Владимир Василенко: «В дипломатии и международном праве нельзя рассуждать категориями «побед» и «проигрышей»

— Владимир Андреевич, и все-таки общественность не покидает убежденность, что Румыния в Гааге получила больше Украины. Не мы одни третьего числа накладывали одну на другую карты и сравнивали запросные линии делимитации сторон с полученным результатом. Со­вершенно очевидно, что значительный отрезок линии, определенной судом, совпадает с румынской. Почему не с нашей?

— Я хотел бы сначала обрисовать общую картину, а затем уже перейти к деталям. Прежде всего подчеркну: как и ожидалось, решение суда компромиссно. Суд не подтвердил ни линию размежевания, которую предлагала Румыния, ни ту, которая отстаивалась Украиной. Важно отметить, что решение суда было единогласным. Суд принял его, базируясь на собственном видении всей картины. Разумеется, решение суда объективнее, чем субъективные позиции каждой из сторон. Конечно же, суд рассмотрел каждый аргумент обеих сторон — детально и не игнорируя ни один из них. Замечу, что большинство принципиальных элементов юридической позиции румынской стороны суд отверг, а воспринял украинскую аргументацию.

— Что конкретно было отвергнуто?

— Во-первых, румынская сторона настаивала на том, что, кроме точки, в которой пересекаются территориальные воды Румынии и Украины (по их обозначениям — F), исходной точкой отсчета должна быть еще и некая точка Х, находящаяся на дуге, описывающей 12-мильную полосу территориальных вод вокруг острова Змеиный. И предлагали проводить линию делимитации, которая идет от точки F (линия пересечения внешних границ территориальных вод обеих сторон западнее о. Змеиный) до этой мифической точки Х, потом далее на восток, а затем на юг. Мы аргументированно оспаривали эту позицию. Наши доводы были следующими: на картах, которые демонстрировала румынская сторона, было обозначение — крестик на дуге. При этом никаких координат под этим крестиком не было, и, главное, не было никаких документов, никаких дополнений к картам, в которых фигурировала бы эта точка, где пояснялось бы, откуда она взялась и указывались бы ее координаты. Поэтому суд с этим не согласился. Эта его позиция принципиально важна.

Далее. Суд не согласился с позицией румынской стороны, согласно которой 12-мильная полоса вокруг острова Змеиный — это полоса, очерчивающая многоцелевую морскую зону. В пределах которой находятся и территориальные воды, и континентальный шельф, и исключительная экономическая зона, которые принадлежат этому острову. Суд не принял такую аргументацию. И признал правильной украинскую, поскольку тогда, когда создавались карты и документы, на которые ссылалась румынская сторона (а это конец 40-х — начало 50-х годов прошлого столетия), такого понятия как «континентальный шельф» и «исключительная экономическая зона» вообще не было. Они только концептуально зарождались. Таким образом, в качестве начальной точки отсчета взяли только точку пересечения украинских и румынских территориальных вод западнее острова Змеиный.

Следующее. Румынская сторона настаивала на том, что для определения района делимитации должны приниматься во внимание лишь прилегающие побережья Украины и Румынии или же только противоположные побережья двух стран. Таким образом делались попытки исключить значительную часть побережья Украины и сузить район делимитации. Но суд также с этим не согласился. И признал, что учитываться должны и прилегающие побережья (то есть все побережье Румынии и побережье Украины, идущее до Одессы и далее), и противоположные (то есть должно учитываться украинское побережье от мыса Сарыч до мыса Тарханкут).

— Если бы суд согласился с румынской позицией, то очерченная на карте зона делимитации была бы значительно меньше?

— Да, причем это уменьшение было бы как раз за счет прав Украины. В таком случае Румынии нужно было бы выделить значительно больший участок в спорной зоне.

Также важно подтверждение судом того, что остров Змеиный был передан Советскому Союзу и теперь является частью Украины, в результате имплементации Парижского мирного договора 1947 года. И что протокол 1948 г., по которому Змеиный был передан СССР, является законным, как акт применения Парижского мирного договора. То есть были отброшены заявления румынской стороны — и письменные, и устные — согласно которым Змеиный был якобы нелегитимно включен в территорию Советского Союза, а Украина пользуется результатами этой несправедливости, допущенной после Второй мировой войны.

Кроме того, суд своим решением признал, что остров, как часть государственной территории Украины, имеет свой континентальный шельф и экономическую зону. Вместе с тем, суд не признал Змеиный как прибрежный остров, поскольку тот находится далеко от побережья и его размеры незначительны. Это стало причиной того, что суд не счел целесообразным, чтобы базовые точки отсчета для конструирования линии делимитации были расположены на острове. Но суд также не согласился и с тем, что точкой отсчета может быть и румынская Сулинская дамба, как предлагали наши оппоненты. Так что можно говорить о непредвзятом подходе суда, который не давал преимуществ ни той, ни другой стороне. Потому что если взять небольшой остров Змеиный и Сулинскую дамбу, как искусственное сооружение, то они проектируют увеличение участка делимитации, непропорциональное их размерам и значимости.

— И все-таки, еще раз, почему суд не учел при делимитации остров Змеиный?

— Потому что это не прибрежный остров, имеющий к тому же очень маленькие размеры.

— В таком случае, какая польза Украине от того, что суд подтвердил, что Змеиный — это остров, а не скала, как настаивала Румыния, если он все равно не был учтен при делимитации?

— Это не являлось задачей суда, определять статус Змеиного — остров это или скала. Мандатом суда было провести линию делимитации, учитывая так называемые релевантные обстоятельства.

— Но ведь румыны во многом строили свою позицию как раз на том, что Змеиный это якобы скала.

— Да, это так. Но суд как раз отверг эти аргументы, что, мол, Змеиный не имеет права на континентальный шельф и экономическую зону. Если бы он принял позицию Румынии, то тогда континентальный шельф и экономическая зона Румынии должны были бы начинаться сразу же после 12-мильной зоны, окружающей Змеиный. Суд на это не пошел. Именно в этом позитивное значение для Украины решения суда. И позитив в том, что была отвергнута претензия Румы­нии на часть спорной зоны поблизости от Змеиного (на карте она заштрихована. — Т.С.).

Негативным же для нас было то, что по причинам, о которых я уже говорил, суд не учел остров при делимитации в качестве релевантного обстоятельства, т.е. обстоятельства, которое позволило бы корректировать сконструированную им равноудаленную линию, увеличивая континентальный шельф и экономическую зону Украины.

— Теперь относительно пропорции протяженности побережий. Насколько мне известно, украинская сторона предлагала разные варианты этого соотношения: 5,2:1; 4,1:1 и 3,7:1. Суд определил эту пропорцию как 2,8:1. Откуда такая разница?

— Суд не согласился с нашим методом подсчета длины побережья и выбрал другой. Это его пра­во. Мы при вычислениях учитывали побережье и Каркинитского залива, и Ягорлицкого, и устья Днеп­ра (Днепровского лимана). Суд же их не рассматривал, поскольку счел, что они не входят в район, подлежащий делимитации.

— А украинская запросная линия строилась с учетом и острова Змеиный, и вышеперечисленных заливов, то есть с учетом более длинного украинского побережья?

— Именно так.

— И все-таки разница между протяженностью украинского и румынского побережий, на мой взгляд, достаточно существенная. Почему же суд не откорректировал равноудаленную линию?

— Суд считает, что для этого диспропорция в длинах побережий должна быть впечатляющей, радикальной.

— Как в споре США и Канады по заливу Мейн или Дании и Норвегии, деливших морские просторы между Гренландией и островом Ян-Маен, то есть примерно 8:1; 9:1?

— Да. А 2,8:1 — это, по мнению суда, небольшая разница. И, исходя из всех других обстоятельств, суд решил, что это не является релевантным обстоятельством, способным изменить равноудаленную линию.

— А какие-то другие релевантные обстоятельства были учтены? Скажем, соображения безопас­ности той или иной стороны, рыболовство или еще что-то?

— Суд решил, что Украина и Румыния находятся здесь в равном положении — и в плане обеспечения своей безопасности, и проведения экономической деятельности. Поэтому никакие другие обстоятельства на равноудаленную линию не повлияли.

— А это правда, что украинская запросная позиция практически совпадала с запросной позицией, выдвигаемой в свое время Советским Союзом, а линия делимитации, определенная Международным судом, очень близка к советской компромиссной линии?

— Да, это так. Мы унаследовали этот спор с Румынией от Со­ветского Союза. СССР вел переговоры по этому поводу с 1967 года до 1987-го. А Украина начала их в первые годы после восстановления независимости. Формально переговоры относительно делимитации континентального шельфа и экономических зон между нашими странами начались после 1997 года, то есть после заключения большого договора. Но фактически они велись и раньше, поскольку во время переговоров по заключению этого договора также возникал вопрос и острова Змеиный, и континентального шельфа. Сторонами предлагались разные компромиссные варианты линии делимитации, но согласие в ходе переговоров достигнуто так и не было. Ре­зультат был получен только в Гааге.

— После оглашения решения суда сразу же появилось сообщение, что ни одна из сторон не собирается воспользоваться своим правом обратиться к суду за разъяснением его решения. То есть больше никаких процедур в этом деле уже не будет?

— Именно так. Решение суда очень четкое, и никаких комментариев не требует. Линия проведена, координаты указаны, и теперь обе стороны должны это решение выполнять.

Согласно уставу суда, любая из сторон имеет право обратиться к нему с просьбой пересмотреть свое решение, но при условии, если появятся какие-то важные обстоятельства, незнание которых существенно повлияло на решение суда.

— Например? Вот, скажем, если в ранее спорной зоне обнаружат огромные запасы нефти или газа, это может стать таким обстоятельством?

— Нет (смеется. — Т.С.). Тут речь о другом. Например, существовала какая-то договоренность, зафиксированная документально, но суду об этом документе по тем или иным причинам было не известно, а потом он был обнаружен.

— После обнародования решения в Украине звучит очень много обвинений, мол, не следовало соглашаться на разбирательство в суде, это унизительно для Украины, нужно было сразу отказаться или, в крайнем случае, потом выйти из процесса. В свое время «ЗН» подробно писало на эту тему, тем не менее давайте еще раз напомним читателям, почему Украина участвовала в судебном разбирательстве «Румыния против Украины».

— Вы знаете, все эти разговоры — либо дилетантство, либо политические спекуляции вокруг этой сложной и специфической проблемы, цивилизованное решение которой чрезвычайно важно и для Украины, и для Румы­нии, и для поддержания мира, спокойствия и правопорядка в Причерноморском регионе.

Я уже говорил, что переговоры о делимитации морских просторов в северо-западной части Черного моря тянулись десятилетиями. Но никаких подвижек не было. Мировая же практика свидетельст­вует: когда создается подобная ситуация, то стороны ищут цивилизованный выход. И таковым может быть обращение к Международному суду, который своей многолетней практикой (он существует с 1946 г.) подтвердил, что базирует свои решения на международном праве, принципе справедливости, и выносит непредвзятые, объек­тивные решения. Можно посмотреть, какие страны обращались к Международному суду — это и США, и Канада, и Германия, и Франция, и Британия, и многие другие. Более того, также существует практика международных арбитражей, когда стороны специально создают независимый временный судебный орган. Практи­чески многие государства, в том числе и великие, таким образом решают спорные вопросы и не видят в этом ничего унизительного для себя. Напротив, это свидетельство цивилизованности страны и демонстрация ее уважения международного права, которое и призвано быть инструментом разрешения международных споров, в том числе и в международных судебных инстанциях.

Нужно смотреть на ситуацию еще и в двустороннем межгосударственном, европейском и мировом контекстах. Разумеется, с точки зрения обеспечения национальных интересов Украины. В свое время нашей стране необходимо было заключить с соседней Румы­нией базовый договор, в котором была бы безоговорочно подтверждена линия госграницы между нашими странами. Не секрет, что румынская сторона во время тех переговоров была склонна к их затягиванию, пыталась внести какие-то коррективы в свою пользу в линию прохождения госграницы (установленную ранее между СССР и Румынией), например, претендуя на несколько островов в устье Дуная, на остров Змеиный. Для того чтобы решить принципиальный для Украины вопрос — зафиксировать в договоре нерушимость украинской границы, в ходе переговоров еще в 1997 г. была найдена компромиссная формула разрешения спора относительно делимитации морских просторов путем передачи этого дела в Международ­ный суд ООН. Одновременно с большим договором было заключено дополнительное соглашение. В нем речь шла о том, что Румыния признает остров Змеиный частью территории Украины, стороны сразу же начнут переговоры относительно делимитации морских просторов, и что в случае, если в течение двух лет эти переговоры успеш­но не завершатся, то обе стороны согласны с тем, что каждая из них имеет право обратиться в Международный суд. При этом обуславливалось, что в суд можно обратиться только в том случае, если войдет в силу Договор о госгранице между Украиной и Румынией. Таким образом, румынская сторона, в конце концов, была вынужде­на подписать и этот договор. Борь­ба за него продолжалась с 1997-го по 2003 год. И румынская сторона находилась в подвешенном состоянии: если не подписывается договор о госгранице, то никакой делимитации морских просторов быть не может. Так что эта формула способствовала подписанию и большого договора, и договора о госгранице, в которых подтверждалась госграница Украины, а остров Змеиный признавался частью территории Украины.

Сейчас обвиняют и президента Ющенко, и министра иностранных дел Огрызко, мол, это они во всем виноваты, все сдали и продали. Но хочу заметить, что как бы я ни относился к правлению президента Леонида Кучмы, решение, принятое в то время, было абсолютно правильным, целесообразным и стратегически выгодным для Украины. И потом, президент Кучма вовсе не единолично принимал это решение. Ведь были профессиональные дискуссии внутри страны, были взвешены все за и против, в конце концов, этот вопрос обсуждался на СНБОУ, и было принято государственное решение. Оно обязательно для выполнения и всеми следующими президентами, и всеми министрами.

В суде дело началось осенью 2004 года, когда туда обратилась Румыния. Ну, и давайте себе представим, что вот побеждает на выборах Ющенко и с бухты-барахты заявляет: «Нет, мы ничего не признаем и выполнять ничего не будем».

— Так какие же были бы последствия, если бы Украина отказалась от участия в этом процессе?

— Такой наглости и такого неуважения к собственным международным обязательствам, к Международному суду, ко всему мировому сообществу никто и никогда не осмеливался демонстрировать. Это вызвало бы грандиозный международный скандал. Украина оказалась бы в международно-политическом вакууме. Она выставила бы себя перед миром страной, которая не выполняет своих международных обязательств. Кто захотел бы с нами после этого иметь дело? Это, во-первых.

Во-вторых, суд все равно рассмотрел бы это дело. И неучастие Украины в процессе только ухудшило бы ситуацию. Потому что она сама отказалась бы от возможности изложить свою точку зрения и привести свои аргументы.

— А прекращение рассмотрения дела в суде, насколько я знаю, возможно только либо по обоюдному согласию сторон, либо, если к суду обратится с такой просьбой сторона, которая первая обратилась в суд. Румыния же таких шагов не предпринимала. Правда, на заре президентства Ющенко его румынский коллега Бесеску заикнулся как-то о том, что проблему можно решить на двустороннем уровне, «а не в каких-то международных судебных инстанциях», и два президента вроде бы договорились о продолжении переговоров. Но в Румынии инициативу своего президента встретили более чем прохладно, а у нашего руководства, как обычно, были дела и «поважнее», чем «дожимать» румынских коллег. Так что румынский иск так и остался в Гааге. А что было бы, если бы позднее Украина вдруг заявила об одностороннем выходе из процесса?

— Мне даже не хочется думать об этом. Последствия были бы крайне негативными во всех отношениях. Сейчас раздаются разные призывы вроде «А давайте наплюем на решение суда и не будем его выполнять!». Непризнание решения Международного суда — катастрофа для государства. К сведению горячих голов, согласно уставу суда и уставу ООН, Совет Безопасности ООН является гаран­том выполнения решений Международного суда. И последний может обратиться к СБ ООН с прось­бой ввести против страны-нарушителя международные санкции. Я считаю, что даже рассмотрение и обсуждение возможности невыпол­нения решения Международ­ного суда является недопустимым.

— К большому сожалению, и в украинском обществе, и в украинском политикуме широко распространено мнение, что в результате решения Гаагского суда Украина потеряла часть своей территории. Понятно, что часть наших, так сказать, политиков, использует это решение как еще одно поленце для внутриполитического костра, на котором жаждут спалить своих противников. Но я лично знаю очень многих людей, которые совершенно искренне считают, что Румынии удалось оттяпать у нас кусок территории страны. Может, нужно немного ликбеза?

— Пожалуй. Необходимо различать территорию государства и морские просторы, находящиеся вне ее. Государственная территория — это суша, все водные пространства, находящиеся в пределах сухопутной территории государства (реки, озера и т.п.) и морская полоса вдоль нее шириной двенадцать миль, называемая территориальными водами, а также воздушный столб над сухопутной и водной территориями. Внешняя граница территориальных вод — это морская государственная граница. То, что находится за ее пределами, согласно современному международному праву, считается исключительной экономической зоной. А континентальный шельф — это подводное продолжение материка. За их пределами находится открытое море. Существует очень много разных методов определения протяженности этих морских пространств. И в этих зонах, находящихся за пределами государственной территории, то есть на своем континентальном шельфе и в прилегающей экономической зоне, государство имеет исключительные суверенные права на разведку и эксплуатацию природных ресурсов. Открытое море и его ресурсы считаются общим наследием человечества и каждое государство имеет право на свободную эксплуатацию его ресурсов.

Так что Международный суд не рассматривал вопрос государственной территории Украины.

— То есть никакого территориального спора не было.

— Все территориальные вопросы между Украиной и Румынией были урегулированы договорами 1997-го и 2003 годов, а также уже упомянутым дополнительным соглашением. И суд не был уполномочен сторонами рассматривать подобные вопросы, поскольку они уже урегулированы. В суде решался только один вопрос — проведение линии делимитации морских просторов Украины и Румынии, которые находятся за пределами их государственных территорий. Так что ни одного сантиметра государственной территории Украины не было никому ни отдано, ни продано. Поэтому все звучащие сегодня обвинения безосновательны и лживы. И вообще я считаю, что лиц, которые делали подобные заявления, нужно привлекать к суду за клевету, нанесение морального ущерба, а также ущерба международному имиджу Украины.

— Может, в заключение попробуем подвести итог: что в сухом остатке получила Украина, а что потеряла?

— В международной политике, дипломатии и международном праве нельзя рассуждать категориями «побед» и «проигрышей».

Если говорить конкретнее, то необходимо брать все аспекты этого дела, подходить комплексно, а не выдергивать отдельные элементы или цитаты Председателя суда из ее выступления, когда она зачитывала решение. Я могу выделить, как минимум, четыре измерения, характеризующих это дело — юридическое, хозяйственное, геополитическое и внутриполитическое.

Возьмем юридическое. Как я уже говорил, суд объективно и взвешенно подошел к оценке аргументов обеих сторон. Оценивая решение суда, нам необходимо различать район делимитации и спорный район. Спорный — это зона, очерченная запросными линиями обеих стран. Район делимитации обозначен на карте серым. Что касается спорного района, то приблизительно (я еще не занимался точными подсчетами) 25 процентов его отошло Украине, а 75 процентов— Румынии. Но в той части, которая отошла к Украине, находится большая часть нефтегазовых разведанных месторождений.

В глубоководном же районе, отошедшем Румынии, запасы не очень значительные, а затраты, необходимые для их добычи, требуются колоссальные. И это главное. За что ведь румынская сторона сражалась? Почему она так и не согласилась на выгодное предложение, сделанное ей Советским Союзом, который еще в 1987 (!) году готов был уступить те самые 75 процентов, которые им в конце концов достались, но уже по решению суда и только на этой неделе? Почему не был достигнут компромисс? Зачем понадобилось тратить целых 22 года ради того, что можно было получить давным-давно? А затем, чтобы получить именно ту часть морских пространств, которая в конце концов по решению суда досталась Украине — около острова Змеиный.

Цифры, которые называют сегодня — от 50 до 100 млрд. куб. м. газа. Сколько Украина тратит в год? Пятьдесят миллиардов кубов? Семьдесят? Даже если там запасы в 100 миллиардов, так ли они критически важны в масштабах нашего потребления? Или они способны стратегически решить проблему энергообеспечения страны на долгие годы? Абсолютно нет. Дальше. Сколько необходимо денег, чтобы добыть все это богатство? Рациональны ли будут эти расходы? На этот вопрос сегодня пока ответа нет. И потом, ведь известно, что есть месторождения, которые находятся гораздо ближе к нашему берегу. Но их, опять-таки, почему-то до сих пор не используют. Так что нужно не паниковать и кричать, что мы что-то потеряли, а начинать работать. И как можно потерять то, принадлежность чего была спорной.

Вернемся к району делимитации. Украине досталась зона в два раза большая, чем Румынии. И в ней ведь тоже находятся месторождения углеводородов. Так что если учитывать и район делимитации, и спорный район, и все остальные обстоятельства, о которых мы говорили чуть выше, то очевидно, что имеет место определенная компенсация — Румыния получила больше в спорной зоне, Украина — в зоне делимитации.

Если говорить о геополитическом аспекте, то тут, я считаю, выиграли обе стороны. Что касается Украины, то для нее явный плюс в том, что из двусторонних отношений со страной–членом Евросоюза и НАТО удален серьезный раздражитель и создана база для улучшения и дальнейшего развития отношений. Факт вынесения решения в этом споре международным судом был положительно воспринят и в Европе.

Теперь каждая из сторон четко знает, как проходит линия размежевания и может планировать свою деятельность по эксплуатации и разработке ресурсов. Также, получив определенность, сюда быстрее и увереннее может прийти и иностранный инвестор. Это на пользу обеих сторон. Кроме того, поскольку в этом регионе еще не все разведано, в будущем могут быть обнаружены месторождения, которые пересекаются линией делимитации. И тогда наши страны смогут сотрудничать и заключать соглашения о совместной эксплуатации этих ресурсов.

Ну а о внутриполитическом аспекте мы уже говорили. Но я хочу кое-что добавить и сравнить ситуацию в Румынии и в Украине. В Румынии общество и политическая элита консолидированы вокруг национальных интересов страны, там нет того, что мы наблюдаем сегодня у себя дома. В этой связи хочется пожелать и нашим политикам с ответственностью и знанием дела оценивать ту или иную ситуацию. А если они чего-то не понимают, в чем-то не разбираются, то нужно учиться, обращаться к профессионалам, знающим свое дело, и только потом, на основе экспертных оценок, делать какие-то выводы и комментарии.