Он был добрым

Я сейчас будто заново открываю для себя не только поэта, автора многих критических статей и кинематографиста Леонида Васильевича Череватенко, но и далекую от конъюнктуры, выстраданную оригинальность его позиции. Знаю, что его уже нет, а рука тянется к телефону, потому что надо спросить, кому из русских поэтов принадлежит выражение "лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстояньи". Признаюсь: вместо того, чтобы рыскать по энциклопедиям и справочникам, у меня была привычка звонить Череватенко, и всегда на все мои вопросы я получала ответ. Теперь эта цитата касается и его. Сейчас с изумлением почуствовала, что тот, с кем я еще не так давно дружила, после смерти начал возвышаться, подниматься на заслуженный пьедестал...

Приязнь между нами завязалась с эпизода, когда я встретила его на Крещатике с "авоськой", где было восемь буханок.

- И за какое время вы собираетесь их съесть? - поинтересовалась.

- Да не собираюсь... Вокруг меня живут старенькие соседки - так это им.

Улыбнулись друг другу, да и разошлись. "Добрый человек", - подумала я тогда, будучи убежденной, что отсутствие этого качества в человеческой душе никакие таланты не компенсируют.

Именно доброта побуждала его требовать отделения счета Киевской писательской организации от счета Национального союза писателей, а это означало выступить против Владимира Яворивского. Леонида Васильевича поразило то, что, когда хоронили Мечислава Гаско, он весил 47 килограммов - одинокий, фактически умер от голода в суровые 90-е, когда писателям, как и всем остальным, не платили пенсий.

Руководитель НСПУ Владимир Яворивский по радио "Свобода" поздравил Череватенко с избранием на должность председателя Киевской писательской организации, но после того, как он задал вопрос об отдельном для нее счете, сказал: "Мы с вами не сработаемся".

Яворивский, будучи избранным 80 голосами по квоте один к десяти, провел три собрания, чтобы снять Леонида Череватенко, избранного
210 голосами. Ценой манипулятивных технологий, отработанных в Верховной Раде, главой Киевской организации стал другой, набрав 160 голосов.

Уже когда события были в разгаре, и "Літературна Україна" поливала "раскольников, гекачепистов" грязью, с тортом и бутылкой шампанского появился персональный шофер Леонида Череватенко и заявил:

- Теперь я ищу работу вне Союза писателей. Только что высадил нового председателя Киевской организации с женой. Возить их не буду! Категорически!

Как же надо было Череватенко интеллигентно вести себя с шофером, чтобы стать таким контрастом к тому, кто заменил его на должности.

"Энциклопедия,
к сожалению, лежачая"

Так кем же он был, и как сложился его жизненный путь? Он не любил говорить о себе, предпочитал заниматься другими.

Родился 31 октября 1938 г. в городе Днепропетровске. После окончания филологического факультета Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко учился на Высших сценарных курсах при Госкино СССР в Москве. Автор сценариев художественных фильмов, поставленных на киностудии имени А.Довженко: "Рыцарь Вася", "Канал", "Стеклянное счастье", "Дорога на Сечь", "Закон", документальных лент "Юрий Коцюбинский", "Ваш Леонид Первомайский".

Когда министром был Иван Дзюба, Л.Череватенко некоторое время возглавлял департамент кинематографии Министерства культуры, но недолго: телеграммой ему сообщили, что с должности он уволен. Лауреат премии Союза кинематографистов СССР (1988) за статью "А корабль стоит..." был удостоен еще и республиканской премии имени А.Билецкого в области литературно-художественной критики. И, наконец, кинотрилогия "Я камень с Божьей пращи", объединившая кинокартины "Ольжич", "Время жестокое, как волчица", "Неведомый воин", удостоенная Шевченковской премии, которую Череватенко разделил с режиссером Аркадием Микульским. К сожалению, эти фильмы даже за годы украинской независимости так и не вышли на широкий экран.

Автор книг стихов "Скіфський степ", "Відкритий звук", "Хронологія побутова". За последний сборник поэзии "Закляте залізо" был удостоен премии "Лучшая книга года". И она того стоит: это философское осмысление узловых моментов не только истории Украины, но и всего человечества. Умер Л.Череватенко 9 мая 2014 г.

Поэзия Олега Ольжича произвела на него огромное впечатление еще в студенческие годы. Уже позже, как сам признался, открыл для себя эту фигуру как археолога, автора "Неолитических росписей керамики Галичини" - первого теоретического труда по трипольской культуре, вышедшего на немецком языке и произвевшего фурор в профессиональной сфере. "Снимая фильм об Ольжиче, потратили годы,- писал со временем Леонид Череватенко. - Выезжали в Америку, Канаду, брали интервью у соратников поэта, находили его родственников".

Темы, которые он исчерпывающе раскрывал, весьма характерные. Начал с творчества репрессированного Валериана Пидмогильного и во времена СССР натолкнулся на ответ: "Мы реабилитируем людей, но не их творчество". По отзывам специалистов, дипломная работа Череватенко о творчестве Евгения Плужника тянула на кандидатскую диссертацию, но из-за славы "националистически настроенного" путь в аспирантуру ему был закрыт.

И все-таки в дальнейшем тема поэтов украинского расстрелянного возрождения стала сквозной в жизни Череватенко.

Он любил вспоминать такой эпизод. В январе 1990 г., в тяжелейшие для Украины времена смены общественного порядка, он в Канаде трижды встречался с женой Ольжича Екатериной Леонидовной. На одной из тех встреч она спросила, не хочет ли он посмотреть на их обручальное кольцо. И Леонид Васильевич, увидев что-то почерневшее, не мог удержаться от возгласа: "Так ведь золото не чернеет!". Оказалось, что когда-то это кольцо было покрыто позолотой, но она облезла. "А что - у него не было денег, чтобы купить настоящие золотые кольца?" - спросил Череватенко. Г-жа Екатерина ответила: "Деньги у него были, все-таки он руководил крупной подпольной организацией, и через его руки проходили значительные суммы, однако Олег считал, что во время войны он не имеет права тратить деньги на себя лично. Деньги необходимы, чтобы покупать оружие, содержать нелегальные квартиры, покупать билеты курьерам, которые шли через всю Европу, и подкупать чиновников, которые везде и всегда продажные, в том числе и... немецкие".

Череватенко считал, что такие люди, как Ольжич, и должны были бы руководить независимым Украинским государством. А у нас к власти приходят только карьеристы и специалисты по популизму, щедро рассыпающие обещания. Когда спрашивали, кому из современных политиков он доверяет, отвечал - никому. Углубляясь в прошлое, отмечал как государственника гетмана Скоропадского - и вот строки из его стихотворения "Мотовилівка":

З цього боку і з того - лиш ми,

І крута заварилася каша.

Бо зійшлись на цім боці грудьми

Правда наша - і правда не наша.

Живота не жаліли свого

І до ворога жалю не мали.

І лунала команда "вогонь!",

І зростали з мерців п'єдестали.

Пригадаєм коли-не-коли

Цю баталію славно-плюгаву;

Скоропадщину перемогли.

Поховали гетьманську державу.

А ніхто й не подумав: це крах!

Несвідомий народ - невідомий.

На братерських, на рідних кістках

Щонайкращі зростають хороми.

"Девиз моей жизни - работать, а время покажет, чего стоит этот труд", - часто говорил он. Когда же его спрашивали, что в нашем государстве ему нравится, отвечал: "Цвет флага: чистое небо - голубой, цвет пшеничного поля - желтый. Достойно для наций извечных земледельцев".

Тяжело болея и перенеся операцию, которая, по собственному выражению Череватенко, сделала его "неэстетичным", я не помню, чтобы он когда-то жаловался на самочувствие. Когда я назвала его ходячей энциклопедией, он выдохнул: "Энциклопедия, к сожалению, лежачая".

Роман Коваль, председатель клуба "Холодный Яр", членом которого был Леонид Васильевич, считает, что Череватенко до конца не реализовался. "И были на то причины: его долго не публиковали во времена СССР, а во времена независимости его годами замалчивала "Літературна Україна", когда редактором был Петр Перебыйнис".

Человеческая жизнь - не вечная. Вроде только недавно в Ирпеньской библиотеке мы праздновали 76-летие Леонида Васильевича... Как биолог я знаю, что бессмертие в природе существует, но в нашей ДНК оно безнадежно заблокировано, и это приводит к мнению, что миф о плоде познания добра и зла имеет реальную основу. А может, в том -высшая мудрость? Ведь, в конце концов, всем искусством мы обязаны стремлению человека вырваться за пределы отпущенного ему на жизнь короткого времени.

Именно об этом писал и Леонид Васильевич в стихотворении "Витвори" из последнего сборника:

Присудила неправедно доля сліпа,

З гордим родом людським повелася негідно. -

Визирають з руїн два залізних серпа,

Втім, хто жав-жнивував, - тих давно вже не видно.

Протомісто трипільське татарник обплів

Тож лишились нетлінні хатів п'єдестали:

У полумиску - стойма тринадцять ножів,

Та їдці у далеких світах заблукали.

...Але що ми зуміли б уздріти навкруг,

Якби встигли з мертвотної вирватись тиші,

Коли б витвори смертних приречених рук

Не були за творця, за людину тривкіші?