МАШИНА ПРАВОСУДИЯ В ДЕЙСТВИИ

Приговор Зализнычного районного суда г.Киева поразил даже видавших виды юристов: трое 16-летних подростков получили по 4,5-5 лет тюрьмы за обыкновенную потасовку, которая не привела к тяжелым последствиям. Кроме того, дрался с двумя обидчиками вообще только один из осужденных - Сергей Загородний, а его товарищи Алексей Дубовик и Максим Чуприк лишь присутствовали при этом.

Инцидент произошел в Киевском государственном техническом университете строительства и архитектуры (бывший КИСИ) в конце мая 1998 г. (Фамилии потерпевших изменены.)

Перед этим на занятиях подготовительной группы Печер и Качев, будущие потерпевшие, распускали нехорошие слухи о товарищах девушки, с которой учились в одной группе. Девушка пригласила Загородного и Дубовика послушать лекцию, но они очень не понравились Печеру и Качеву, так как слишком просто были одеты, в связи с чем получили прозвище «селюки». «Крутые» оппоненты даже собирались их за это побить. А встретив в туалете, зацепили их язвительным замечанием: «А что вы здесь делаете вдвоем без света?» Презрительные ухмылки Качева и Печера не оставляли сомнений в двусмысленности вопроса, тем более что в конце мая в 8 вечера в туалете еще было достаточно светло, и зажигать свет не было необходимости. Но Загородний и Дубовик на провокацию не поддались и только после того, как им стало известно о слухах, распространяемых с подачи Печера и Качева, решили выяснить с ними отношения. Драться никто не собирался, но затем все-таки Загородний, не сдержавшись, ударил Печера, Качев ударил Загородного, на чем, собственно, инцидент был исчерпан. Однако родители Качева и Печера написали заявления в милицию.

В действиях следствия, а затем и суда, по мнению адвокатов обвиняемых, четко прослеживается явная тенденциозность в расследовании заурядного в общем-то происшествия. Как показал один из свидетелей, кстати, товарищ Печера и Качева, такие драки у них в институте случаются весьма часто. Однако ни чистосердечные признания Загородного, Дубовика и Чуприка, вмиг ставших подследственными, ни показания свидетелей не могли поколебать уверенности следователей, а затем и судей в виновности ребят. Даже признание потерпевшего Печера в том, что это он «пошутил» первым, но его неправильно поняли, суд не принял во внимание.

Любопытно проследить ход расследования и заседания суда, чтобы понять логику представителей закона.

И следствие, и суд не заметили в действиях Печера и Качева ни оскорбительных выражений, ни провокационного по своей сути поведения, но усмотрели в защите подростками своего достоинства, злостное хулиганство и сговор. Вот что, по мнению следователя А.Борисенко, ему удалось разгадать в действиях 16-летних школьников: «Проведеним по даній кримінальній справі розслідуванням встановлено, що 26.05.1998 р. неповнолітні Загородній С.А., Дубовик О. А., Чуприк М.С. з метою зчинення хуліганських дій відносно неповнолітніх П. та К. вступили між собою в злочинну змову.

...В процесі протиправних дій Загороднього С. А., Дубовик О. А. і Чуприк М. С., діючи спільно і узгоджено, знаходились поруч і своєю присутністю подавляли у потерпілих волю до опору.

Крім того, 28.05.1998 року приблизно о 20 год. 15 хв. Загородній С.А. разом з Дубовиком О. А. та Чуприком М. С. в приміщенні громадського туалета Київського інженерно-будівельного інституту по пр-ту Повітрофлотському, 31 в м.Києві, діючи спільно і узгоджено, після хуліганських дій відносно П. і К., подолавши волю до опору П. з метою вимагання його індивідуального майна з погрозою застосування насильства, Чуприк видвинув до останнього незаконну вимогу про передачу їм в подальшому 30 гривень ... В цей час Загородній С. А. та Дубовик О. А. знаходились поруч і своєю присутністю подавляли у потерпілого П. волю до опору...»

Интересно, что означает: «...і своєю присутністю подавляли волю до опору»? Разве Печер, Качев и их товарищи Станкевич М.В. и Романов В. А. своим присутствием не подавляли у соперников «волю до опору»? На предварительном следствии и в судебном заседании не только подсудимые, но и потерпевшие подтвердили, что Алексей Дубовик никого не бил, никому не угрожал, никаких денежных штрафных санкций никому не предъявлял - даже в шутку.

Но суд проигнорировал эти важнейшие, основополагающие для вынесения решения показания.

«Никто из подсудимых не отрицал, что университет, где они избили потерпевших, является общественным местом, предназначенным для определенных целей, а повод, послуживший причиной избиения, являлся ничтожным», - говорится в приговоре Зализнычного райсуда. Ничего не скажешь, очень ценные сведения добыты у подсудимых. Но, думается, если им задать аналогичный вопрос об универмаге или, скажем, вокзале, бедные ребята тоже, наверное, не отрицали бы, что такое учреждение «является общественным местом, предназначенным для определенных целей».

Суд приходит к выводу, указывается далее в судебном решении, что своими умышленными действиями подсудимые, «грубо нарушая общественный порядок и проявляя явное неуважение к обществу, действуя с особой дерзостью, выразившейся в причинении телесных повреждений потерпевшим, совершили злостное хулиганство, и считает правильной квалификацию их действий по ст.206 ч.2 УК Украины».

Складывается впечатление, что суд механически гнет свою обвинительную линию, не обращая внимания на отсутствие необходимых фактов. За неимением веских доказательств вины подсудимых, суд вместо убедительных аргументов в тексте приговора ограничивается скрупулезным переписыванием квалифицирующих признаков соответствующей статьи УК Украины.

Суд приходит к выводу, что подсудимые, несмотря ни на что, «вписываются» именно в эту 206-ю статью ч.2: «С учетом изложенного выше суд считает доводы подсудимых Дубовика и Чуприка несостоятельными и расценивает их как желание уйти от ответственности за содеянное».

Что же такое «содеял», к примеру, Алексей Дубовик? Он ведь никого не оскорблял, пальцем никого не тронул, а лишь был свидетелем драки между Загородним, Качевым и Печером. Чем же именно он «грубо нарушил общественный порядок и проявлял явное неуважение к обществу, действовал с особой дерзостью, выразившейся в причинении телесных повреждений потерпевшим...»?

Ну и, кроме того, следуя странной логике, надо, значит, и Станкевичу с Романовым, находившимся в туалете во время конфликта, а затем его покинувшим, тоже инкриминировать вышеуказанную статью?

Разумеется, Загородний был не прав, когда не сумел совладать со своими эмоциями и стал разбираться с обидчиком с помощью кулаков. Но, учитывая юношеский возраст ребят, надо признать, что повод, послуживший причиной драки, был далеко не таким уж «ничтожным». С годами мы становимся мудрее и забываем, что в 10-17 лет у подростков совсем иное восприятие жизни - бескомпромиссное, максималистское.

События, послужившие основанием для обвинения по ст. 144 ч.2 УК, были еще более захватывающими. Причиной послужили слова

16-летнего Максима Чуприка, «оштрафовавшего» Павла Печера после драки за недостойное поведение и оскорбление друзей на 30 гривен. Как было легко доказано, его разговора с Печером никто в туалете не слышал, Загородний с Дубовиком узнали о ней позже.

Тем временем родители Павла Печера и Дмитрия Качева, желая проучить обидчиков своих чад, пишут заявления в милицию. Следователи Зализнычного РУВД определяют, что именно Печура с Качевым являются потерпевшими, Станкевич с Романовым - свидетелями, а вот остальные трое - хулиганами и вымогателями. Отсутствие улик, увы, не остановило, а лишь подстегнуло творческую фантазию уверенных в своей правоте сыщиков. Действительно, если улик нет, но теоретически, по их мнению, они могут и должны быть, так неужели их нельзя «материализовать»? Три помеченные купюры по 10 гривен вручают «пострадавшему» Печеру, перед которым, наверное, стояла теперь задача как-то всучить их кому-нибудь из «вымогателей». Случаю было угодно, чтобы первым в институт пришел Дубовик. «Первого июня 1998 г. мой сын Алексей в институт ехать не собирался, - пишет в редакцию его мать медсестра Валентина Трофимовна, - даже отказывался, потому что его отца именно в этот день привезли из госпиталя после трех очень сложных операций и продолжительной - 35-дневной - реанимации. Он находился в тяжелом состоянии... В этот день семья впервые за много недель собралась вместе - оба родителя и все трое детей. Но мы с мужем настояли, о чем теперь горько сожалеем, чтобы он все-таки поехал в институт: надо было многое выяснить о поступлении, об экзаменах.

Сын долго не возвращался. Мы с мужем начали волноваться. Поздно вечером неожиданно приехал инспектор по уголовным делам подростков (так он нам представился) Галицкий Игорь Иванович и в грубой, нетактичной форме заявил, что наш сын задержан в институте якобы за вымогательство денег в размере 30 гривен. Взяв паспорт Алексея и дав нам неправильный номер следственного изолятора, он уехал. А позднее мы узнали, что машиной, которой приезжал Галицкий, управлял один из понятых, и в ней тогда находился и наш сын. Забрать его домой мы смогли только спустя более суток, при этом в материалах следствия нет никаких протоколов о задержании. Наш сын был сильно побит, лицо в синяках, у него болели внутренние органы. Допрашивали нашего сына все это время без присутствия родителей или адвоката....»

... Печер дождался приезда в институт Дубовика, подошел к нему, протянул руку - тот подумал, что для приветствия и, не ожидая подвоха, машинально подал навстречу свою. В то же мгновение в его руке оказались деньги. Он не сразу понял, что происходит, что от него хочет этот парень «из туалета». Вспомнив о шутке Максима, только и успел удивленно спросить: «Да ты что, в самом деле деньги принес?!» Но Максима тут же схватили сотрудники милиции, скрутили руки и повезли в участок.

Протокол задержания с обязательным указанием основания, времени, места и т.д. не был составлен, несовершеннолетнего подростка более суток незаконно удерживали в изоляции, выбивая из него необходимые «признания», мягко говоря, нетрадиционными методами.

«Все было сделано так, как устраивало следователей, - продолжает свое письмо Валентина Дубовик, - в помещении по улице Керченской, 5, куда привезли сына. Туда же пригласили понятых, но денег у Алексея не оказалось. Тогда понятых выставили за двери, а моего несовершеннолетнего сына начали бить дубинкой и шлангом, чтоб не было видно следов побоев. Его подвергли жестоким пыткам. Сына подвешивали за ноги и за руки, связанные и скрещенные за спиной, как в гестапо, и били до тех пор, пока он не подписал «признание» в совершении преступления, которого он не совершал, «признание», которое их устраивало...»

Эти страшные сведения о садистском допросе с пристрастием в Зализнычном РУВД оставили уважаемый суд совершенно равнодушным. Слова несчастной жертвы как будто испарялись в воздухе, все, о чем просили суд подсудимый и его адвокат, было проигнорировано. Все подсудимые категорически отвергают вменяемую им вину «в вымогательстве индивидуального имущества у потерпевшего Печера» и наличие «между ними предварительного сговора на вымогательство».

Рассматривая шутку Чуприка, суд ссылается как на доказательство «сговора» на то, что «предбанник», в котором произошел инцидент, по размеру небольшой, и не услышать слов друг друга было невозможно».

«Оценив изложенные выше доказательства в их совокупности, проанализировав действия и поступки каждого из подсудимых в момент совершения преступления и после него, суд приходит к выводу, что они вступили в преступный сговор между собой с целью вымогательства индивидуального имущества потерпевшего, совершив его с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья в момент его применения и угрозой применения такого насилия и приходит к выводу о правильности квалификации их действий по ст. 144 ч. 2 УК Украины», - говорится в приговоре.

Из показания всех причастных к делу отобраны только те, которые хоть как-то можно уложить в фундамент избранной статьи Уголовного кодекса. Свое предположение о том, что во время инцидента «не услышать слов друг друга было невозможно», суд признал единственно верным. Объяснения же подсудимых, что туалет большой - около 25 кв.м., что мешали посторонние звуки, в частности - уличный шум из распахнутого окна, журчание воды в туалетах и умывальнике, из-за чего слышимость была очень ограниченной, - суд просто не принял во внимание. Даже пояснения самого «потерпевшего» Печера, что он не слышал, о чем говорили Чуприк и Качев, судом игнорируются...

На наш недоуменный вопрос, почему же судом не рассматривался вопрос о возможной виновности Печера и Качева, судья Шереметьева Людмила Антоновна ответила, что «он не рассматривался, потому что не рассматривался»...

Адвокаты подсудимых абсолютно уверены, что, объявив такой необоснованный приговор, суд нарушил требования Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Украины. Они внесли десятки замечаний на протокол судебного заседания, с которыми суд вынужден был согласиться.

Суд, по единодушному мнению адвокатов, «формально подошел к рассмотрению, в результате чего был вынесен необъективный приговор, а предварительное и судебное следствие проведено односторонне».

P.S. Когда эта статья была готова к печати, стало известно, что Киевский горсуд вынужден был отложить рассмотрение дела. Причина до банальности проста: в документах, переданных Зализнычным районным судом, недоставало одной печати. Из-за этого недосмотра ребята проведут в камере еще как минимум несколько недель. Родители панически боятся, что в день нового судебного заседания вдруг выяснится, что отсутствует еще какая-нибудь очень важная точка с запятой…