Священник Максим Стрихар: "Под сводами "Софии Киевской" столько экспонатов, что хватит на несколько поколений реставраторов"

Максим Стрихар встречает меня без рясы и с нашивкой "Укроп" на лацкане жилетки. Он уверен, что Бог всегда помогал найти ему свой путь. Увлечение археологией и историей, участие в раскопках, исследовательских экспедициях и реставрационных работах привели его к неожиданному повороту судьбы - в семинарию. Сейчас у священнослужителя дружная семья, крепкая вера и любимое занятие - должность реставратора в одном из главных национальных заповедников Украины "Софии Киевской". Свободное же время… Какое свободное время? Он ведь все его посвящает волонтерской работе, общению с ранеными бойцами в госпиталях и поездкам в АТО.

От бунтаря к священнику

Максим Стрихар родился в 1967-м в Киеве в традиционной советской семье - ни о какой религии речь тогда не шла. Родители - выходцы из Восточной Украины (отец из Донецка, мать из Харькова) - познакомились в экспедиции на другом конце страны. В 50-е работали лесоуправителями. Затем семью отправили на службу в Тюмень, а уже вскоре молодой паре дали квартиру в центре украинской столицы.

Максим буквально через день после выпускного из школы "завербовался" с другом в экспедицию в Херсон. Тогда он оставил отчий дом на три года ради своего главного увлечения - археологии. Именно этому делу собирался посвятить всю свою жизнь. Экспедиция на юге Украины длилась около трех лет. Священник увлеченно рассказывает о том, как познавал азы ремесла: "У нас был прекрасный руководитель, как сейчас говорят, с позывным "Барин" - Геннадий Евдокимов. Он научил нас, что такое раскопки, как правильно чертить, систематизировать информацию". После экспедиции Максим устраивается в Институт археологии, а позже переходит в Музей Киева, в отделение "Киев подземный", где начинается новая веха в его карьере - изучение пещер.

Но молодой юноша решает во чтобы то ни стало поступить на исторический факультет, а параллельно работает техником в институте "Укрпроектреставрация".

В свободное время он занимается общественной деятельностью. В середине 80-х появляется группа "Наследие".

- Тогда нам нравилось "захватывать" здания, не пускать туда милицию, делать там ремонт своими руками или разбирать старинные печи, которые, как правило, сносили вместе с домами, и передавать их в музеи, - рассказывает он с блеском в глазах. - Тогда в группу "Наследие" входили ребята в возрасте от 16 до 20 лет. Сейчас многие стали успешными людьми - архитекторами, кинорежиссерами, рекламистами.

Понятно, что такая "контраверсионная деятельность" вовсе не приветствовалась советской властью. Точкой кипения стала акция, проведенная при поддержке Украинской Хельсинской группы, когда ее участники вышли в День Киева на улицы Подола, чтобы собрать подписи киевлян против снесения памятников архитектуры. Акцию "зачистили" в лучших традициях совка, повязав активистов и поставив их на учет в КГБ. На домашние телефоны "неблагонадежных" установили прослушку, а Максима Стрихаря, как одного из организаторов мероприятия, обязали к еженедельным отчетам о деятельности и планах организации на "свиданиях" с секретарем Подольского райкома партии Иваном Салием. За неявку грозились свернуть деятельность "Наследия". "Это сейчас он стал лояльным, утратил былую власть, был киевским мэром и, вроде, совсем не коммунист, - комментирует священник. - Хотя любой человек может меняться, переосмыслить свои жизненные позиции". Тогда же с легкой руки функционера Стрихар лишился должности и надежды на поступление на истфак, поскольку факультет имел идеологическое значение.

Максим идет на заочное отделение геологического факультета Киевского университета им. Тараса Шевченко. Изучение пещер становится одним из главных его занятий. Это увлечение приводит и к святым местам - пещерам Лавры. В 1991-м, в возрасте 24 лет, он решает принять крещение. Именно в Лавре Стрихар получит квалификацию реставратора по керамике и впервые услышит вопрос: "Не думал ли ты о том, чтобы стать священником?". Но это будет позже. В тот период заядлый археолог и исследователь не отказывался ни от одной интересной работы. Зверинецкие пещеры, пещеры в Китаево, хутор Вольный, Лаврские пещеры, Волынь - почти вся Украина была им охвачена.

Тогда же он попадает в церковный журнал "Камо грядеши", где работает фотографом, а иногда и соавтором журналистов. Настоятелем церкви был отец Александр Криницкий, он и предложил Максиму рукоположение. Работая в Лавре и видя все негативные моменты среди монашества, Стрихар не испытывал никаких иллюзий относительно Московского патриархата и того, что творилось там среди духовенства. Потому планы о поступлении в семинарию при Лавре постоянно откладывал. Но вскоре неожиданно открыл для себя УАПЦ.

В 2004-м Максим попадает на работу в теризбирком Харькова и после знакомства с Харьковским епископом принимает окончательное решение. "Я увидел, что это действительно верующие люди, там нет фарисейства и двуличности, с которыми я встречался раньше - душа легла", - делится священник. Стрихар стал священником Полтавско-Харьковской епархии. Он также работал в детском приюте Киева, а сейчас в военном госпитале занимается "неформальным" капелланством.

Священная война

На фронте священник бывает по мере необходимости - как только наберется машина с помощью. С военными сработались по воле случая. В январе к представителям парафии при Киевском военном госпитале обратились с просьбой о помощи. Бойцы отдельного танкового батальона остались без ничего: не было ни зимнего обмундирования, ни теплых спальников и палаток, ни печек при температуре минус 23. На раскрутку волонтерской группы, которая могла бы помочь, нужно было время, а у священников уже был опыт работы, и им было легче. "Все очень дорого, - говорит Стрихар. - Один комплект формы - 500 грн. Одеть батальон из 300 чел. - это сумасшедшие деньги, а у танкистов форма постоянно летит из-за грязи".

Помочь призвали и американские парафии - духовный глава Автокефальной православной церкви находится в США. Однако пока собранная ими помощь более чем скромная - люди жертвуют, в основном, по несколько долларов. Более внушительные суммы передает диаспора.

На отдельном танковом батальоне священнослужитель не остановился. На прошлой неделе священник с напарником-водителем возили помощь в батальон "Днепр-1", 28-ю бригаду, охватывая район Песков, Красногоровки, Волновахи, Мариуполя...

Район Песок, куда ездит Максим Стрихар

Кроме материальной помощи, Стрихар всегда готов поддержать бойцов морально. Не так давно его парафия даже выпустила молитвенник воина. Священник демонстрирует книжечку карманного размера, куда входят самые короткие молитвы (их можно читать перед сном или перед боем), а также советы психологов о выживании в экстремальных условиях. Здесь же указаны и номера горячей линии психологов. "Человек в случае необходимости может получить квалифицированную помощь, а не напиваться", - подчеркивает священник.

- На войну все же должны идти только те, кто действительно к ней готов. Они должны проходить специальные тесты на физическую и психологическую готовность. Человеку часто психологически тяжело, что его призывают через военкомат, и не всегда это происходит мягко. А после этого люди начинают резать вены, пить с утра до вечера и стрелять по своим. Зачем это нужно? Зачастую, отправляясь на фронт, парни не понимают, что ведут реальные боевые действия не более 15% бойцов - остальные обеспечивают тыл.

Хотя в целом настроение у солдат достаточно бодрое, но отношение к религии - разное. В первую очередь это связано с разнообразием конфессий: будь они все одинаковые, было бы намного проще, но поскольку некоторые конфессии еще и не признают друг друга, могут возникать конфликтные ситуации. Часто при освящении от солдат можно услышать вопрос: "От какого вы патриархата?". Впрочем, наименее желанными гостями являются представители Московского патриархата. Недавно даже возник инцидент, когда представители МП пытались доставить помощь бойцам в Ровно, а их не захотели пускать. Священникам пришлось буквально прорываться, чтобы отдать привезенные пожертвования. И насколько хороша помощь, которая идет насильно, а потом на ней еще будут пиариться?

Ведь доверие бойцов является ключевым моментом. Поэтому закон о капелланстве, принятый Верховной Радой, нельзя назвать идеальным: подчинение церкви государственным структурам не приведет ни к чему хорошему. Церковь не должна быть формальной, мирской организацией, которая числится при каком-то батальоне. Помощь должна осуществляться по призванию, тогда и бойцы будут это чувствовать.

Верующих на фронте немало. В батальоне "Днепр-1" даже нашелся боец, придерживавшийся поста. Я ему говорю: "Вам грех поститься, вы же на позициях, вам нужно набираться сил!". А он отвечает с улыбкой: "Да мы и так живем тут как монахи: под землей, женщин нет".

В общем, работа священнослужителей и специалистов по психологии должна быть взаимодополняющей. Находясь в экстремальных условиях, постоянно видя кровь, горе и слезы, человеку необходимо получать поддержку от Бога или обращаться к психологу. В противном случае внутренний заряд иссякает, и могут возникнуть серьезные расстройства. Проблемы могут быть и у священников, ведь процент веры у всех разный, и у специалистов, работающих не по желанию, а в приказном порядке.

Отдельный танковый батальон

Историческая амнезия

Священник выделяет сегодня и ряд вопросов к культурной политике государства, в том числе в отношении сохранения памятников и достопримечательностей. По его словам, работа археологов и реставраторов зачастую настолько же интересна и захватывающа, насколько и бесполезна. Самые большие проблемы - в заповедниках. Максим Стрихар рассказывает, что "золотых времен" для Софии не было уже давно.

В своей работе реставратору по керамике зачастую приходится использовать материалы, оставшиеся еще со времен Советского Союза. Конечно, бывают разовые вливания со стороны киевской администрации, но они осуществляются по остаточному принципу и покрывают расходы только на самое необходимое. Не идет речь и о создании условий для сохранения памяток. Мастерская реставратора не выдерживает даже советских стандартов. Небольшая комната со стеллажами и несколько столов с настольной лампой - вот и все оборудование. Мастер рассказывает, что для работы нужны хорошее освещение, вытяжки, так как работа часто связана с использованием химикатов… Да и сами химикаты тоже нужны.

Не лучше условия - и в фондах, где хранятся экспонаты, и в выставочных залах. Иногда реставрировать ту или иную находку просто нет смысла - из-за неправильного содержания она портится еще больше.

- Под сводами "Софии Киевской" хранится столько экспонатов, что их хватит на несколько поколений реставраторов. Поскольку реставрационный отдел небольшой - один керамист, четыре графика и два реставратора монументального искусства, а финансирование почти нулевое, в заповеднике неизученные и необработанные хранятся экспонаты, найденные еще до революции прошлого века. Много находок - со времен раскопок на территории Софии в 30-е и 80-е годы ХХ века. Кроме того, немало предметов было найдено на раскопках, проведенных в 2014 г.

Именно реставрацией стекла и керамики из этих находок занимается сейчас Максим Стрихар. Стекло было отправлено на химическую экспертизу в Литву, так как в Украине его не делают. Это даст возможность датировать экспонаты, определить, какого они происхождения - варяжского, византийского или местного производства. Кстати, на следующий год запланирована работа над общим грантом. Стрихар говорит, что поскольку Украина когда-то имела совместные территории с Великим княжеством Литовским, и у них были общие традиции стеклоделания, потому у них есть здесь интерес. Перспективными с этой точки зрения являются для Украины и поляки с белорусами. Раньше священник поддерживал хорошие отношения и с Москвой, но сейчас все связи оборвались.

- Реставрация - дело весьма дорогое. Чтобы сохранить памятник, необходимо вложить в него больше, чем он стоит, в принципе. Если памятники нам не нужны, тогда следует признать, что мы - страна на уровне какого-нибудь Исламского государства, и, значит, будем все уничтожать. Хотя надежда все же есть - сейчас при заповеднике создается опекунский совет, который будет привлекать меценатов и какие-то вливания. Альтернативой, - шутит священник, - может быть разве что привычка высокопоставленных чиновников молиться, и желательно, чтобы они делали это не только в храмах, но и возле всех памяток. Под их приезд часто проводятся ремонты. Пока что вся эта сфера работает на показуху. Даже реставрацию зданий всегда начинают с фасадов и, как правило, на них и останавливаются.

Что касается "Софии Киевской" в целом, Стрихар считает, что она должна быть не только научным, но и духовным центром. Он убежден, что в храмы, которые сейчас являются музеями, нужно возвращать богослужения. Для того, чтобы не было споров, кому храм будет принадлежать, священник предлагает использовать опыт Святой земли, где в Храме гроба Господня служат все конфессии по очереди и вносят свою лепту на его содержание. Таким образом, храм не только вернет свою сущность, но и решится вопрос его содержания - многие конфессии достаточно состоятельные и могли бы жертвовать средства на восстановление фресок, реставрацию.

Следует принять и компромиссное между наукой и церковью решение по эксплуатации. Стрихар вспоминает, как, работая в Лавре, писал в день по 100 отчетов о нарушениях по отношению к памяткам со стороны священников. К примеру, древняя фреска была переписана монахом масляными красками…

По мнению Стрихаря, правила сохранения религиозных памяток должны изучаться в семинариях, должна существовать общая культура священников. По его словам, образованное духовенство было мечтой еще дореволюционных священников, и ее надлежит исполнять.

Миф о единой православной церкви

Что касается церковных распрей между разными конфессиями, мнение священника однозначно - объединение церквей в Украине возможно, но зачем это нужно? Стрихар убежден, что главное - признание конфессиями друг друга. "Все конфессии в Украине, хотя бы православные, должны увидеть друг в друге брата, чтобы было сопричастие, чтобы все понимали: мы служим Христу, у нас единая православная традиция, одна и та же вера, символ веры, и на каждом из нас пребывает Божья благодать", - говорит он. Необходимо перенимать опыт стран, где есть разные конфессии, но они могут мирно взаимодействовать и помогать друг другу.

Раньше, по словам священника, было совсем тяжело, поскольку украинские церкви никто не признавал, кроме круга ходивших туда верующих. После Майдана и начала войны отношение кардинально изменилось. Сейчас Московский патриархат чувствует, каково это быть непризнанными и гонимыми. Хотя, говорит Стрихар, никакого облегчения лично он от этого не ощущает. Христиане должны видеть друг в друге брата и признавать, что все церкви являются благодатными. "Я говорил с епископом Антонием из МП и спрашивал: "Вы же священник и стоите возле престола, вы же чувствуете, что есть эта благодать, что Бог вам помогает в чем-то. Так почему же вы думаете, что я этого не чувствую?". Он мне не смог ответить. Тем не менее, все они свято верят, что всех нас нужно "пересвятить", и только тогда мы обретем благодать".

Не все гладко и внутри конфессий. Священник рассказывает, что когда пришел в УАПЦ, епархия размещалась в церкви рядом с фуникулером. Позже патриархат захватили "рейдеры", всех священников выбросили, а здание отдали в аренду полулегальным структурам. С приходом предстоятеля Мефодия, епархия, к которой относится Стрихар, вышла из состава УАПЦ. Сейчас предстоятелем стал Макарий, и в ближайшее время в Харькове будет решаться вопрос о воссоединении.

Что же касается функционирования церкви в России и на оккупированных территориях, Стрихар говорит, что в Москве никаких проблем нет, а вот уживаться с "русским миром" на оккупированном Донбассе не выходит. Священнику УАПЦ, бежавшему из Красного Луча, до сих пор приходят сообщения с угрозами от "ЛНР". Местную церковь здесь закрыли и грозились сжечь.