Сто лет назад в Париже…

Чтобы обновились цивилизационные стереотипы, связанные с тем или иным веком человеческой истории, нужно, чтобы ушло из активной жизни последнее поколение века предыдущего. Для этого должно пройти лет 15–20.

Трудно сказать, насколько универсальным является это суждение, но в дипломатической истории оно вполне достоверно. Так, XVIII в. был завершен Венским конгрессом 1815 г., а XIX в. окончательно отошел в прошлое лишь в Версале, после мирной конференции 1919 г. Обеим конференциям суждено было обозначить приход новой эпохи, по многим параметрам качественно иной, чем предыдущая.

В истории Украины Версальская, или Парижская конференция тоже занимает особое место: именно здесь впервые шла речь о ее международном признании. Сто лет назад украинская нация получила шанс на свое государственное оформление в четко очерченных границах. Насколько реальным был этот шанс и как мы смогли им воспользоваться? Серьезная юбилейная дата поневоле толкает к размышлениям на эту тему.

Для начала стоит вкратце вспомнить общую ситуацию, в которой разворачивались интересующие нас события. 11 ноября 1918 г. закончилась Первая мировая война. На плечах возвращающихся на родину немецких войск в Киеве пришла к власти Директория, восстановившая Украинскую народную республику. В опубликованной
28 декабря Декларации выражалось желание Украины жить в мире со всеми народами, развивать с ними экономические и культурные связи, в особенности со своими соседями.

Однако при всем желании это нелегко было сделать. На севере сразу же перешла в наступление Советская Россия (РСФСР). На западе война, развязанная поляками в Галичине, после объединения УНР и ЗУНР ("Акт злуки" 22 января 1919 г.) стала общенациональной проблемой. Венгры и румыны не скрывали своих территориальных претензий. В Одессе высадился десант Антанты, а на юго-востоке концентрировалась Добровольческая армия Антона Деникина под знаменами "единой и неделимой". Всем им Украинская республика с ее декларативным нейтралитетом была костью в горле, мешая или отказываясь содействовать в реализации стратегических целей, ни одна из которых не предполагала ее независимости. Пропагандистский плакат, изготовленный в Вене по творческому замыслу адъютанта Петлюры капитана Георгия Гасенко, справедливо иронизирует по поводу реальной "послевоенной" ситуации в Украине.

Георг Гасенко и Verte. «Світовий мир на Україні», осень 1919 г.

Директории пришлось сразу же заняться поиском путей нейтрализации нависших угроз. Ее социалистические вожди попытались договориться и с большевиками (Владимир Винниченко), и с державами Антанты (Симон Петлюра), но ни там, ни там не добились успеха. В Москве наотрез отказались признать самостоятельность Украины de jure в какой бы то ни было форме и "выложили" комплекс мирных условий, фактически означавших самоликвидацию УНР.

На переговорах с французами в Одессе с украинскими представителями, по их воспоминаниям, обращались, "как будто… в какой-то африканской колонии с неграми". Более того, от них потребовали "выгнать, как собаку" заподозренного в большевизме Винниченко. В надежде "переубедить" французов делегация попыталась позиционировать УНР в качестве одной из ключевых составляющих своего рода "буферной зоны" вдоль западных и южных границ РСФСР. Но эти аргументы не оказали заметного воздействия на позицию Антанты, стремящейся лишь к объединению антибольшевистских сил без принятия каких-либо обязательств относительно их будущей государственной организации.

Не помогли ни отъезд Винниченко в эмиграцию, ни выход социалистов из состава правительства и самой Директории, которую возглавил ставший "беспартийным" Петлюра. В начале февраля большевики заняли Киев, и Директория начала свой "скорбный путь". Винница, Проскуров, Ровно, Каменец-Подольский…

Следует отдать должное этим людям, не опускавшим рук в таких невероятно трудных условиях. Одной из наиболее значимых точек приложения их усилий стало обеспечение участия представителей УНР в Парижской мирной конференции.

Подписание Парижского договора в Зеркальном зале Версальского дворца, 28 июня 1919 года. US National Archives

Упоенные своей победой, союзные державы преследовали две основные цели: наказать побежденных Германию, Австро-Венгрию, Болгарию и Турцию и разобраться с многочисленными осколками распавшихся в ходе войны Российской, Австро-Венгерской и Оттоманской империй. Идеологической основой послевоенного урегулирования стали "14 пунктов" президента США Вудро Вильсона, их центральную часть составило определение новых национальных границ в Европе на основе волеизъявления народов, которое, как предполагалось, будет "свободным". По выражению Винниченко, "всі нації стали гарячково самовизначатися. Це самовизначення зразу ж пофарбувалось кроввю боротьби"…

Тем не менее первый в истории визит американского президента в Европу был обставлен как явление нового мессии, и устроенный в его честь французскими парламентариями пышный прием в Люксембургском дворце был не только данью уважения предложенной Вильсоном мирной программе. Он стал символом некоей "эстафеты" - торжественной передачи ответственности за мировые судьбы от измученной Европы к могучему заокеанскому игроку.

Общее настроение аудитории было выражено в обращении к Вильсону весьма колоритного французского сенатора, который все свои речи произносил в стихах. Будет нелишним привести кусочек этого пространного послания (в моем прозаическом изложении). Оно говорит само за себя:

О, благородный гражданин,

Наша высокая ассамблея
в полном единстве

Вас принимает с любовью,

Ибо в эти трагические времена

В вашем лице воплощены идеалы,

Которые были подвергнуты сомнению,

И вот вы явились в ореоле
высшей справедливости…

"Пункты Вильсона" действительно составили основу т.н. Версальской системы международных отношений, для окончательного оформления которой понадобилось еще три долгих года и 24 конференции (!).

«Большая тройка» - Дэвид Ллойд Джордж, Жорж Клемансо и Вудро Вильсон. Лидеры Великобритании, Франции и США

Первая из них открылась 18 января 1919 г. В "Зале часов" МИДа Франции собрались 70 делегатов, представлявших 27 стран и британских доминионов, включая таких "экзотов", как Гаити, Сиам, Хиджаз, Ньюфаундленд и др. Напротив, ни одно из "новообразований", возникших на руинах недавнего союзника - России, приглашено не было. Более того, Украина, как и большевики, заключившие в Бресте сепаратные договоры с немцами, расценивались как предатели, самим своим "появлением на свет" обязанные тем же немцам. Конечно, Ленин и его коллеги воспринимались как "абсолютное зло", но и колеблющаяся позиция сменявших друг друга украинских правительств не вызывала особой симпатии или хотя бы доверия.

Поэтому первой трудностью, с которой столкнулась украинская делегация, выехавшая без какого-либо приглашения, было получение французских виз, растянувшее прибытие ее членов в Париж почти на три месяца. К началу конференции успел лишь ее глава - бывший министр почты и телеграфа УНР Григорий Сидоренко. Он не имел какого-либо международного опыта, как и влияния на формирование состава делегации, которое было довольно хаотичным. Как вспоминал один из ее сотрудников, известный впоследствии литератор Михаил Рудницкий, "про виїзд місії у Париж я довідався випадково на перерві в українській гімназії, де я вчителював. Мене запевнили, що "там" потребують саме таких, які знають французьку мову… Вже у поїзді, що виїжджав із Києва, ніхто точно не знав, чи паризька місія має 50 чи 100 членів. На її листі були і такі, що хотіли тільки дістатися за кордон. Навіть машиністки (бо і такі належали до складу) тягли за собою своїх чоловіків - чи навпаки: чоловіки своїх жінок на ріжних посадах. З кількадесяти членів місії на першому етапі у Відні почали "ліквідувати" першу частину, коли стало ясно, шо в Париж усіх не пропустять".

Все же к середине марта делегации удалось там собраться в довольно внушительном составе: кроме Сидоренко, еще пять членов делегации (А.Шульгин и А.Марголин - бывшие министр и замминистра иностранных дел, бывший министр судебных дел С.Шелухин, замминистра народного здоровья Б.Матюшенко, госсекретарь по внешним делам ЗУНР В.Панейко), генеральный секретарь, группа советников (14), информбюро (20 сотрудников), канцелярия (34).

К тому времени обсуждение наиболее интересующих Украину вопросов (территориальная принадлежность Галичины, украино-польская война) уже значительно продвинулось. Сама Украина в качестве отдельного участника на конференции никогда не фигурировала, но тот факт, что ее представители начали как-то проявлять себя, когда Директория уже утратила столицу и большую часть территории, не могло не подорвать их переговорных позиций в качестве реальной антибольшевистской силы.

Титульный лист французской версии договора

К тому же уровень подготовки наших делегатов был невысок. М.Рудницкий: "Виїжджаючи з Києва, ми везли зі собою всякі дорогі нам дрібнички, навіть харчі, та ніхто не віз потрібних матеріалів для Мирової Конференції. Кожний мав цифри, дати, дані, "факти" - "в голові", і не диво, що чужинці не раз чули або вичитували на папері щось зовсім інше від ріжних українських делегатів. Приїхавши у Париж, українська делегація не була у спромозі видати окремої книжки про Україну у французькій та англійській мовах, де були б зібрані бодай головні факти з її минулого та сучасного. Литовці ж мали цілу велику книгу про свій край".

По мысли опытного журналиста Симона Петлюры, этот недостаток должна была восполнять информационная работа украинских посольств за границей. Ведь еще гетманский "Закон о посольствах и миссиях Украинской державы" от 14 июня 1918 г. устанавливал, что одной из их основных задач является информирование европейского сообщества об украинских делах для оказания позитивного влияния на формирование европейского мнения об украинском народе и о возрождении его государства.

Были выделены и довольно значительные средства. Например, в общем объеме бюджета дипломатической миссии в Чехословакии расходы на информационную работу составляли 15%, а посольства в Вене - почти 30%.

И в Париже лишенная официальных контактов делегация по мере сил также вела разъяснительную работу. Едва ли не главным предъявленным ею документом была карта Украины в границах, которые представлялись ей справедливыми. Но помимо материалов первой Всероссийской переписи населения 1897 г., в ее основу легли и брестские "договоренности" с немцами.

Амбициозную "аргументацию" карты дополняли публиковавшиеся время от времени меморандумы и протестные ноты, которые должны были убедить участников конференции в обоснованности украинских требований, прежде всего в справедливости ее борьбы за независимость и права на международное признание ее государственного существования.

Общих инструкций делегация не имела. Если не считать документа от 30 марта 1919 г., регламентировавшего взаимодействие представителей обеих частей "соборной" Украины. Сами же представители ЗУНР (ЗО УНР) прибыли в Париж только через полтора месяца после этого - в мае 1919 г.

Однако наметившийся с самого начала разнобой в действиях украинских представителей сохранился. Каждый из членов делегации, представлявший различные политические партии и течения, не говоря уже о галичанах, имел право решающего голоса и мог действовать самостоятельно. Как позднее вспоминал сменивший Сидоренко во главе делегации Михаил Тышкевич, она напоминала "парламент, республику или совдеп… Наши сторонники говорили: "Вам следует сменить состав делегации, потому что она только компрометирует ваше правительство, производя своими разными выступлениями впечатление, что Украинское правительство само не знает, чего оно желает".

Впрочем, и опытному Тышкевичу, до этого проявившему себя успешным послом в Ватикане, не удалось добиться желаемых результатов. Правда, к этому времени в Украине объединение усилий войск Директории и Украинской Галицкой армии позволило развернуть мощное наступление на Киев, привлекшее внимание европейцев. Вот как на эти события откликнулась газета Il Popolo d'Italia: "Не було народу, який бився б із більшою вірою за свою волю. Не було народу, щоб у таких жахливих умовах так боровся за своє право життя, за свою незалежність. Загрожений ненаситністю інших, збаламучений панрусизмом, без зброї, без засобів, самітний, під недовірливими поглядами всієї Європи український нарід визволяє свої землі від большевицької зарази і відбирає свою столицю. Вільні народи зворушені могутністю цих боїв, хоч їхні уряди вдають, мов не бачать змагань цього народу. Українці не лиш боронять себе, а й цілу Європу". Эти написанные как будто сегодня слова принадлежали журналисту Бенито Муссолини, тогда еще только искавшему альтернативу своим недавним социалистическим убеждениям…

А в Париже на волне военного успеха Тышкевич смог получить аудиенцию у президента Франции Пуанкаре, провести ряд других важных встреч. Но успех оказался кратковременным. В конце концов дальнейшая работа на конференции потеряла смысл, и делегация была распущена. Тем более что последние несколько месяцев Тышкевич содержал ее практически на собственные средства.

Работой конференции руководил образованный "основными" победителями Совет десяти, но окончательные условия договора, подписанного 28 июня 1919 г. в Версальском дворце, были заранее предопределены "большой четверкой", представлявшей США, Францию, Великобританию и Италию. А фактически - президентом Вильсоном и двумя премьерами - Клемансо и Ллойд-Джорджем. Тогдашняя карикатура из американского "Лайфа" вполне точно отражала обстановку, в которой подводились итоги страшной войны.

«Публичные переговоры» в Париже. Карикатура из американского журнала «Лайф», 1920 г

Именно эти люди, как сказали бы мы сегодня, в "версальском формате" решили тогда судьбу Украины. С самого начала их фаворитами были Румыния, выступившая на стороне Антанты всего за день до Компьенского перемирия, Чехословакия, провозгласившая свою независимость двумя неделями ранее, и Польша, заявившая о своем возрождении за месяц до этого. Их сделали полноправными участниками конференции, и в таком качестве они получили дополнительные возможности решать спорные с Украиной вопросы в своих интересах. Особенную активность проявляла Польша, сочетавшая военные действия в Галичине с наступательной антиукраинской пропагандой.

Еще в июле 1918 г., как бы готовясь к послевоенному переделу, идеолог польского национализма Дмовский издал брошюру "Проблемы Средней и Восточной Европы", в которой утверждалось, что "малорусины являются племенем без истории.., без признаков, способных создавать государство". Несколько позднее брошюре был придан статус дипломатического меморандума, который был разослан всем участникам Парижской конференции. А сам Дмовский стал главой польской делегации.

И именно с ним (а также с главой новообразованного правительства Падеревским), державами-победительницами был подписан т.н. "Малый версальский договор", или "договор о польских меньшинствах", предопределивший последующую передачу Польше украинских земель Восточной Галичины.

Еще до этого Антанта путем обмена посланиями с Колчаком фактически признала его режим в качестве единственного законного правительства в постреволюционной России. На это украинская делегация в Париже реагировала
16 июня нотами протеста - как индивидуально, так и коллективно (вместе с Азербайджаном, Эстонией, Грузией, Литвой, Северным Кавказом и Белоруссией). Никакого эффекта эти демарши не имели.

При этом не лучшим образом действовало и правительство Директории, занятое внутренними проблемами. Для подготовки официального протеста ему понадобилось почти две недели. К тому же излишне резкий тон ноты, декларативные и слабо аргументированные ее положения вряд ли могли способствовать достижению искомых целей: "…К огромному сожалению и на удивление демократии всего мира Антанта, принимая во внимание клевету врагов Украины, российских и польских империалистов, затягивает дело признания суверенных прав Украинского народа, создавая ему тем самым большие препятствия в борьбе с русскими большевиками. Представители великороссийской реакции и выразители идеи механического объединения всех народов бывшей Российской империи ведут жестокую борьбу против претворения в жизнь великих принципов самоопределения народов, провозглашенных Президентом Вильсоном".

Реверанс в сторону США тоже не помог. 30 июня госсекретарь Лансинг заявил, что США "не признают независимости Украины даже временно, до тех пор, пока украинская делегация не достигнет соответствующей договоренности с адмиралом Колчаком".

Это напоминало издевательство. Было от чего опустить руки. К тому времени получение помощи от Антанты было главной надеждой на улучшение положения УНР, быстро теряющей силы сопротивления и национальную территорию. Но в этой помощи Директории было отказано. Оставалось писать ноты:
29 июля - с протестом против разрешения оккупировать Галичину, данного Высшим советом Антанты польским войскам; 7 августа - против жестокостей деникинских войск на занятых ими территориях Украины; 15 августа - против Сен-Жерменского договора, предопределившего передачу Южной Буковины Румынии. Но они имели такой же эффект, как и предыдущие.

Видимо, в приступе отчаяния состоявшееся в Вене совещание украинских послов в заключительной резолюции постановило, что "природным союзником Украины является Германия. Возможно, придет время, когда нужно будет подумать о союзе с Германией против Польши". (Ровно через 20 лет об этом "подумает" Сталин!). Одновременно послы категорически заявили о невозможности "по политическим и хозяйственным причинам" союза с Францией. Впрочем, как и с Польшей, Россией и (в определенной степени) с Чехословакией.

Подобные заявления официальных представителей Украины в момент, когда Антанта (и ее ключевое звено - Франция) пошли на признание режима Колчака, фактически играли той на руку, позволяя "оправдать" свое решение позицией самой Украины. Хорошо еще, что не получили широкой огласки эмоциональные предложения министра иностранных дел УНР Темницкого пойти на союз с большевиками, а также создать в противовес "силам западной реакции" Восточноевропейский союз социалистических республик (в украинской транскрипции - СССР).

Собравшееся через месяц еще одно такое совещание уже не строило далекоидущих планов, а лишь печально констатировало, что "наши неудачи на поле международном являются следствием бессилия внутреннего".

Заключительной серьезной акцией украинской дипломатии в Париже стала передача в Совет конференции просьбы правительства УНР о принятии Украины в только что созданную Лигу Наций. Однако после изучения обстановки в Украине (к тому времени правительство УНР осталось без территории) решение вопроса было отложено. А в начале декабря нам отказали окончательно, оставив, однако, право вновь обратиться с просьбой о членстве. Для этого пришлось ждать еще четверть века, когда место Лиги Наций заняла ООН.

В своей книге "Відродження нації" Владимир Винниченко, разбирая по свежим следам причины поражения Украины, одну из основных усмотрел в ее дипломатии, образно названной им "чудной гергепой" (нечто большое и неуклюжее, недотепа, - А.С.): "Мужикуваті, незграбні, часом малоосвічені люди, які часто далі своєї Сквирі не їздили, які здебільшого ні одної мови (навіть української) добре не знали, які майже все життя носили вишивані сорочки з стьожками або "косоворотки", які про "діпломатію" знали з бульварних романів, ці люди, забувши всякий сором, повдягавшись у смокінги й не знаючи навіть, коли й як ті смокінги одягаються, полізли в буржуазні та діпломатичні салони, в міністерські передпокої представляти нашу робочу, вимучену, неграмотну націю…

Були й серед закордонних місій і поза місіями люди чесні, трудящі… Та більшість "місіонерів", що вели лайдацьке, недостойне свого трудового народу життя, були просто нещасні, слабодухі люди, яких здеморалізувала сістема отаманщини, яких вона заразила своїм духом надутої честолюбности, дармоїдства, безвідповідальности, неповаги до праці… І що дивного в тому, що вся сістема, весь характер влади, з усією його безладностю, брудом, деморалізацією й реакційностю одбивався й на цих аґентах її за кордоном?".

Конечно, не все в этих словах было справедливым. Эмоции отодвинутого от активной жизни эмигранта, обиженного на всех и вся, его жесткая партийная непримиримость здесь перехлестывают через край. Но все же, все же…

* * *

Следуя примерам ХІХ и ХХ веков, можно ли считать наступившим век новый, двадцать первый по счету? Ведь вроде не было в его начале ни большой войны, ни большой конференции, оформившей, как это было прежде, наступление нового времени с качественно иным форматом миропорядка.

Но, возможно, все это уже имело место, - только черты новой эпохи проступили в ином обличье. Батальными сценами одной большой "гибридной" войны стали десятки малых войн, замороженных конфликтов, терактов и взаимных кибератак. И суммарные цифры их жертв уже вполне сравнимы с потерями былых сражений. А прежние Вена и Версаль распались на происходящие чуть ли не ежедневно "саммиты" бесконечных "троек", "семерок" и "двадцаток", где заметно уменьшившиеся в политических масштабах талейраны и меттернихи, вильсоны и клемансо с прежним апломбом наспех приспосабливают к новым, не всегда им понятным реалиям судьбы мира. В том числе и нашей страны…

«Лебідь, рак та щука». Дід Охр. [Охрим Судомора.] Журнал «Ґедз» (Киев), 1918. № 5

Горький осадок оставило недавнее празднование столетия окончания Первой мировой войны. Мало кто заострил внимание на том, что его традиционно приурочили не к дате заключения Версальского договора, а к дате Компьенского перемирия. Весьма знаменательный символ, тем более что, как и предсказывал маршал Фош, на деле оно лишь затянулось на 20 лет, до начала новой войны! Не менее символичным выглядело и то, что сами собой напрашивавшиеся глубокие раздумья и выводы о прошлом и столь же глубокие мысли об общем нашем будущем, ожидавшиеся от восьми десятков приглашенных в Париж мировых лидеров, на деле обернулись демонстрацией личных амбиций, мелкими заботами о рассадке за банкетным столом и пустой риторикой.

Кровоточащие раны сегодняшней Европы, оставшиеся от прежних "миротворческих акций", и тщетно ожидающая помощи и справедливого разрешения реальная война, ведущаяся против Украины… Но, пожимая руку Путину, о них не вспомнил никто.

Так готова ли столетняя дипломатия Украины к вызовам непредсказуемого века? - хотелось бы спросить вслед за анонимным автором, задавшим такой вопрос год назад в этой газете. И более конкретно - способна ли достойно ответить на них нынешняя наша "директория" с ее дипломатической службой, в которой (в которых?!), по безжалостной оценке одного из ее руководителей, лишь треть сотрудников "тянут всю работу", а еще не меньше трети - откровенный "балласт". В этом, не откладывая, надлежит разобраться всерьез и заранее - на тот случай, если нам все же найдется место за столом участников будущей, условно говоря, "Парижской конференции-ХХI".

Да только ли в дипломатии тут дело…