Александр Данилюк: "В будущем мы не должны рассчитывать на МВФ"

Правительство представило проект государственного бюджета на следующей год, назвав его "бюджетом развития". Однако разглядеть развитие между бюджетными строкам не удается - среднесрочное планирование забуксовало, прогноз обменного курса не коррелирует с прогнозом инфляции, присутствие государства в экономике продолжает расти, а львиная доля госрасходов традиционно идет на содержание бюрократического аппарата, "социальные" выплаты и обслуживание государственного долга.

ZN.UA поинтересовалось у министра финансов Александра Данилюка, что именно и каким образом планирует развивать правительство в следующем году, а также коснулось ряда других важных вопросов, решение которых находится в компетенции Минфина, в частности монетизации субсидий, восстановления кредитования, реформирования госбанков и, конечно, возвращения Украины на внешние рынки заимствований.

Риторика министра с момента нашей последней встречи ощутимо изменилась - он внимательно подбирает слова, избегает обсуждения правительственных конфликтов и прямых ответов на неудобные вопросы. А еще министр уже без боязни говорит о сотрудничестве с МВФ в прошедшем времени и о перспективах самостоятельной работы правительства, без влияния кредитора последней надежды. Приобретенные же навыки политика, очевидно, помогут Данилюку в этой работе.

- Александр Александрович, правительство считает, что госбюджет-2018 - это бюджет развития. Развития чего?

- Это бюджет развития государства, а государство не существует без людей. Мы рассматриваем этот бюджет как бюджет инвестирования в будущие поколения. В бюджете на следующий год мы предусмотрели финансирование всех основных реформ, направленных на повышение качества жизни граждан, прежде всего образовательной реформы, медицинской и реформы социальной защиты. Также в бюджет заложена пенсионная реформа, нацеленная на стабилизацию солидарной системы, осовременивание пенсий и обеспечение достойных пенсий в будущем. Мы также финансируем инфраструктуру, развитие дорог, выделяем деньги на развитие регионов. А это все в том числе положительно влияет на экономику. Именно поэтому мы считаем этот бюджет бюджетом развития и инвестиций в будущие поколения.

- Смело в эти же "инвестиции" добавим субсидии на оплату ЖКУ. Заложенных в бюджет этого года 47 млрд грн не хватило, пришлось искать дополнительные средства. Уже есть понимание, сколько всего государству понадобится средств на субсидии 2017-го? Около или свыше 65 млрд?

- Да, мы выделяли дополнительные средства, еще около 14 млрд. И планируем уложиться в выделенную сумму.

- А на следующий год 55 млрд хватит, при условии, что в этом году 60 млрд не хватило?

- Должно хватить.

- В начале года был начат процесс введения монетизации субсидий для теплокоммунэнерго (ТКЭ), проходили обсуждения, собиралась рабочая группа. Однако не очень понятно, насколько мы реально продвинулись в этом вопросе.

- Уже готов проект постановления правительства, разработанный Минфином, который вводит монетизацию субсидий на уровне ТКЭ. Планировали успеть до начала отопительного сезона, но нам понадобилось время, чтобы согласовать этот шаг с другими министерствами. Потому что это серьезное, можно сказать, революционное изменение.

- НАК "Нефтегаз Украины" не помешает этому изменению? Поскольку действующая система взаимозачетов позволяла ей проводить определенные манипуляции, от которых будет трудно отказаться.

- Сейчас, финансируя субсидии, мы получаем требования на огромные суммы и не платим их, пока не пройдут сверки после завершения отопительного сезона. Так вот, после сверок эти суммы значительно уменьшаются. То есть реальное потребление существенно меньше задекларированного. И это происходит второй год подряд. При таких условиях монетизация - правильный шаг. Действующая система взаимозачетов - очень запутанный и сложный механизм, созданный для обеспечения интересов определенных групп и позволяющий "потерять" в системе миллиарды бюджетных гривен. А в этих звеньях расчетов столько участников, что найти виновных практически невозможно. Монетизация - шаг, меняющий этот механизм, поскольку когда в системе движутся реальные средства, а не "бумажки", что-либо скрыть уже очень сложно. Даже если этот шаг огорчит НАК "Нефтегаз". НАК - хозяйственный субъект, занимающийся исключительно реализацией правительственной политики, сама она политики не формирует.

- Монетизация на уровне потребителей - логичный следующий шаг. Когда его ждать?

- Здесь нам понадобится время. Запустив монетизацию для ТКЭ, мы решим часть насущных проблем и потом сможем двигаться дальше. Монетизация - сложный процесс, требующий времени и значительных усилий.

- Значительная часть социальных расходов - это финансирование дефицита Пенсионного фонда Украины. Пенсионная реформа в перспективе хотя бы пяти лет сможет преодолеть дефицит? Поскольку существуют разные взгляды на проблему дефицита ПФУ даже среди экспертов МВФ.

- Чего-чего, а дефицита взглядов у нас никогда нет. Мы фиксируем дефицит ПФ в абсолютных цифрах. Конечно, сам бюджет ПФ будет расти, а дефицит в абсолютных цифрах - нет. Поэтому в процентах дефицит будет уменьшаться. Когда-нибудь, возможно, мы выйдем на бездефицитную пенсионную систему, но это точно не перспектива пяти лет. Сейчас наша задача - уменьшить дефицит до минимума, чтобы стабилизировать солидарную систему. Когда-нибудь, в будущем, может, он и будет бездефицитным.

- Уменьшатся ли от этого бюджетные расходы? Пенсионная реформа предполагает, что часть населения будет получать не пенсию, а помощь для малоимущих. Для ПФУ - это принципиальное изменение, для госбюджета - нет.

- Мы это понимаем, ведь видим всю картину, а не только ее фрагменты. Для нас это все бюджетные расходы, хоть как ты их ни называй - пенсия, пособия, пожизненное содержание. От перестановки слагаемых сумма не меняется. Мы работаем над тем, чтобы повысить эффективность использования бюджетных средств, в том числе эффективность и адресность оказания помощи.

- Но мы говорим о перспективах на годы. А как насчет настоящего и ежегодно растущего присутствия государства в экономике, и роста перераспределения средств именно через государственные институты, хотя опыт других стран говорит, что для экономического роста присутствие государства в экономике, наоборот, стоит уменьшать?

- Я согласен с этими тезисами, и я за уменьшение роли государства в экономике. Но есть факторы, которые нас сдерживают. Имеем ли мы право сокращать расходы, например, в сфере здравоохранения, без проведения реформы? Не можем мы этого сделать. Для нас ключевым является переход от финансирования учреждений в медицине, просвещении, науке к финансированию услуг. Просто отказаться финансировать какие-то статьи мы не можем. Мы должны делать это постепенно и начинать с реформ. Я, например, поддерживаю реформу здравоохранения. Мы перестаем финансировать учреждения, а начинаем финансировать услуги, деньги идут за пациентом туда, где пациент хочет получать услуги, туда, где они лучшие. Государство будет платить за лечение пациента, а не за содержание медицинского учреждения. Это создаст конкуренцию, повысит качество услуг. Мы стимулируем создание качественных частных больниц, в которых люди будут получать услуги, в том числе и за государственный счет.

- В чем отличие? В том, что сейчас за государственный счет финансируются только государственные, а потом добавятся еще и частные?

- Но появится конкуренция. Вот в чем будет роль рынка. Есть страны, в которых такой подход полностью изменил инфраструктуру, привлек инвестиции в частный сектор и в конце концов привел к уменьшению присутствия государства в экономике.

- Планы на годы. Скорых изменений не ждать?

- Я тоже хочу, чтобы все делалось быстрее. Чтобы быстрее двигалась реформа образования, медицинская реформа и другие. Но это сложные процессы. С одной стороны, сопротивление очень серьезное, с другой - нежелание с кем-нибудь поссориться. В результате все происходит медленнее, чем хотелось бы, и Министерство финансов имеет ограниченное влияние на процессы. А без существенных реформ уменьшить присутствие государства в экономике невозможно. Все инструменты, которые у меня есть, я использую для того, чтобы ускорить реформы. Где мы можем что-то изменить, мы работаем. Но как министр финансов я концентрируюсь на сферах своей ответственности.

- Не умаляйте вашего влияния. Заметили, говоря о бюджете развития, вы на самом деле говорите о социальных расходах государства, а не о развитии. А вот предпосылок для экономического роста, восстановления промышленности, торговли в бюджете-2018 мы не видим.

- А что вы хотели бы там увидеть?

- Например, стимулы улучшения экономической активности, восстановление кредитования, улучшение инвестиционной среды, поддержку экспорта. Механизмы есть, но все средства идут на административный аппарат и социальные расходы, и все экономическое развитие в бюджете-2018 - это дотации аграриям.

- Смотрите, дотации аграриям - это практика предыдущих лет, сначала она осуществлялась через специальный режим НДС, теперь в виде прямых дотаций. Некоторое время они будут существовать, но это переходный период. А что касается поддержки остальных отраслей, секторов, направлений, то я не считаю, что это лучший путь. Я часто общаюсь непосредственно с бизнесом. Им иногда больше, чем деньги, нужна благоприятная среда, чтобы спокойно и эффективно работать.

- Вы знаете бизнесменов, которые откажутся, например, от дешевых кредитов ради инвестиционного климата?

- Разумеется, никто не отказывается от денег. Это вообще противоестественно. Но Минфин отвечает за эффективность затраченных средств. Если мы, например, выделяем средства на поддержку какой-то сферы, то должны быть уверены, что эти средства принесут положительный эффект. Но очень часто бизнес не развивается не из-за нехватки средств, а из-за других факторов, например, проблем в регулировании, коррупции, давления силовых структур. Без решения этих проблем выделение средств на дополнительную поддержку будет бесполезным.

- Согласно исследованию международной Ассоциации сертифицированных бухгалтеров, доля теневой экономики Украины превышает триллион гривен. Как вернуть эти средства в экономику?

- То, что большая часть украинской экономики в "тени", - не новость. Единственный эффективный путь для детенизации - дерегуляция, упрощение администрирования налогов, борьба с коррупцией, уменьшение давления правоохранительных структур через их системную реформу. Бизнес должен иметь возможность спокойно работать, легко и просто платить налоги, тогда будет стимул выходить из "тени".

- Не способствуют возвращению средств и довольно жесткие правила финансового мониторинга, по которым вкладчики не хотят возвращать средства на депозиты в банки. И решение этой проблемы также не требует средств. Но обсуждается ли она вообще?

- Требования законодательства по финмониторингу в Украине не "жесткие", а отвечающие международным стандартам, в частности рекомендациям FATF. Сейчас во всем мире обращают особое внимание на финансовый мониторинг банковских операций, чтобы предупредить отмывание денег и другие сомнительные операции. Украина также работает в этом направлении. Что касается возврата средств на депозиты банков, то это вопрос времени и восстановления доверия людей к банковской системе.

- Например, возобновление кредитования не требует вообще выделения средств из бюджета, оно лишь требует тесного сотрудничества Минфина с НБУ в поиске инструментария для того, чтобы стимулировать банковское кредитование. Такая работа ведется?

- Мы постоянно сотрудничаем с НБУ. Очень тесно. Конечно, на все процессы мы смотрим с разных позиций, потому что мы разные институты, и это нормально. Но мы всегда настроены на то, чтобы найти общую позицию. Всегда.

- Какие инструменты восстановления кредитования вы сейчас обсуждаете с НБУ?

- Мы с НБУ работаем по многим направлениям. Относительно кредитования я вам могу изложить свою позицию: Минфин сейчас, после национализации ПриватБанка, является владельцем 55% банковской системы. Поэтому восстановление кредитования также и наша задача. Хотелось бы, чтобы государственные банки стали образцом для других. Что для этого нужно? Ну, во-первых, должны признать очевидную проблему: большую часть неработающих кредитов в портфелях госбанков. В них формируются резервы, а этот ресурс мог бы быть использован для нового кредитования. Во-вторых, нужно усиливать защиту прав кредиторов.

Сейчас 70% всех неработающих кредитов сконцентрированы в государственных банках, и это очень серьезная проблема, решение которой является предпосылкой для возобновления кредитования. Этот вопрос надо решать. У нас есть несколько вариантов, как это сделать. Сейчас мы воплощаем соответствующий проект с участием японских советников, которые помогают нам проанализировать 50 крупнейших NPL-заемщиков каждого государственного банка. Мы столкнулись с очень серьезным сопротивлением. Многих устраивает, как оказалось, статус-кво.

- Многих - это кого конкретно?

- Создается впечатление, что никому быстрое решение этой проблемы не нужно. Но мы делаем все возможное для того, чтобы японские консультанты зашли в банки, проанализировали состояние, сделали выводы, рассказали нам о своем видении путей решения проблем. У наших японских коллег, особенно у той команды, которую мы сейчас привлекли к сотрудничеству, есть огромный опыт работы над этой проблемой, и они действительно могут помочь. И эти эксперты официально приглашены украинским правительством. Премьер-министр Японии об этом визите знает, осознает важность этого вопроса. Конечно, некоторое время процесс шел довольно медленно.

- По правде говоря, он и сейчас не продвигается.

-Мы же понимаем, о каких суммах идет речь. Огромные средства. И поскольку речь идет о государственных банках, то, в конце концов, мы снова говорим о деньгах налогоплательщиков. Поэтому мы настроены на то, чтобы все-таки этот вопрос сдвинуть с места. И если на нашем пути будут какие-то преграды, не думаю, что они нас остановят. Мы понимаем причину. Несколько бизнес-групп в прошлом многие годы откровенно паразитировали на государственных банках Украины. Нечто подобное в частном секторе было бы просто невозможно. И я надеюсь, что нашим государственным банкам удастся очистить свои балансы и решить проблему NPL, потому что они отравляют банки и не позволяют им развиваться.

- Кстати, об отравленных NPL, значительная часть которых - это займы в валюте. Госбюджет учитывает валютный курс около 30 грн за доллар. То есть гривня будет слабеть, а обслуживание валютных займов дорожать. Планируется ли докапитализация государственных банков? В прошлом году ее причиной для Ощадбанка и Укрэксимбанка стало именно изменение валютного курса?

- Во-первых, относительно курса. Министерство финансов валютный курс не планирует. Курс, заложенный в бюджете, - это технический показатель, используемый для перерасчета показателей доходов и расходов, выраженных в иностранной валюте, в гривню. А реальный курс гривни будет определять рынок. Во-вторых, мы разработали трехлетнюю бюджетную резолюцию также на прогнозе курса и на макропрогнозах. И мы не предусматриваем финансирования на дополнительную капитализацию банков в этой резолюции. Главное - завершить разработку стратегии управления госбанками, очистить банки от неработающих кредитов и подготовить их к привлечению инвесторов в их капитал. Пока банки не оздоровятся, проблема может возникнуть.

- Потребность в докапитализации госбанков однозначно возникнет скорее, чем Минфин решит проблему с NPL. Так каким будет ответ Минфина?

-Наша позиция следующая: сейчас каждый руководитель государственного банка должен использовать весь предоставленный ему законодательством инструментарий для того, чтобы решать свои проблемы самостоятельно, а не обращаться в бюджет за деньгами налогоплательщиков. У каждого руководителя государственных банков есть такие возможности. И Министерство финансов ни в коем случае не будет ограничивать руководство государственных банков в использовании разнообразных, доступных им инструментов для достижения этой благородной цели.

- На прошедшей неделе Кабмин наконец одобрил законопроект о корпоративном управлении государственных банков. После почти годовой паузы. Почему так медленно продвигается эта реформа? Это же ваша прямая ответственность и, надеемся, ваш приоритет.

-Разработанный нами законопроект уже несколько раз должен был быть представлен на рассмотрение Кабмина, однако постоянно были какие-то замечания. Но мы учли все окончательные замечания и наконец представили его на рассмотрение правительства.

- Правда ли, что процесс блокировал вице-премьер Кубив?

- Это была моя персональная ответственность - найти пути для того, чтобы этот законопроект был принят на Кабмине. И на Кабмине его приняли единогласно. Но вы же не думаете, что этот законопроект с нетерпением ждут в парламенте?

- Соглашаетесь ли вы с мнением представителей НБУ и Всемирного банка, что решать проблему NPL можно только после того, как будет осуществлена реформа корпоративного управления государственных банков?

-Какие-либо процессы относительно NPL не будут запущены до тех пор, пока не будет четкой и понятной процедуры решения этой проблемы с учетом реформы корпоративного управления. Мы должны понять, что делаем, как это делаем, в каких условиях. И есть ли у нас доверие к людям, которые это будут делать. Но реформа корпоративного управления нам нужна не из-за проблем с NPL. Она нам просто необходима, поскольку это логическая модель, используемая во всем прогрессивном мире и обеспечивающая более эффективную работу компаний.

- Но, кроме прочего, корпоративное управление является предохранителем того, что ситуация с токсичными кредитами в госбанках не повторится.

-Теоретически можно построить процессы так, что от наблюдательного совета вообще ничего не будет зависеть.

- Вы настолько пессимистически смотрите в будущее?

- Это реальность. Если будут люди, заинтересованные в схемах, то и схемы появятся. Можно все что угодно придумать. Именно поэтому мы должны построить процесс так, чтобы он был прозрачный, и на каждом этапе принятия решений была предусмотрена ответственность. У нас сейчас в двух банках нет дееспособного наблюдательного совета (Ощадбанк и Укрэксимбанк. - Ю.С.). Здесь уже не в реформе дело, потому что это элементарный, базовый шаг. А теперь представьте себе, что согласно новому закону предполагается очень правильный наблюдательный совет. А потом процесс его формирования на практике не продвигается. И в конце концов мы имеем и неработающий правильный закон, и сохраняются действующие неработающие наблюдательные советы. Вариантов, как эту реформу не запустить, - множество. Но создание действенных наблюдательных советов в кратчайшие сроки критически важно. У наблюдательных советов есть функции, и кто-то их должен выполнять. Эти функции точно не должно выполнять правительство, ибо это нарушает любую логику корпоративного управления. Это должно быть решение руководящих органов банков. Посмотрите на Приватбанк, там сильный независимый наблюдательный совет с профессиональными членами, и он работает.

- Неубедительно, потому что вопросов без ответов относительно Приватбанка до сих пор много. Есть какие-то итоги форензик-аудита?

-Этим полностью занимается НБУ, мы никоим образом не вмешиваемся в процесс, потому что у нас нет информации и нет этих полномочий. Уверен, что коллеги скоро представят результаты их анализа.

- Подытоживая тему госбанков, какова ваша позиция? Вы за создание компании по управлению активами (КУА) и продажи NPL ей, вы за банк плохих активов или за какой-то другой вариант? Какое решение вам кажется правильным?

-Сейчас мы нарабатываем несколько вариантов. Я вижу, как можно это урегулировать как с созданием, так и без создания отдельной структуры. В действительности банки сами все могут сделать. Вопрос в другом: как этот процесс ускорить? И здесь мы возвращаемся к наблюдательным советам, поскольку без них банки просто не смогут принимать необходимые решения. То есть они могут самостоятельно решить эти проблемы, но не хотят. А меня интересует результат. Мне понятна позиция тех, кто выступает против создания отдельной компании по управлению активами, потому что они боятся, что в этой структуре можно будет разворовать активы. Но среди противников есть и те, кого устраивает нынешнее положение дел, и они просто хотят избежать дискомфортной ситуации, поэтому протестуют против КУА. Интересов много, заинтересованных и незаинтересованных сторон - тоже. И речь идет об очень крупных деньгах.

- Именно поэтому и рисков очень много.

-Риски есть всюду. Так что, нам ничего не делать, потому что есть риски? Национализация "Привата" была не рискованной? Реформа возмещения НДС была не рискованной? К сожалению, наименее рискованная стратегия - это ничего не делать.

- Тогда нам нечего ждать, что госбанки первыми начнут восстановление кредитования, покажут пример, запустят экономику. Нет, просто нужна модель, которая эти риски минимизировала бы.

-Сейчас идет дискуссия на экспертном уровне, обсуждения продолжаются. Я этой тематикой в последнее время активно не занимался. Только сейчас у меня появилась возможность посмотреть, на каком этапе мы находимся, и откорректировать процессы, если будет такая необходимость. Но реагировать на необоснованные истерики я не буду. Нам постоянно говорят, что мы провалимся - то здесь, то там. Но работа идет, меняем процессы и демонстрируем результаты. Сейчас я должен самостоятельно посмотреть и выяснить прогресс, взвесить все и решить, как двигаться дальше. До этого момента приоритеты у меня были несколько иные - я занимался государственным бюджетом и возвратом Украины на рынки внешних заимствований. Это были мои основные задачи.

- Давайте поговорим о возврате Украины на рынки внешних заимствований. Несмотря на успешность той операции, которую провел Минфин, соглашаетесь ли вы, что выполнять программу МВФ и привлекать их средства как минимум дешевле? И на внешние рынки мы вышли потому, что реформы хромают, программа выполняется вяло, а долги уже надо отдавать?

-Я соглашаюсь с тем, что средства МВФ дешевле. Но здесь следует напомнить, что средства МВФ не могут быть использованы для финансирования бюджета, потому что транши фонда идут в золотовалютные резервы НБУ, а средства, привлеченные нами от размещения облигаций, частично пойдут на казначейский счет. То есть стоимость, соглашаюсь, значение имеет, но назначение этих средств совершенно другое. Средства МВФ идут в поддержку национальной денежной единицы, а мы задействовали средства в бюджет.

Кроме того, часть этой операции была направлена на то, чтобы уменьшить долговую нагрузку на бюджет в 2019–2020 гг. Потому что в результате проведенной ранее реструктуризации мы получили значительные пики выплаты в эти годы. Это существенные риски. И благодаря работе нашей профессиональной команды и привлеченной инвестиционной компании, мы нашли решение, как минимизировать эти риски, уменьшив пиковые выплаты. Эта часть операции принесет однозначную пользу государству, потому что приведет к уменьшению стоимости финансирования, в том числе для бизнеса, и может улучшить наши кредитные рейтинги. Мы говорили со всеми рейтинговыми агентствами, для них этот пик выплат в 2019–2020 гг. был весомой преградой для повышения наших рейтингов.

- Преддефолтным состоянием.

-Значительной проблемой. И мы нашли вариант, как ее эффективно и профессионально решить.

- Но этот успех, согласитесь, демотивирует. Мы и раньше программу МВФ не выполняли. А теперь вернулись на внешние рынки, увидели, что спрос на наши облигации существенно превысил предложение, что деньги можно брать, не выполняя никаких условий.

-Наш возврат на рынки внешних заимствований никоим образом не влияет на сотрудничество с МВФ. Мы до сих пор мотивированы сотрудничать с МВФ. Но при этом мы решили проблему финансирования бюджета и снизили риски в 2019–2020 гг. Более того, программа МВФ является индикатором для международных инвесторов, что мы на правильном пути, поэтому нам выгодно успешно закончить программу. Также следует заметить, что возврат на международные рынки капитала был частью программы МВФ.

- Не дорого ли мы за это заплатили, все же свыше 7% годовых - это не даром?

-Дармовой сыр только в мышеловке. Почему все считают, что 7% - это дорого? Это рыночная ставка. В действительности мы впервые задействовали такие длинные деньги - на целых 15 лет. Если бы мы привлекли стандартные 10-летние облигации, ставка была бы ниже, но 15-летние облигации - это новый и более выгодный для нас инструмент. Более того, в дальнейшем, поскольку мы решили проблему 2019 г., мы ожидаем, что наш суверенный рейтинг улучшится, и стоимость последующих заимствований будет снижаться.

- Что при имеющемся спросе является искушением для привлечения других кредитов, а следовательно, увеличения долговой нагрузки на бюджет.

-Но сейчас мы все равно заимствуем деньги. У нас есть дефицит бюджета, его надо финансировать, и никто еще в мире не придумал, как его финансировать, кроме заимствований и приватизации, ситуацию с которой объяснять не надо. Поэтому - да, мы будем выходить на рынки, когда нам это будет нужно, и рассчитываем, что сможем привлекать средства значительно дешевле, чем сделали это сейчас. Но сможем ли мы отказаться от сотрудничества с МВФ, если само оно, кроме прочего, является залогом того, что к нашим ценным бумагам есть интерес? Программа МВФ - это индикатор для инвесторов, как для прямых, так и для тех, которые покупают наши бонды, что мы движемся в правильном направлении.

Сейчас МВФ играет очень важную роль для развития Украины. Но также я понимаю, что в будущем мы не должны рассчитывать на МВФ. Это слабая позиция. МВФ не делает программ на 10 лет, они поддерживают страну в сложный период, чтобы она имела возможность выйти из кризиса, стабилизировать состояние экономики в тот момент, когда частные инвесторы страной не интересуются, и нет никого, кто ее поддержал бы, и никакие инструменты, кроме финансирования МВФ, не работают. Но когда мы думаем о будущем, неправильно рассчитывать на поддержку МВФ. Зачем тогда стране правительство? Что мы здесь делаем? Наконец, МВФ - это также кредиты, и их тоже надо отдавать. Наш выход на рынки внешних заимствований говорит о доверии инвесторов, да. Но если мы прекратим идти путем реформ, нас не будут поддерживать ни МВФ, ни рыночные инвесторы. Да, мы уже многое сделали, но ситуация еще хрупкая. У нас огромная часть реформ незавершена, а есть важные реформы, которые мы даже не начали, - пенсионная, медицинская, земельная. Мы даже Службу финансовых расследований до сих пор не создали.

- Вы предотвратили дефолт в год президентских выборов. Это действительно неоценимая услуга президенту. Так, может, хотя бы Службу финрасследований вам дадут создать?

-Я министр финансов. И я делаю то, что необходимо для государства. Размещение облигаций было чрезвычайно важным делом. Оно решает серьезные проблемы в системе госфинансов. И все. Никто ничего никому не должен. Мы все работаем на государство, и я хочу, чтобы то, что мы сделали, оценивалось именно так.