Павел Лазаренко: «Думаю, книга, над которой я сейчас работаю, получится интересной»

Американский узник, экс-премьер Павел Лазаренко обещает возвратиться на Родину и ответить на все вопросы, которые зададут ему здесь. Впрочем, невзирая на свой оптимизм, демонстрируемый по поводу последних событий в Украине, он не отозвал свое прошение о предоставлении политического убежища в США. Представляем вниманию читателя то немногое, что смог рассказать Павел Лазаренко, жестко ограниченный во времени и не имеющий возможности отвечать, пожалуй, на самые главные вопросы, как человек, давший «обет молчания» американской Фемиде.

— Павел Иванович, каков сейчас ваш правовой статус в США?

— Судебная процедура не завершена. Мои адвокаты направили ряд исков, касающихся исключительно юридических вопросов. Прежде всего о том, что США не имеют надо мной юрисдикции, что я не проживал на территории США, не совершал там никаких преступлений и т.д. По каждому из этих вопросов нами предоставлены материалы объемом примерно в 30 страниц со ссылками на закон, американские судебные прецеденты. Таких, сугубо юридических аспектов — с десяток, и рассмотрение этого вопроса назначено на начало января 2005 года. Лично я возлагаю большие надежды на этот суд. Я бы даже сказал, что он — самый главный из тех, что мне довелось пережить.

Суд может отправить дело на новое рассмотрение или удовлетворить наши требования частично. Не исключено, что затем дело будет рассматриваться в апелляционной инстанции.

Теперь что касается непосредственно моего иммиграционного статуса. Еще 19 февраля 1999 года я обратился с просьбой о предоставлении политического убежища, написав заявление в соответствующий департамент США и аргументировав его надлежащим образом. В частности, заявил о преследовании меня со стороны г-на Кучмы. В апреле того же года в Сан-Франциско состоялся суд, который признал, что у меня есть очень большие основания для получения политического убежища. Суд принял решение о продолжении процедуры предоставления мне политического убежища. Но в тот период швейцарской стороной был поставлен вопрос об экстрадиции. А в таких случаях, по законам США, процедура рассмотрения дела относительно предоставления политического убежища приостанавливается. Поэтому я при первой же возможности вернусь к вопросу о предоставлении мне политического убежища, и соответствующее заявление на этот счет осталось в том же виде, в котором оно было первоначально, в 1999 году.

— А как же ваши заявления относительно возвращения на Родину? Вы действительно намерены это сделать?

— Да.

— Когда?

— В течение последних шести лет я каждый день хочу вернуться на Украину. Если говорить о реальных сроках, то все будет зависеть от решения, которое вынесет суд в январе.

— Павел Иванович, помнится, в начале предвыборной кампании вы поддержали кандидата В. Януковича. Как это вяжется с нынешними заявлениями об иной политической ориентации?

— Я никогда не поддерживал ни одного, ни другого кандидата в своих предыдущих заявлениях. Я всегда говорил о том, что я и партия «Громада» поддерживаем демократию в Украине. О Януковиче я говорил исключительно как о человеке. О нем как о кандидате в президенты мною не было сказано ни единого слова.

Думаю, все-таки стоит отличать лестные слова о человеке, который за семь лет смог стать не только региональным лидером, но и публичным политиком, от явной публичной поддержки кандидата в президенты. Я и сегодня не отказываюсь от своих слов. Ведь в некоторой степени чувствую и личную ответственность за деятельность Виктора Януковича, поскольку его назначение на пост главы Донецкой облгосадминистрации происходило и при моем непосредственном участии. Другой вопрос — почему правительство пошло на назначение губернатором самого большого региона страны человека, имевшего в молодые годы проблемы с законом?

У меня есть на этот счет два аргумента. Во-первых, позицию возглавляемого мною правительства нельзя рассматривать отдельно от политической и экономической ситуации, сложившейся в 1996 — 1997 годах в Донбассе. Тогда бюджетные средства, выделяемые на поддержку угольной отрасли, планомерно перетекали в карманы так называемых «шахтерских генералов». Спросите бывшего мэра Мариуполя Михаила Поживанова, какими методами в 1996 году бывший губернатор Донетчины, а ныне глава Сумской облгосадминистрации В.Щербань организовывал «крышевание» всего и вся — от бизнеса разного калибра до органов местного самоуправления. Нам нужна была в регионе крепкая рука, способная разрушить полукриминальную империю, созданную Владимиром Щербанем. К сожалению, Сергей Поляков, пришедший на смену Щербаню, не смог найти себя в должности губернатора.

Во-вторых, мы не могли не считаться с волей региональной бизнес-элиты, пожелавшей видеть в кресле губернатора именно Виктора Януковича. Мы отдавали себе отчет в том, что игнорирование позиции донецкого бизнеса может привести к самым непредсказуемым последствиям, по сравнению с которыми нынешние игры в юго-восточную автономию показались бы мелкими шалостями группки сепаратистов, не желающих делиться властью и влиянием.

Возможно, сегодня, когда Янукович сам превратился в инструмент реализации неутолимого аппетита к власти Леонида Кучмы, я поступил бы по-другому. Но тогда, в 1997 году, назначив Януковича на пост губернатора Донецкой области, мы поступили вполне адекватно сложившейся ситуации. А главное — на долгий период сняли политическое напряжение в регионе.

Мне искренне жаль этого человека, так и не сумевшего понять, что он на самом деле является инструментом большой игры Леонида Кучмы. Я и сегодня придерживаюсь мнения, что действующий президент никогда серьезно не рассматривал кандидатуру В.Януковича в качестве потенциального преемника.

Участие Януковича в повторном голосовании — это уже его личное дело. В Украине победила демократия и народ избрал нового президента — Виктора Ющенко.

— Какие у вас есть основания рассчитывать, что, вернувшись в Украину, вы не окажетесь за решеткой? Почему вы считаете, что Ющенко все спишет — в частности, многотомное уголовное дело?

— Будущее своего уголовного дела в Украине я не связываю с каким-то конкретным претендентом на президентский пост. Неважно, кто это будет. Хотя я понимаю, что в ближайшее время президентом Украины будет Виктор Ющенко. Не в этом суть вопроса. Самое главное, что в Украине будут действовать законы, а не указания Кучмы. Как только в Украине будет действовать Конституция и законы, мне нечего опасаться. Я не совершал никакого преступления ни на Украине, ни в США. Я совершенно четко отдаю себе отчет в том, что говорю. Все тома, которые имеются сегодня, сфабрикованы.

Я абсолютно открыт и доступен. Я приеду на Украину и отвечу на все вопросы, которые есть ко мне. Но я также задам очень много вопросов. И господину Потебенько, и господину Обиходу — за всю фабрикацию дел, которую осуществили в отношении меня.

Знаете, на Украине об этом нигде не говорилось. Но у меня есть интереснейшая запись майора Мельниченко, аутентичность которой подтверждена. В апреле 2000 года состоялся разговор Кучмы с Потебенько. Потебенько говорит, что необходимо немедленно принять меры для того, чтобы возвратить Лазаренко из США. И предлагает повесить на меня убийство, отмечая, что в США очень не любят такие провинности, и это даст возможность немедленно экстрадировать Лазаренко на Украину. На что Л.Кучма говорит: «Да, момент хороший. Как раз мы этот вопрос поставим Клинтону».

— А где вы взяли эту пленку?

— Мне передал ее Николай Мельниченко.

— Как вы подтверждаете ее аутентичность? Это те экспертизы, о которых все мы знаем?

— Подтверждением аутентичности этой пленки занимались мои адвокаты. Это делалось совершенно отдельно от экспертиз других кассет. Данная кассета абсолютно нигде, кроме моего суда, не фигурировала.

— Кто конкретно выполнял эту экспертизу?

— Сейчас у меня нет при себе записи, но я смогу все это предоставить. Так вот, утверждая, что все дела против меня сфабрикованы, я приведу лишь один пример. Прокуратура США, М. Потебенько и Н.Обиход направили суду 144 тысячи страниц доказательств моей вины. Судья рассмотрел данные вопросы и 75 процентов из них счел не являющимися основанием для предъявления мне обвинения. Другими словами, они сфабрикованы. Это касается всех обвинений по ЕЭСУ, эпизодов, связанных с Тимошенко. Решение, принятое судом 7 мая 2004 года, дает мне основания утверждать, что все дело Лазаренко в Украине сфабриковано. Это касается и обвинения меня в организации заказных убийств.

— Но есть же еще 25 процентов предоставленных материалов.

— Они связаны с совхозом «Науковий». Генпрокуратура отказалась предоставлять нам материалы по этому поводу. Мы обратимся к Генпрокуратуре, состав которой будет сформирован в ближайшее время, и попросим предоставить эти материалы в американский суд, чтобы и оставшиеся вопросы были закрыты.

— В свое время вы заявляли о том, что Президент Украины Л.Кучма должен вам довольно крупную сумму денег. За что? И есть ли у вас надежда получить эти деньги обратно?

— На протяжении всего этого времени я не делал никаких заявлений о своих отношениях с президентом Кучмой. Было много спекуляций относительно того, почему я молчу… С самого начала моего пребывания в США я на многие вопросы не могу отвечать до завершения судебной процедуры.

Я молчу не потому, что не хочу говорить об этом или мне нечего сказать. Могу сказать не меньше, чем Александр Волков. Ведь я два года был в очень близких отношениях с Леонидом Кучмой. Я знаю его изнутри, знаю, какой он есть. У нас с ним были и финансовые, и другие вопросы.

Кстати, сейчас я работаю над книгой, в которой будут ответы на все вопросы, интересующие вас сегодня. Она затрагивает период 1995—1997 годов. Думаю, получится интересной. У меня есть уникальные материалы, которыми не обладает больше никто.

— Поговаривают, что в свое время в приватном разговоре вы отмечали, будто дали указание исследовать деятельность руководства Национального банка Украины — В.Гетьмана и В.Ющенко. Какие данные о размещении золотовалютного резерва за рубежом стали известны вам в результате?

— Никаких исследований такого рода я не проводил, мне ничего об этом неизвестно. Все это не более чем разговоры.

— Вы утверждали, что во время пребывания в США на вас постоянно оказывалось давление, «а в 1999 году в камеру даже приходили украинцы». Кто это был?

— Это был один представитель СБУ, приехавший из Киева, а второй был представителем консульства. Я знаю их фамилии, но назвать их смогу после завершения судебного процесса. Это был разговор с прямыми, конкретными угрозами. Речь шла о том, что если я заговорю перед выборами президента Кучмы в 1999 году, то должен буду опасаться за судьбу детей. Это было сказано не намеками, а абсолютно четко, прямо.

— Ваша главная ошибка, которая привела к тому, что вы оказались в нынешней ситуации? О чем, совершенном или не совершенном вами в жизни, вы сегодня жалеете больше всего?

— В октябре 1997 года мы, «громадовцы», приняли решение идти в жесткую оппозицию к Кучме. Тогда были коммунисты, социалисты, но мы были первыми, кто пошел в открытую оппозицию к Кучме. Мы тогда публиковали информацию обо всех его нарушениях. И если мне есть о чем жалеть, то лишь о том, что нужно было собирать больше людей, идти на союз с другими и решать все это в 1999 году. Единственное, о чем я могу сожалеть, — нужно было быть более настойчивым, категоричным. В этом моя главная ошибка. Преследование Лазаренко было вызвано исключительно опасением, что Кучме помешают переизбраться на второй президентский срок.

Даже сегодня у меня возникают мысли: «А как бы ты поступил, Павел, если бы вернулся в 1997 год?». Ведь были предложения после премьерства. Например, стать днепропетровским губернатором. Я встречался с Леонидом Кучмой 12 августа на его даче в Крыму. Мы разговаривали часов, наверное, семь-восемь. Просидели до утра, выпили бутылок пять-шесть хорошего вина. После этого я уехал, взяв неделю для принятия окончательного решения. Я его принял однозначно, осознанно — идти в оппозицию. И сегодня считаю, что оно было правильным.

— Какова судьба вашей собственности в Украине?

— Вы знаете, за прошедшие годы г-н Кучма и другие господа, включая Виктора Пинчука, слишком многое перебрали, забрали, поэтому говорить сегодня о какой-то собственности не просто сложно, но абсолютно неуместно.

— На чью поддержку в Украине вы рассчитываете сегодня?

— Я рассчитываю только на действие Конституции и Закона. Для меня этого будет абсолютно достаточно.

— Каким вы видите свое будущее после возвращения в Украину? Вы займетесь политической карьерой, будете бороться за депутатский мандат?

— Политика сегодня не для меня. Я хочу нормально, по-человечески пожить, как тысячи других людей, отдохнуть от всего. Сегодня никаких других целей я перед собой не ставлю. А там уже видно будет.