Экономический рост: почему мы его теряем?

Второй год подряд экономика Украины демонстрирует рост.

После весьма умеренных 2,3% прироста ВВП в 2016-м прошлый год принес 2,5%, что даже превысило ожидания многих экспертов. По крайней мере, можно говорить о формировании положительной тенденции - и соответствующих оптимистичных изменениях в ожиданиях, что очень важно для продолжения и усиления позитивных трендов.

Но сейчас не вызывает сомнений необходимость достижения значительно более высоких темпов роста - на уровне хотя бы 6–7% в год, а соответствующие цели озвучивают уже даже обычно более консервативные зарубежные эксперты. Между тем видение пути такого ускорения в основном ограничивается интенсификацией выполнения стандартных процедур: дерегуляции, противодействия коррупции, макроэкономической стабилизации (снижения инфляции), фискального сбалансирования и т.п., в важности которых никто не сомневается. Сомнения вызывает их достаточность для того, чтобы перевести украинскую экономику из режима послекризисного обновления в режим динамичного роста.

Главным двигателем 2017 года для экономики Украины стал потребительский спрос. Конечные потребительские расходы как составляющая ВВП увеличились на 6,7%, в том числе на 7,8% - расходы домохозяйств, составляющие три четверти потребительских расходов. Прирост последних, по расчетам, обеспечил около 90% от общего прироста ВВП в 2017 г.

Благодаря увеличению вдвое минимальной заработной платы и последующей адаптации к повышенным показателям всей системы оплаты труда средняя заработная плата в 2017 г. была на 37,1% выше, чем в прошлом году, а в реальном измерении (за вычетом инфляции) - на 19,1%. Рост платежеспособности населения привел к активизации потребительского кредитования: остаток по потребительским кредитам увеличился на 20,2%.

Вместе с тем фактический положительный эффект повышения потребительского спроса для экономического роста оказался неожиданно слабым. Прирост объемов реализованной продукции в пищевой промышленности (+4,2%) был практически полностью обеспечен масло-жировой отраслью (+18,7%), свыше 60% производства которой ориентировано на экспорт. При вычитании этой отрасли пищевая промышленность продемонстрировала приблизительно 2% спада. К тому же 12% готовой пищевой продукции (без масел и жиров) было реализовано на экспорт: он вырос на 15,4%. Излишек спроса удовлетворялся за счет увеличения на 11,5% импорта готовой пищевой продукции, достигшего 1,9 млрд грн, что эквивалентно более 20% ее выпуска в Украине. При этом импорт продуктов из мяса и рыбы вырос на 33%, готовых продуктов из зерна - на 33,3, продуктов переработки овощей - на 28,5%.

Немного лучше ситуация была в производстве одежды: оно выросло на 4,4%, при этом процент продукции, реализуемой на внутреннем рынке, за год увеличился с 50 до 54. Импорт готовых текстильных изделий повысился на 12,5%.

При этом рост потребительского спроса отобразился в опережающем повышении цен на продовольственном рынке. В целом продукты питания подорожали (декабрь к декабрю) на 18,3%, в том числе хлеб - на 20,1, молоко - на 23,1, масло - на 20,6, мясо и мясопродукты - на 29,4, овощи и фрукты - соответственно на 24,7 и 34,5%.

На протяжении года наблюдалось усиление роли экспортного фактора экономического роста. Если по итогам 2016-го экспорт товаров и услуг (в текущих ценах) еще был на 3,9% меньше, чем годом ранее (данные НБУ по платежному балансу), то в 2017 г. прирост уже составил 16,9%. Между тем такой показатель обеспечила благоприятная ценовая динамика на мировых рынках. В сравнимых ценах прирост составил всего 3,5%. Как следствие, рост экспорта в большинстве секторов слабо сказался на внутреннем производстве. В частности, экспорт металлургической продукции (почти четверть товарного экспорта в 2017 г.) в текущих ценах повысился на 21,4%, а производство в металлургии, 62% продукции которой экспортируется, - только на 0,2%. Увеличение экспорта агропродукции (еще четверть товарного экспорта) в целом сопровождалось негативной динамикой производства: экспорт животноводческой продукции увеличился на 43,1% при спаде в отрасли на 0,4%, растениеводческой - на 13,9%, в то время как выпуск продукции растениеводства уменьшился на 3,6%.

Итак, активизация экспортного фактора экономического роста создала благоприятные условия для валютно-курсовой стабильности и роста финансового ресурса экспортеров, но этот положительный эффект мало ощутили другие сектора промышленности. Оказываясь в более выгодном финансовом положении, экспортеры имели лучшие возможности для адаптации производства к изменениям спроса на их продукцию, что способствовало закреплению существующей структуры экономики, а значит, внешнеторговой специализации и импортозависимости Украины.

Инвестирование в основной капитал стало главным двигателем восстановления экономического роста в 2016 г. В 2017-м валовое накопление основного капитала в составе ВВП увеличилось (в сравнимых ценах) на 18,2% и обеспечило, по нашим расчетам, около 18% от общего прироста ВВП. Эффект динамичного роста инвестиций усиливается распространением его позитивного влияния на другие сектора экономики. Наиболее показателен стремительный рост в строительстве - на 26,9%. Выпуск строительных металлических конструкций увеличился на 17,8%, машин и оборудования для добывающей промышленности и строительства - на 34,7, а в целом машиностроительной продукции - на 7,9%.

Но капитальные инвестиции росли в основном благодаря усилению инвестиционной направленности собственных средств предприятий, доля которых в финансировании инвестиций в 2017 г. достигла 69,9%. Вместе с тем банковский сектор фактически самоустранился от инвестиционного кредитования: на долю кредитов банков и других займов среди источников капитальных инвестиций приходилось всего 5,3%.

А значит, инвестирование концентрировалось прежде всего в секторах, имеющих лучший доступ к ликвидным ресурсам, что, соответственно, блокировало изменения в секторальной структуре экономики. Межотраслевое перераспределение инвестиционных ресурсов обеспечивалось практически в ручном режиме - через решения центральной и местных властей о направленности бюджетных инвестиций (их доля составила 12,7% от всех капитальных инвестиций). Итак, инвестиции в металлургическое производство увеличились за год на 26%, производство машин и оборудования - на 33,4, электрического оборудования - на 48,1, резиновых и пластмассовых изделий и неметаллической минеральной продукции (что обычно ассоциируется с товарами для строительства) - на 50,6, тогда как в пищевую промышленность - только на 7,4, текстильное производство - на 13,8%. Благодаря значительному бюджетному компоненту инвестиции в водоснабжение увеличились на 29,2%, в сферу государственного управления - на 44,9, образование - на 68,4, здравоохранение - на 89,5%.

Таким образом, итоги 2017 г. демонстрируют неоднозначные тренды. С одной стороны, основные составляющие совокупного спроса (потребление, инвестиции и экспорт), которые должны обеспечивать экономический рост, динамично увеличиваются. С другой - по итогам года имеем более чем скромный показатель прироста ВВП. Причина - в наличии ряда системных препятствий, "съедающих" значительную часть двигателей экономического роста, занижая его темпы по сравнению с потенциально возможными.

Во-первых, структурные диспропорции экономики, "поглощающие" стимулирующие волны совокупного спроса. Прежде всего, это несоответствие существующей структуры производства структуре совокупного внутреннего спроса, что при росте доходов приводит к опережающим темпам наращивания импорта готовой продукции как потребительского, так и инвестиционного назначения. За 2017 г. товарный импорт увеличился на 26,4%, в том числе готовых пищевых продуктов - на 11,5, машин и оборудования - на 25,5, транспортных средств - на 41,2%. Ввозя в Украину готовую продукцию, зарубежные производители "потребляют" значительную долю стимулирующего эффекта увеличения внутреннего спроса.

Положение ухудшается вследствие преобладания в структуре экспорта из Украины товаров с невысоким уровнем добавленной стоимости (по итогам
2017-го, 34,5% составили агросырье, жиры и масла, 9,1 - минеральные продукты, 20% - необработанные черные металлы). Подобная структура не в состоянии обеспечить динамичный и инклюзивный рост даже тех секторов, которые ориентированы на внешние рынки. Укрепляются основы внешнеторгового дефицита, что занижает стоимость гривни, дополнительно закрепляя повышенную прибыльность экспортоориентированных секторов. В сравнимых ценах товарный импорт в Украину увеличился на 12,2%, а отрицательный чистый экспорт (т.е. превышение импорта над экспортом) "отобрал" почти 190 млрд грн произведенного в 2017 г. ВВП, что равноценно минус 6% от показателя экономического роста.

Во-вторых, дисфункциональность основных экономических механизмов, которые в рыночной экономике, собственно, и отвечают за ее структурную адаптивность.

Показательна ситуация с бюджетом. Фискальная власть является едва ли не самой действенной в Украине, добросовестно обеспечивая наполнение и расходование государственного и местных бюджетов. Между тем 56% расходов сводного бюджета направляется на социальные цели, 31% - на нужды сектора госуправления. Эффективность контроля качества расходования изъятых через фискальную систему средств оставляет желать лучшего: он в основном формальный, привязан к отчетности распорядителей и не обеспечивает определение системного влияния бюджетных расходов на развитие общества и ход реформ. Механизмов обеспечения долгосрочной эффективности бюджетных инвестиций практически не существует.

Высокий уровень фискального перераспределения ВВП предопределяет значительную зависимость распространения эффекта экономического роста и структурных изменений от принятых в ручном режиме решений законодателей, а потом - органов исполнительной власти - распорядителей. Однако на пути снижения уровня этого перераспределения стоит объективная проблема нефункциональности институциональных механизмов, которые могли бы взять на себя выполнение части функций, сейчас исполняемых государством: рынка сельхозземель, рынка труда, медицинских и образовательных услуг, концессий относительно объектов долговременного использования и т.п. В таких условиях и политика стимулирования экономического роста путем повышения заработной платы на основе увеличения ее минимального значения приводит к значительным деструктивным побочным последствиям, поскольку связана с увеличением уровня фискального перераспределения. В 2017 г., после повышения вдвое минимальной заработной платы, расходы на оплату труда в бюджетном секторе выросли на 34,6 млрд грн, а поступления сводного бюджета от увеличения налога на доходы физических лиц - на 46,9 млрд. При этом изъятый фискальными механизмами денежный ресурс поступает в экономику в самой инфляционно опасной форме оплаты труда малодоходных категорий населения, сразу оказываясь на потребительском рынке. Поскольку выполнение плана поступлений обычно превышает выполнение плана расходов, фискальные изъятия усугубляют проблему ликвидности для субъектов хозяйствования, тем более что Нацбанк, сталкиваясь с ускорением инфляции, в рамках логики инфляционного таргетирования усиливает монетарные ограничения.

Уравновесить финансовые влияния фискальной политики не удается из-за отсутствия надлежащего межсекторального перераспределения финансового ресурса через банковскую систему. Кредитование восстанавливается медленно, тяготея к платежеспособным крупным, преимущественно государственным, корпорациям. "Длинное" инвестиционное кредитование неприемлемо для большинства субъектов хозяйствования. Валютный канал часто остается единственным источником поступления денег в экономику от экспортеров, поэтому в случае ухудшения сальдо внешней торговли из-за опережающего увеличения импорта существует риск обострения проблемы ликвидности и, в конце концов, торможения экономического роста.

В-третьих, неэффективность модели управления, которая занижает продуктивность факторов производства и изымает их часть из экономического оборота.

Значимость непродуктивных оттоков потенциальных ресурсов развития в теневую и коррупционную сферы очевидна, хотя иногда и выглядит преувеличенной. Обременительность тенизации и коррупции связана с тем, что они существенно занижают действенность экономической политики государства и снижают инвестиционную привлекательность экономики, особенно для небольшого и среднего бизнеса.

Но проблема значительно шире и охватывает также последствия непрофессионализма в управлении, бюрократизма, нехватки программных и стратегических основ. С повышением экономического веса территориальных громад проблема непрофессионализма управленцев заметно усилилась. Незавершенность реформ как одно из последствий неэффективного госуправления препятствует введению в экономический оборот значительной доли потенциально продуктивных ресурсов - от земельных и природно-климатических до человеческих.

Справедливости ради отметим, что управленческая неэффективность имеет не только государственное измерение. Продолжающееся господство неинклюзивной (сегментированной на довольно узкие кооперационные сети) олигархической модели, базирующейся на получении экспортного дохода, ограничивает распространение волн роста на других субъектов экономики. При этом обновление самого состава "олигархов" никоим образом не снижает их стремления получить максимум выгоды от возможностей влияния на государственную политику и распределение бюджетных ресурсов, а сами эти возможности нередко тормозят распространение современных рыночных практик управления.

Итак, для ускорения темпов экономической динамики в Украине недостаточно создавать соответствующие предпосылки в виде стимулирования составляющих совокупного спроса. Необходимо также устранить существующие системные препятствия для надлежащего влияния актуальных факторов роста. Это невозможно сделать без ряда институциональных изменений, обеспечивающих внедрение инструментов, которые будут способствовать структурной адаптации экономики.

Во-первых, необходимо серьезное усовершенствование институционального обеспечения денежно-кредитной политики, что должно диверсифицировать каналы увеличения денежного предложения и усилить функциональную состоятельность банковской системы. Провозгласив идеологию инфляционного таргетирования в условиях хронически высокой инфляции, Нацбанк практически заблокировал возможности проведения неконвенционной монетарной политики, практикуемой в посткризисный период во многих развитых странах мира. Помочь выйти из тупика может использование правительством немонетарных антиинфляционных инструментов: антимонопольной и конкурентной политики, преодоления диспропорций торговой логистики и розничных сетей, содействия развитию предпринимательства (в т.ч. аграрного) и т.п.

Снизить инфляционные риски может усиление целевой направленности денежных потоков, прежде всего на основе целевого долгосрочного кредитования. Необходимы институциональные инструменты, которые обеспечат учет структурных факторов, препятствующих наращиванию кредитования, и специфические особенности целевого кредитования путем дифференциации регуляторных условий деятельности банков в зависимости от структуры их кредитного портфеля. Такими инструментами являются специализированные банковские и другие финансовые учреждения для проектно-ориентированного кредитования малого бизнеса, аграрного сектора, инвестиционной, инновационной деятельности, регионального и территориального развития и т.п.

Во-вторых, необходимо значительно усилить эффективность бюджетной политики. Речь идет об усовершенствовании планирования и осуществления как текущих расходов, так и расходов развития. В частности, о полноценном внедрении программно-целевого метода бюджетирования и отчетности по системным, а не формальным показателям, оптимизации управления сферами образования и здравоохранения, достижении целевого характера социальной поддержки (в т.ч. субсидий), применении принципа комплементарности реформ, который должен усилить отдачу от их бюджетного финансирования, и т.п. Механизмы прямого бюджетного финансирования, целесообразные для компенсации недостатков механизмов межсекторального перераспределения финансовых ресурсов, в дальнейшем должны последовательно трансформироваться в непрямые средства бюджетной поддержки, имеющие больший мультипликатор влияния. Для этого бюджетные расходы должны сочетаться с комплементарными политиками, стимулирующими ориентированное на развитие поведение в секторах, являющихся сейчас реципиентами бюджетных средств.

Повышение эффективности бюджетных расходов развития должно достигаться на основе их институциализации в рамках специализированных финансовых учреждений, функционирующих на основе государственной собственности, или публично-частного партнерства, прежде всего Государственного банка развития и Фонда регионального развития.

В-третьих, приоритетом должно стать раскрытие потенциала регионального развития и укрепления стратегической состоятельности территориальных громад, капитализации и привлечения в экономический оборот не вовлеченных до сих пор ресурсов: земли, природных ресурсов, человеческого и социального капитала. Децентрализация может дать существенный толчок ускорению экономического роста, эффективному расходованию средств государственного и местных бюджетов, формированию на местном уровне среды, благоприятной для проявления и раскрытия потенциалов развития территорий, привлечению местного бизнеса к решению проблем территориального развития. Но ее влияние будет ограничено без системной политики регионального развития общенационального уровня, которая будет формировать оптимальную для развития громад институциональную среду и внедрять комплементарные реформы (в частности земельную, жилищную, рынка труда, дерегуляции), содействовать развитию способности территориальных и региональных громад к межрегиональной коммуникации и сотрудничеству, обеспечивать стратегическую ориентированность развития регионов и определять их место в общенациональном развитии.

Три перечисленных направления институциональных изменений позволили бы оставить в стороне популярный ныне сакраментальный вопрос: где взять деньги на реформы? Не требуя дополнительного финансирования, они, тем не менее, могли бы обеспечить более эффективное использование имеющихся ресурсов и увеличить финансовый потенциал страны на основе разблокирования действия факторов ускорения экономического роста.