления не подготовил для себя преемника, ибо Виктора Януковича таковым назвать сложно. Он скорее — плод обстоятельств, нежели осознанного выбора. А вы думаете о преемнике? Ищите того, на кого бы вам хотелось оставить город?

— Я думаю, что Леонид Данилович с большим опозданием стал заниматься вопросом преемника. Это нужно было делать не за полгода до выборов, а как минимум — за год. Относительно преемника в Киеве, могу вам сказать, что об этом я думаю со дня избрания меня на второй срок. Я присматриваюсь к главам районов, к моим заместителям, присматриваюсь и не к моим главам районов, и не к моим заместителям. Я уверен в одном: сейчас киевляне могут избрать только киевлянина. Киевляне — особенные люди. Они могут свой город доверить только тому, кого видели, знают и могут оценить по делам. Это — первое.

Второе. Киевляне десять лет видят, что в администрации Президента, в Кабинете министров, в комитетах и ведомствах они практически отсутствуют. Поэтому минимум на что киевляне хотели бы претендовать — это на своего мэра. И это оправданно, поскольку уже традиционно по всем показателям, включая экономические и социальные, наш город лидирует.

—Означает ли это, что вы собираетесь на третий срок?

— Интересный вопрос. Когда я шел на второй срок, я собрал не своих замов, которые по понятным причинам могут быть неискренними, а глав районов. Собрал и спросил: «Скажите мне честно, как будем жить дальше?». И они единогласно сказали мне — избираться. Кстати, в тот период говорили, что я рою себе могилу, меняя административное устройство города: из 14 районов мы сделали 10. Но сейчас у меня уже есть другая задумка: сделать семь. Пять — на правом берегу и два — на левом. Это, кстати, и есть реальная административная реформа, которой в масштабах страны как бы занимались Кравчук, Литвин, Медведчук и Курас. А потом комиссия по административной реформе куда-то девалась, областей по-прежнему 25 и далеко не все из них в состоянии самостоятельно и на должном уровне обеспечить управление территорией и жизненный уровень населения. Это моя боль, но сейчас не об этом. Вы спросили о третьем сроке. Я вам отвечу. Глав районов я еще не собирал и ключевой вопрос им еще не задавал…

— После ознакомления с полученным вами на выборах результатом, у некоторых чиновников на Банковой возникла идея проведения референдума в Киеве о доверии Омельченко. Что вы думаете по этому поводу?

— Идею поддерживаю. Но только при условии, что расходы по организации инициаторы возьмут на свой счет. Мне бы не хотелось тратить средства города на получение для меня очевидных результатов.

Идея эта не нова, но если бы люди на Банковой были уверены в том, что при проведении референдума получат нужный им результат, то уже давно бы плебисцит провели бы. Пусть ждут своего времени. Я думаю— еще долго.

— В Верховной Раде есть ряд депутатов, на которых вы имеете влияние. Если в сессионный зал во вторник будет вынесена конституционная реформа, какую вы установку дадите своим людям?

— Реформа, предложенная в нынешнем ее виде, содержит в себе большой риск создания практически новой Конституции. Но не выполнена действующая Конституция Украины, являющаяся одним из лучших документов в Европе. Сейчас она отчасти наполнена законами, а отчасти — нет. Полный механизм реализации Конституции отсутствует до сих пор, а законы, которые приняты во имя ее реализации, либо не исполняются, либо выполняются частично. Поэтому я могу принять внесение отдельных изменений в действующую Конституцию. В определенных направлениях развитие общества этого требует, поскольку тесными нормами сдерживаются его перспективы. Предложенная же реформа — это по сути новая система власти в стране. Если бы я был народным депутатом, я бы кнопку не нажал.