Андрей Хаданович: "Мы научились приспосабливаться, мимикрировать, иногда иронически прикидываться дураками…"

Современные белорусские литераторы умеют жить параллельно режиму. Освободиться из его тисков, открыть для себя мир и открыться миру им помогает желание выдавить из сознания навязанные штампы и сделать то, чего не успели их предшественники. За неимением смелости.

Поэт и переводчик Андрей Хаданович подозревает, что это - самое интересное поколение в белорусской литературе.

- В советские времена многие угодные режиму деятели при первом удобном случае называли белорусов, украинцев и русских братскими народами. Как думаете, какие родственные или же, возможно, матримониальные отношения существуют между ними сегодня?

- Знаете, разные негодяи и мерзавцы всегда паразитировали на важных для человека вещах. Сколько графоманов писало безнадежную гадость о "любви" или "о маминых руках". Ну и что? Мы ведь, как и раньше, любим своих мам, а некоторые даже верят в любовь. Так и с советскими идеологами. Как бы они ни эксплуатировали идею белорусско-украинского братства, думаю, самому братству было бы только лучше. Белорусский и украинский языки чрезвычайно близки и, в целом, не требуют для понимания переводчика. Сами мировоззрения, картины мира, общий опыт белоруса и украинца похожи. Можно друг другу долго не объяснять, все понятно с полуслова. Поэтому, думаю, братья остались братьями. Иногда - правда, все реже - наблюдаю с украинской стороны комплекс эдакого "среднего брата" относительно "младшего" - белоруса. Дескать, у нас в Украине тоже все - далеко не мед, но у вас - еще хуже, так почему бы нам, украинцам, не поучить вас, белорусов, уму-разуму: а именно снять диктатора и т.п. Впрочем, иногда разговариваю с каким-нибудь украинским неинтеллектуалом (таксистом, скажем), то он начинает энергично завидовать Беларуси, где бацька и порядок. Вообще, в различных соседних странах Лукашенко почему-то любят таксисты - в Украине, Литве, Латвии. Хочется посоветовать им приехать и "покрутить баранку" у нас, попробовать сладкой жизни… Может, тогда в Беларуси с таксистами будет лучше.

- Кого сегодня белорусская интеллигенция считает своим главным врагом? Против кого дружите?

- Не думаю, что готов говорить от лица такой абстракции, как "белорусская интеллигенция". Могу лишь от собственного имени и, с определенным риском, - от имени моих друзей, знакомых и ближайших коллег - того круга молодых и уже не очень молодых культурных деятелей, в который вхожу и я. Так вот, в моем кругу не принято враждовать или дружить против кого-то. Наоборот, хорошим тоном является преодолевать всевозможные существовавшие прежде искусственные преграды. Это, правда, не мешает кое-кому считать нас порой "врагами". За последние несколько лет коллеги, более традиционные литераторы, успели обозвать меня и моих друзей "литературными хунвейбинами", "бьющими окна в родительском доме". Мы смеемся над такими клише. Но стараемся не обижаться на тех, кто законсервировался в своей молодости и не реагирует на происходящие вокруг изменения и новые вызовы времени. Им и так тяжело.

- И не только им. Украинской переводческой школе, по словам ее представителей, катастрофически не хватает финансирования. Выгоднее переводить на русский - больше платят. У вас аналогичная ситуация?

- Не совсем верю в искренность переводчиков, которые ропщут на трудности своей работы. Если бы все было так трудно, как они говорят, уже сто раз бы поменяли профессию. А коль остаются в ней, значит находят какие-то преимущества, какой-то творческий кайф, компенсирующий все трудности… Белорусский перевод, вопреки сложности условий для его развития, сегодня переживает расцвет. В белорусскую литературу как раз пришла новая молодая школа переводчиков, весьма интересных, энергичных и креативных, со знанием многих иностранных языков, мирового и белорусского литературного канонов. Все они так или иначе связаны с интернет- журналом иностранной литературы "ПрайдзіСвет". Другое дело, что почти все занимаются переводом на уровне хобби, ибо это действительно, за единичными исключениями, не приносит им денег. Государство не дает переводчикам ничего. Дают те страны, с языков которых они переводят, - спасибо польским, немецким, чешским, шведским и другим культурным институтам. А тех, кто переводит, например, с английского, никто не поддерживает, и это таки проблема. Чтобы хоть что- то изменить в ситуации, мы с коллегами основали литературную премию "Дебют" имени Максима Богдановича, где есть и номинация "художественный перевод": каждый год вручаются одна главная и две поощрительные денежные премии переводчикам до 35 лет, издавшим свою первую книгу.

- Нашла в вашем блоге переводы произведений эпатажного шансонье Сержа Генсбура. Почему он?

- Я вообще люблю хорошую песенную поэзию. Еще совсем мальчишкой рос на песнях Окуджавы и Высоцкого. И до сих пор люблю бардов, шансонье и рок-певцов, умеющих написать добротный поэтический текст, да еще и положить его на музыку и со вкусом подать. В условиях нынешней маргинализации литературы в целом и поэзии в частности это изрядно расширяет аудиторию, которая воспринимает поэзию, иногда даже не догадываясь, что слушает именно ее. Поэтому стараюсь переводить такие песни на белорусский. Среди моих "жертв" последних лет - Леонард Коэн, Яцек Качмарски, и вот с недавних пор - Серж Генсбур. Последнего люблю за виртуозную игру словами, классный хулиганский драйв, хорошо уравновешенный искренностью и лиризмом, за сочетание головокружительного новаторства со своеобразной старомодной традиционностью. Скажем, никто другой так не цитировал в своих песнях французскую классику. Да и я, наверное, мазохист, ибо мне по вкусу эти игры, эксперименты и цитаты переводить.

- А каковы критерии успешности современного белорусского поэта? Что для вас - успех?

- Приятное удивление от текста, который неожиданно написался - так, будто "на халяву". Ты, конечно же, приложил определенные усилия, но результат превзошел их. Как и твои ожидания. Плюс - радость, если то, что потешило тебя, тешит еще кого-то. Это главное. Есть, конечно, такой бонус, как относительная известность. Например, тебя (опять же "на халяву") приглашают посетить различные страны и континенты, на выступления и литературные встречи. За последний год я побывал в Париже, Южной Корее, Северной и Южной Америке. После всех этих впечатлений неожиданно пишутся стихи - и появляется приятное удивление от текста, который... (см. выше).

- Не чувствуете себя Дон Кихотом? Или Сизифом?.. Кем вообще себя чувствуете?

- Чаще чувствую себя самим собой. Быть Хадановичем, если уже иронизировать, - не менее бессмысленное занятие, чем занятие названных вами персонажей.

- Вы каждый год проводите конкурсы для молодых литераторов. Молодежь вас радует?

- Мне кажется, что поколение тех, кому сегодня 25–35, - одно из наиболее интересных, а возможно и самое интересное поколение в белорусской литературе. Никогда у нас не было такой свободы, такой открытости к миру и его влиянию, такой образованности. Я как-то однажды признался, что если у кого-то и учусь, то у младших коллег, чьи тексты стараюсь регулярно читать.

- Некоторые из ваших друзей объяснили политическую ситуацию в Беларуси так: "В нашей стране на самом деле существует две страны - государственная и национальная". Те, что считают себя гражданами последней, сейчас преимущественно распорошены и запуганы. Или же в экзиле. Как вам в условиях такой дихотомии?

- Думаю, что таких стран в стране у нас не две, а намного больше. Если говорить о чем-то "государственном", то существует режим, в идеологию которого, наверное, никто по-настоящему не верит, но есть карьеристы, любой ценой карабкающиеся вверх, унижаясь перед хамством тех, кто выше их. Есть такие (и таких большинство), которые просто надеются "пересидеть" тяжелые времена, занять какие-нибудь государственные должности (лучше невысокие), но оставаться, насколько это возможно, людьми, не совершать подлости, а если удастся - то и добрые дела делать. Также, как вы говорите, - "национальные". Хотя с ними тоже не все так просто. Потому что есть много консерваторов, среди которых случается публика, совершенно нетерпимая к другим: к другой национальности, другому цвету кожи, другой сексуальной ориентации, другому вероисповеданию, другому языку, другим эстетическим приоритетам и т.п. И вся эта холера маскируется под белорусский патриотизм. Они называют себя оппозицией, но их оппозиционность не делает их симпатичнее, по крайней мере, в моих глазах. Но есть множество людей с ценностями, условно говоря, либеральными. И есть еще разные социалисты, коммунисты, анархисты - их становится все больше, как кажется, среди молодых. Эти леваки совсем не разделяют постсоветской ностальгии Лукашенко. Потому я не говорил бы о некой "дихотомии". Существует четкий раскол на тех, кто еще согласен терпеть эту власть, и тех, чье терпение уже лопнуло. И даже среди последних - одно дело, если ты тайно голосуешь против, и совсем другое - если согласен выйти на улицу протестовать против фальсификации выборов, когда твой голос просто не посчитали.

- В Полоцке вскоре должны вынуть из земли капсулу времени, зарытую после войны. Если бы вас просто сейчас попросили закопать послание потомкам, что бы это было? Когда бы вы хотели, чтобы его достали?

- В общем, любой текст любого современного литератора - это и есть капсула времени. Ты что-то "зарываешь", а дальше уже мало что от тебя зависит: откопают или не откопают, кто будут те, которые это потом прочтут? Страшно даже представить себе их реакцию. Хорошо, что меня уже не будет среди живых.