Конец «оранжевой» сказки: 100 дней спустя. О козацком «царстве справедливости» и об украинском бунте — бессмысленном, но не беспощадном

В очередной приезд в Украину — после достаточно длительной паузы — меня не покидало ощущение, что я попал совсем в другую страну. И дело, видимо, не в социальной депрессии, которая непременно наступает после революционной эйфории: закон сохранения энергии, как-никак. Дело в энтропии, бессмысленном рассеивании энергии. Лейтмотив всех жалоб, стенаний и обид на новую действительность, которые мне довелось услышать на самых разных уровнях социальной пирамиды — от такси и рынка до губернаторских и министерских кабинетов, — это чувство, что всех «кинули», «опустили», обманули. По-украински более емко: «ошукали». Дай Бог новому Президенту державной мудрости, энергии и здоровья, но пока не покидает ощущение, что именно он реализовывает тайный сценарий под кодовым названием «Кучма-3». Все, кто еще пару месяцев назад вполне искренне был готов строить новую Украину, теперь в расстроенных чувствах или, по крайней мере, в тяжком недоумении.

Это еще не безверие. Пока не безверие. Но время работает против нынешнего политического режима.

Говорят, даже браки и любовные романы, случившиеся на волне революции, уже начали распадаться: возлюбленные переносят друг на друга раздражение и разочарование ее последствиями. В известных лично мне двух подобных «революционных» романах любовь просуществовала чуть больше месяца: тонкие чувства и взаимное восхищение сменились желанием никогда в жизни больше не встречаться — бывшие влюбленные как бы умерли друг для друга…

Новый политический режим так и не сумел оседлать волну народной энергии. Главный дисбаланс в Украине, как оказалось, вовсе не между Западом и Востоком, не между «синими» и «оранжевыми», а между энергетикой народа (электората — в категориях политтехнологов; биомассы — в категориях некоего донецкого политического магната) и масштабом личностей большинства новых властителей. Точнее, дело в несоответствии личностного масштаба представителей нового режима тем колоссальным задачам, которые стоят перед Украиной.

Это очень тонкая и эфемерная категория — масштаб личности политика, не все политологи согласны с ее существованием. Это не харизма, не пассионарность, не профессиональные способности и не деловые качества. Это уникальный «сверхчеловеческий» дар — сочетание в одной личности качеств «брахмана» и «кшатрия» — мудрого интеллектуала и волевого политика (администратора) — «знающего» и «могущего» одновременно.

Перевоспитание взрослых людей — дело почти безнадежное. Хотя стать умнее, образованнее, «продвинутее» и адекватнее могут даже те, кому за... Но невозможно сменить кастовую принадлежность человека и связанные с ней парадигмы мышления — это как свинье невозможно летать. Как невозможно сменить цвет кожи. Попытка — почти как хирургическая пытка: Майкл Джексон подтвердит. Если ты принадлежишь к третьей касте — касте торговцев и земледельцев («вайшьев» — так ее называли в Древней Индии), — геополитика, стратегии развития государства, национальная идея и эсхатологические теории никогда не станут основой твоего мировоззрения.

Для грандиозных преобразований в Украине необходимо сверхнапряжение и колоссальный личностный масштаб носителей новой власти. Любая социально-политическая модернизция держится на сверхмасштабных личностях. А без этого возникает две опасности: либо анархия, когда власть уходит в себя и государственная жизнь похожа на саморегулирующийся процесс, либо авторитаризм — когда главные носители власти, люди слабые и закомплексованные, пытаются самоутвердиться за счет «крутого», как им кажется, политического поведения. Иначе говоря, всем хочется быть для своего народа местным де Голлем, но получается либо местный Муссолини, либо местный Горбачев.

Становление нового политического режима в Украине лично меня сподвигло на важное открытие в области политических наук: истинное призвание верховной государственной власти — не просто руководство людьми и процессами, не перераспределение всевозможных ресурсов, а управление витальной (жизненной) человеческой энергией. Ведь энергия, как известно, подвержена бессмысленному рассеиванию — если ее не направить в нужное русло; энтропия — второе имя дьявола. Поэтому борьба за то, чтобы человеческая энергия расходовалась на созидание новых форм бытия, а не истекала в бездну, есть борьба с властителями ада.

Оранжевую феерию (в интерпретации московского медиа-пространства: «оранжевую чуму», «оранжевый угар», «оранжевое искушение») многие в Украине воспринимали как сказку (в Москве — как «наваждение», как «американскую политтехнологию»). Но сказка закончилась. А вместе с ней — и надежды на чудесное преображение Украины.

По всей вероятности, главным историческим смыслом оранжевой революции стала вовсе не смена политического режима, не «выбор в отсутствие выбора» — между Ющенко и Януковичем, и, тем более, не убийственная для Украины евроатлантическая стратегия новой власти. Главным смыслом революции стало высвобождение человеческой энергии и подтверждение пассионарного состояния украинского этноса. То есть не практический результат, а демонстрация самим себе своих собственных скрытых ресурсов. Подобный трагический стоицизм — почти как у Хемингуэя в повести-притче «Старик и море»: главное — не корысть, не утилитарный результат, не пойманная необычайных размеров рыба-меч, а сам процесс борьбы, на память о котором тебе остается лишь обглоданный акулами рыбий скелет.

Для украинского этноса, у представителей которого, как известно, «хата» обязательно «с краю», а в национальной культуре соборность понимается вовсе не по-хомяковски — не как религиозная солидарность людей в стяжании Божественной Благодати, не как философско-метафизическое «единство во множестве», а вполне политически-приземленно — как пребывание в границах одного государства регионов с различной историей и этнокультурной доминантой, опыт оранжевой революции уникален. И уникален он вовсе не своей политической, а именно экзистенциальной составляющей.

Среди сторонников революции было два очень непохожих друг на друга человеческих массива — это люди из Западной Украины и люди из Центральной (Центрально-Восточной) Украины — той самой Малороссии, или Гетманщины, что от Хмельницка до Кировограда, от Житомирщины до Черкасщины.

Мотивы поведения и голосования на президентских выборах «среднего» западного украинца были понятны и прогнозируемы: Ющенко и революция — как шаг в сторону Запада, в сторону «цивилизации» и евроатлантической интеграции, подальше от «варварской», «азиатской», «имперской» России.

Намного сложнее и интереснее мотивации «среднего» жителя Центральной Украины: революция — как способ обретения Правды и Справедливости, как путь наибольшего личностного сопротивления обстоятельствам. И евроинтеграционные мотивы тут, на самом деле, побоку! В таком поведении есть что-то максималистское, рыцарское, козацкое, давно забытое в Центральной Украине, где, как ни крути, народ за последние столетия измельчал, превратился в «гречкосиев» и «свинопасов».

В ноябре-декабре прошлого года случилось и вовсе удивительное: какое-то количество людей, жителей именно Центральной Украины, готово было умереть за торжество революции. И не так важно, какие именно ценности имелись в виду. Важно, что надличностные. Люди готовы были жертвовать кровью и свободой — за свой образ рая на земле, за то самое утопическое козацкое «царство справедливости», воплощением которого некогда была Запорожская Сечь. На какой-то непродолжительный момент люди ощутили свое высокое предназначение и свою ответственность. Однозначно, Ющенко — не «козацкий царь», и охотников погибать лично за него сыскалось бы куда меньше, чем за справедливость и смутные идеалы революции. Такой вот опыт восстания против неправедной власти. Такой вот украинский бунт — возможно, и бессмысленный — с точки зрения практического аспекта, но, как оказалось, отнюдь не беспощадный.

И подобная стоическая оценка оранжевой революции актуальна, даже если согласиться со всеми конспирологическими интерпретациями тех событий как спровоцированного при помощи сетевых социальных технологий заговора «агентов Запада». Даже если принять популярную в Москве версию, что на президентских выборах Янукович исполнил роль «технического кандидата» со стороны Ющенко.

Теория ротации элит исходит из представления о том, что рано или поздно действующая политическая элита начинает деградировать и превращаться в эгоистическую антиэлиту, тормозящую любые общественные преобразования и сосредоточенную исключительно на процессе стяжания. На смену ей приходит молодая и амбициозная контрэлита. Причем старая иногда отправляется на кладбище или в ГУЛАГ — как в сталинские времена. В «позднем» Советском Союзе наиболее характерный пример элитной ротации — когда в пику брежневскому застою случилась горбачевская перестройка. В новой России — когда ельцинскую олигократию потеснили сторонники Путина — «питерские чекисты» и «питерские юристы». Однако за прошедшее время из модернизационной силы они успели превратиться в закрытую корпорацию, вход в которую «чужим» заказан и которая обеспокоена проблемой самосохранения и обогащения, а отнюдь не «общим делом».

Но то, что в путинской России длилось пять лет, а именно — цикл трансформации «контрэлита — элита — антиэлита», в ющенковской Украине пролетело за пять недель. Во власть приходит много сомнительных фигур (та самая пена, без которой не обходится ни одна революция), изгоняются многие ценные чиновники среднего звена («старорежимные спецы») — основа госаппарата. Похоже, что многие лица новой власти лишь выдают себя за молодую и свежую контрэлиту, а на самом деле являются типичным примером антиэлиты. Но долго носить такую маску невозможно — судя по всему, в ближайшее время разделение внутри правящего класса произойдет по линии «элита с признаками антиэлиты»/ «элита с признаками контрэлиты».

Понятно, что Янукович, Колесников, Медведчук, Шуфрич, Васильев, Пинчук, Суркисы и прочие «оппоненты режима» — никакая не новая оппозиция. Возможно, кто-то из них и примкнет к оппозиции, но лишь на вторых ролях. Вообще, если бы они были «настоящими», то есть тем, чем пытались казаться, а не тем, чем они есть в действительности, у режима Ющенко не было бы ровным счетом никаких шансов на выживание. Но вышеперечисленная братия — суть антиэлита, которая, по большому счету, способна лишь на симуляцию каких бы то ни было сущностей. Но если нынешний политический режим, нынешняя элита обеспокоены проблемой своей эффективности и конкурентоспособности, то они, как никто другой, должны быть заинтересованы в формировании полноценной оппозиции — здоровой и динамичной контрэлиты. Которая не даст забыться, заснуть, забронзоветь, зажраться, превратиться в «кучманоидов».

Настоящие оппозиционные деятели выйдут из недр нынешнего политического режима, причем основной раскол произойдет не по идеологическому «шву», не по политическому и даже не по фактору принадлежности к той или иной группировке. Главное — отношение к бытию как таковому, то есть категория психологическая или даже экзистенциальная. Часть нового политического режима очень скоро успокоится, обрюзгнет, начнет воровать и будет искренне считать, что все здорово и жизнь удалась. Иначе говоря, из элиты превратится в антиэлиту. Другая же часть будет считать, что революцию предали, надо что-то предпринимать радикальное и что так жить нельзя. Эта часть элиты и общества может превратиться в контрэлиту — в новую оппозицию, которая предъявит свои претензии ющенковскому режиму.

Скрытое, а иногда и явное противостояние по линии Порошенко — Тимошенко обусловлено прежде всего не различием экономических интересов или борьбой за конкретные властные полномочия, хотя и этим тоже. Главное — борьба за собственную политическую масштабность и значимость. В перспективе выиграет тот, кто окажется более стратегичным, кто сделает ставку на инновационное развитие сразу на трех уровнях: личностном, на уровне «своей» структуры (исполнительной власти либо силовых министерств) и на уровне Украины в целом.

И если за Порошенко хотя бы формально стоит вся интеллектуальная и аналитическая мощь Национального института проблем международной безопасности при СНБО (правда вопрос — а нужна ли она ему?), то за Тимошенко — только ее собственная харизма, политическая интуиция и способность к саморазвитию. Это, конечно, хорошо, но мало. Помнится, один из персонажей «Хазарского словаря» Милорада Павича, некто доктор Исайло Сук, специалист по хазарским древностям, говорит своей собеседнице, хазарской принцессе, примерно следующее: «Дело в том, что вы можете стать великим ученым или великим скрипачом только в том случае, если вас поддержит и встанет за вашей спиной и за вашими достижениями один из мощных интернационалов современного мира. Еврейский, исламский или католический. Вы принадлежите к одному из них. Я же — ни к одному, поэтому я и неизвестен. Между моими пальцами давно уже проскочили все рыбы».

Президент Ющенко в этом отношении, конечно, вне конкуренции. А вот за Тимошенко не стоит ни один из современных политических «интернационалов», поэтому если она и вправду рассчитывает на самостоятельную политическую игру, а также на построение в Украине полуавтаркийной экономики и хотя бы относительно независимого государства, то ее личный запас прочности должен превышать ющенковский и порошенковский, вместе взятые. На что пока нет даже намека.

Будущее этого политического режима в его нынешней конфигурации уже кажется удручающим. Прошло всего лишь сто дней, а власть уже успела уйти от политического диалога с обществом. И это, видимо, самая большая ее концептуальная ошибка. Кроме того, она так и не нащупала «духовную очевидность» Украины. Ту самую, сложновыразимую и не поддающуюся прямому словесному описанию эфемерную сущность, за которую в конце 2004 года многие готовы были умереть на Майдане под гусеницами кучмовских танков. О стратегиях развития и разных там «национальных идеях» лучше вообще не вспоминать — такие «неконкретные» вещи уже, кажется, совсем перестали интересовать нынешних властедержателей. Сказали, что национальная идея — это евроинтеграция, и всё тут. Как раньше — коммунизм. Радует, что пока для режима остаются актуальными, по крайней мере на уровне риторики, установка Ющенко на формирование «честной власти» и тезис Тимошенко о деолигархизации власти и отделении ее от крупной собственности. Конечно, радость невелика, но других пока нет.

Мои московские знакомые ехидничают — дескать, украинцы в силу разных исторических причин патологически не способны к полноценному державотворчеству. Я из этнической солидарности пытаюсь возражать — мол, на самом деле всё не так, скоро всё изменится — до полной неузнаваемости. Но каждый раз отговариваться труднее и труднее. Да, это правда, «оранжевая сказка» закончилась. Но те, кому посчастливилось в ней побывать, кто готов был идти до конца (причем не так важно — куда), кто готов был умереть (и не все ли равно — за что), теперь уже не могут быть такими, как прежде. Ведь самое существенное в любой сказке — это инициация героя, то есть приобщение к тайной мудрости и обретение чудесных магических способностей. Главное — суметь воспользоваться этой мудростью, этими способностями в нынешней, «постсказочной», «посторанжевой» реальной жизни. И тогда она станет не менее интересной и насыщенной, чем революционная сказка. А может, если повезет, еще и исполненной высокого смысла.

P.S. В последнее время я начал верить, что между Интернетом и миром живущих есть обратная связь. Что Интернет тоже чувствует, думает, переживает. С какого-то момента получаемые мною регулярно по «спам»-рассылке самурайские вирши начали меня изрядно утомлять. И почти сразу они исчезли. Но прошло пару месяцев, и я заскучал по ним. На следующий же день, как раз во время написания текста об «оранжевой сказке», на мой электронный адрес вдруг пришло вот это:

Остання година зими вистуджує серце,

Кохання вмира,

І душа розірве кайдани!..