Учитель и вечность

Учитель живописи в художественной школе едва не отбил у меня, да и у остальных учеников, охоту к этому художественному предмету. Прошло уже много лет, а я и сегодня ощущаю обиду за то, что он, быстренько выложив перед нами композицию из полотенец, кружек и бутафорских фруктов, полностью о нас забывал: усевшись за свой мольберт спиной к нам, начинал писать акварели, мурлыкая себе что-то в усы. Никаких советов — только оценки в конце занятий. В институте мне, без сомнения, повезло. Преподаватели рисунка, живописи, скульптуры, хотя и были художниками заслуженными, не пытались экономить свое время, игнорируя студентов. Но особенно я хотел бы выделить Юрия Химича. С этим, пожалуй, согласятся и мои однокурсники, и сотни или даже тысячи художников и архитекторов, которые учились у него искусству творить прекрасное.

Горько осознавать, что прошел уже год с того времени, как выпала кисть из его неутомимой руки. Я часто встречал Юрия Ивановича и после окончания института — он всегда спешил с охапкой новых работ открывать очередную свою выставку, но всегда узнавал, останавливался, расспрашивал о житье-бытье.

Химич оставил после себе чрезвычайно насыщенное творческое наследие. К счастью, его работы можно часто видеть во многих выставочных залах. Уже третья выставка из серии «Юрий Химич известный и неизвестный» состоялась в киевской галерее «Коло». Посетители имели возможность увидеть один из любимых объектов художника — Киево-Печерскую лавру, воспроизведенную в различных ракурсах, в разные времена года. Описывать каждую из ста работ — дело неблагодарное и напрасное: нужно смотреть. Я могу только сказать, что во многих работах этот исторический объект мне кажется более эмоциональным и более прекрасным, чем в реальности. Хотя, пожалуй, именно в этом сущность таланта художника — отбрасывать несущественное, выкристаллизовывая самое лучшее.

Юрий Химич своим неутомимым трудом во имя красоты и совершенства уже давно и заслуженно занял место среди самых выдающихся художников Украины. Поэтому, пожалуй, стоит поделиться, возможно, незначительными, но не всем известными эпизодами из жизни художника.

Как-то, в начале работы над очередным учебным рисунком, институтский преподаватель, объясняя задание, сказал: «Сегодня рисуем фигуру человека. Голову не прорисовываем, голова — это деталь». Какой-то бес дернул меня за язык, и я ляпнул из-за мольберта: «Это у вас деталь...» Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что у педагога после моей фразы (неужели услышал?) в глазах вспыхнули недобрые огоньки. Но как бы там ни было, зачет по рисунку мне сдать не удалось. Абсолютно безрезультатно я носил свои работы — принципиальный преподаватель всегда находил весомые причины отправить меня прочь. Катастрофа! Начала вырисовываться реальная перспектива вылета из института. Я обратился к Химичу: «Юрий Иванович, выручайте, погибаю!» Тот сочувственно выслушал меня и сказал: «Приходи в Союз архитекторов, поможешь мне, если имеешь время, выставку развесить». На следующий день Химич встретил меня возле кафедры рисунка и живописи, вернул зачетную книжку и сказал: «Думай, что и перед кем говоришь...».

Летом в олимпийский 1980 год группа студентов-архитекторов отправилась на практику по рисунку и живописи в Севастополь, который тогда временно стал открытым городом. Руководителем был Юрий Химич. Нас распирало от гордости, что с нами едет такой выдающийся художник. И мы даже цеплялись к случайным попутчикам, объясняя им, что этот человек с прической «ежиком» в простой рубашке и брюках — знаменитый украинский художник. Юрий Иванович представлял нас всем как своих детей и студентов академии искусств (это для солидности — объяснял он). По дороге он напевал какую-то выдуманную им песенку, начиналась она словами «легендарный Севастополь», но дальше он приделывал Мариуполь, Мелитополь.... — все города, заканчивавшиеся на «-поль».

Главным местом повышения нашего художественного мастерства стал античный Херсонес, чудесным образом совмещавший в себе соблазн для творчества и наслаждение отдыхом на побережье теплого моря.

Мы обязаны были сделать за практику не меньше ста работ. Химич рекомендовал не лениться, делать даже быстрые зарисовки, напоминал, что эти наброски и через много лет помогут вспомнить реальный вид увиденного.

Сам учитель не тратил ни одной минуты. Уже утром можно было услышать: «Мишка, пошли!» Подросток — сын Химича (сейчас известный художник) — подхватывал подрамник и краски, и они отправлялись на пленэр искать удачные ракурсы. Я и сегодня чувствую, что работа рядом с Химичем была похожа на созерцание таинства сотворения мира. Хотя со стороны все выглядело довольно прозаично — лист бумаги, закрепленный на дикте обыкновеннейшей купленной в галантерее резинкой (я и теперь использую этот патентованный способ), банки с гуашью, кисти. Но каждый мазок ложился именно туда, где ему было место, и на бумаге появлялись работы, которые очаровывают и будут очаровывать ценителей творчества Химича, число которых, к счастью, растет и сейчас.

Мы, молодые и неопытные, страшно путались в несущественных деталях, развозили грязь вместо ярких цветов. Юрий Иванович не стеснялся указывать на ошибки, брал в руки карандаш, выстраивал целесообразную композицию. Мне удалось сохранить некоторые из рисунков художника. Впрочем, Химич иногда бывал и жестоко откровенным. Вспоминаю, как после работы в Бахчисарае студенты показывали ему свои произведения. Посмотрев на лист с творческими потугами одного очень партийного, но не очень способного ученика (такие персонажи попадались, пожалуй, во всех вузах), художник вместо того, чтобы дать стандартный набор советов (нужно работать, юноша, ставить руку, обращать внимание на натуру и тому подобное), вздохнул и промолвил: «Ну, не можете рисовать цветными карандашами, так не рисуйте!»

В Бахчисарае я купил набор открыток с репродукциями работ Химича и сразу попросил написать мне что-нибудь на память. Позвольте обнародовать этот автограф. Я бы и свою оценку «отлично» из зачетной книжки опубликовал, но это, пожалуй, будет слишком нескромно...

В Европе есть музеи не художественных течений, а отдельных художников — Рембрандта, Ван Гога, Ворхола... Очень надеюсь, что когда-нибудь (так хочется, чтобы уже сегодня) откроется в Киеве музей Юрия Химича — великого художника и великого учителя. И паломничество в это собрание будет постоянным, поскольку кто хоть раз прикоснулся к творчеству этого художника, будет возвращаться к нему снова и снова.