ЗАБОЛЕТЬ В НАШЕ ВРЕМЯ — ЭТО КАТАСТРОФА И МЕНЬШЕ ВСЕГО ОНА ВОЛНУЕТ ТЕХ, КТО ДОЛЖЕН ЕЕ ПРЕДОТВРАЩАТЬ

Поделиться
Случалось ли тебе, уважаемый читатель, отправляясь на операцию по удалению, скажем, аппендицита, захватывать с собой нитки и иголку для зашивания собственного шва?..

Случалось ли тебе, уважаемый читатель, отправляясь на операцию по удалению, скажем, аппендицита, захватывать с собой нитки и иголку для зашивания собственного шва? Если да, если тебе вообще пришлось в последнее время сталкиваться с нашей хирургией, содержание этой статьи покажется тебе близким и знакомым. Если же тебя, как говорится, Бог миловал, то самое лучшее в такой ситуации и дальше уповать на Его милость, дабы Он и впредь уберег тебя от каких бы то ни было столкновений с нашей медициной.

Состояние ее сейчас плачевно настолько, насколько плачевно оно для нашей легкой промышленности, или финансовой структуры, или просвещения. Но если мы можем закрыть глаза на свое неполноценное питание, махнуть рукой на перешедшее в разряд дорогих удовольствий посещение кинотеатров и концертов, отказать себе в том, что раньше казалось сверхдоступным и естественным, то лишить себя надлежащего медицинского обслуживания мы просто не имеем права, потому что состояние наше станет еще более плачевным.

Мы сейчас как никогда нуждаемся в качественной, оснащенной медицине. Ибо неполноценное питание, постоянно снижающаяся возможность отдыха, ужасающая нервозная обстановка в обществе подорвали здоровье людей настолько, что теперь уже неизвестно, в каком количественном и качественном составе мы будем встречать светлое завтра независимой Украины.

Но наша отечественная медицина испытывает существенные трудности не только по объективным, но, увы, и субъективным причинам (при этом даже неизвестно, по каким больше). Мы предлагаем вашему вниманию интервью с человеком, который как никто другой знаком с этими трудностями.

Юрий Александрович Фурманов, доктор медицинских наук, заведующий отделом экспериментальной хирургии Института клинической экспериментальной хирургии им. А.Шалимова НАН Украины, на протяжении многих лет занимался новыми разработками в области хирургии. В основанном три года назад Международном Соломоновом университете в продолжение своих идей Юрий Александрович в соавторстве с профессором Киевского политехнического института Григорием Семеновичем Яблонским организовал медико-инженерный факультет. Медико-инженерный факультет призван готовить специалистов, которые должны вывести техническое оснащение нашей медицины на качественно новый уровень, что позволит с большей тщательностью следить за здоровьем людей и укреплять его. Но даже уникальная идея пока не получила возможности воплотиться на практике.

Что же, в конце концов, всему этому мешает, что, кроме всего прочего, ввергает нашу медицину в пучину столь катастрофического положения?

Итак, слово — врачу.

— До клиники Шалимова я 11 лет проработал в институте туберкулеза и грудной хирургии. И в институте, и в клинике я работал в области применения новых материалов, различного инструментария, т.е. того, что является вспомогательной базой хирургии — базой абсолютно не развитой, поскольку в Украине практически нет своей медицинской промышленности. Украинская медицина всегда развивалась однобоко, в отличие от российской, где существует единое Министерство здравоохранения медицинской промышленности, которой там уделяют должное внимание. Во времена Союза все новые разработки утверждались только через Москву. Мне доводилось принимать участие в разработках рассасывающегося шовного материала, шовного материала для микрохирургии, кровоостанавливающего и протезного материала — и всегда я ощущал, насколько всего этого не хватает. Я очень хорошо знал эту проблему изнутри.

— Значит, получалось так, что разработки многих материалов проводились в Украине, а производились...

— Большей частью, в России, поскольку все утверждалось там и там, как правило, производилось и оставалось.

— Потом Украина закупала результаты своих же разработок?

— Что закупала, что — нет.

— Значит, конечный продукт своей, так сказать, интеллектуальной деятельности Украина могла и не увидеть?

— Могла и не увидеть, поскольку своей базы для выпуска этой продукции у нее не было. Нам не удалось наладить постоянный выпуск самых интересных материалов, таких, например, как рассасывающийся шовный материал — окцелон. Мы разработали его с харьковским центром по испытанию лекарственных средств. Это первый и единственный материал такого рода в СНГ, но выпустить его нам так и не удалось: поскольку в Украине нет своей базы, мы решили производить его в Казани, но после того, как Татарстан получился «заграницей», там решили выпускать свой материал. Затем мы заключили предварительную договоренность с московским НПО «Химволокно», но потом это НПО обанкротилось. И этот материал повис в воздухе. И это — только один пример. А подобная ситуация складывалась практически все время.

Из-за отсутствия медицинской промышленности, в Украине никогда не было выпущено ни одного метра марли, ни одного бинта. Все это выпускалось и по сей день выпускается в России, Средней Азии, где-то еще — а Украина закупает эти материалы по бешеным ценам и по таким же ценам они поступают в розничную торговлю. Самое парадоксальное в том, что мы можем это запросто делать сами. Сейчас мы пытаемся наладить собственное производство марли. Есть огромный завод, есть специалисты, есть совершенно новый вид марли — вязанная, которая отличается значительно лучшими качествами. На ее основе можно делать хорошие перевязочные материалы. Но, мы все время упираемся в стену. И эта стена называется... Министерство здравоохранения. Как это ни странно — ведь им это должно быть нужно в первую очередь.

Сейчас мы тесно сотрудничаем с Киевским институтом трикотажно-галантерейной промышленности: совместно с ними мы представили в Кабинет министров огромную программу «Перевязочные материалы Украины». Она лежит там уже около года.

В системе нашей медицины действует абсурдный принцип: если ты разработал новый материал — ты должен и налаживать его выпуск. Но ведь это абсурд. Такого нет в мире. Это наш советский чиновнический принцип, который действует до сих пор.

— Хирургические инструменты в Украине почти не производятся. Их точно так же привозят из России, в частности, с Казанского медико-инструментального завода. Приобретаются через посредников и продаются по диким ценам. Сейчас у нас почти нет скальпелей, зажимов.

Больной приносит с собой почти все: перевязочный материал, капельницы, антибиотики, перчатки. Хирургия находится на последнем издыхании — операции делать нечем. Нет даже бахил, халатов, шапочек, масок. Все это выпускалось в Киеве фирмой «Гранд» и стоило очень недорого. Сейчас учреждения не имеют денег. Как следствие — в настоящее время у нас очень много гнойных осложнений — хирург в том же халате, в котором ходит по отделению, вынужден заходить в операционную. И опять получается то же самое: весь расчет на то, что мы сами на месте должны налаживать выпуск этой одежды и пробивать через госсистему. Но госсистема тоже фактически разрушена... Заболеть в наше время — это катастрофа!

— Лица, которые несут ответственность за здоровье людей на государственном уровне, не боятся, что на почве такого ужасающего положения медицины начнут развиваться разные эпидемии? А в этом случае уже ставится под угрозу здоровье всего населения Украины.

— Так они и развиваются весьма успешно, эпидемии. А кого это волнует? Никто не хочет понять, что человек может хуже питаться, хуже одеваться, но хуже лечиться он не может...

— Может быть, стоит сделать нашу медицину полностью платной, тогда и все ее проблемы разрешались бы гораздо быстрее?

— Нет, медицина у нас должна быть бесплатной: общее благосостояние наших людей пока не может позволить им регулярно пользоваться платными услугами медицины. И поэтому я не могу понять, почему при наших мизерных заработках государство выделяет на медицину такие малочисленные дотации. Бесплатная медицина сегодня — это для населения единственная надежда выжить. Конечно, это не исключает возможности существования платной медицины, но она должна существовать параллельно бесплатной. В нашей стране, как и во всем мире, пенсионеры и малоимущие должны рассчитывать на бесплатную помощь.

— А если заболеет чиновник?.. Четвертое управление, небось, и ныне здравствует?

— Естественно, только название поменялось. Поэтому чиновники не особенно беспокоятся. Там оснащение все-таки гораздо лучше, хотя, и в пресловутом Четвертом уже начинаются аналогичные проблемы: оборудование изнашивается, какой-то медицинской продукции начинает не хватать, как и повсюду. Но, понимаете, сейчас речь идет не о том, как лечатся чиновники, а о том, что они должны предпринимать по поводу лечения остальных. Этим делом должны заниматься специалисты. А в чиновники, как правило, идут не специалисты. Вот и получается, что они просто не знают эти проблемы изнутри, и не желают их знать. Отчасти для того, чтобы продуктивнее разрешать многие из этих проблем, и возник медико-инженерный факультет Соломонова университета. Право на жизнь нашему университету выдало Министерство образования Украины: все указы идут оттуда, и какими бы спорными они ни были, мы обязаны им подчиняться, иначе университет прекратит свое существование.

Наш факультет готовит инженеров-медиков. Первоначально наша идея подразумевала подготовку людей с двумя высшими образованиями одновременно и выдачу им, соответственно двух дипломов: врачебного и инженерного. У нас очень насыщенная программа, но необходимо, чтобы она, так сказать, пришлась по душе Министерству образования, но для этого Министерство здравоохранения требует, чтобы мы создали полные программы мединститута и политехнического. Но ведь это невозможно, да и не нужно: я сам заканчивал мединститут и считаю, что треть его предметов можно сократить. Сейчас мы пытаемся объединиться — несколько завкадрами Политехнического института и Международного университета инженеров гражданской авиации будут вместе в нами составлять программу обучения. Наверное, именно нам — специалистам в области медицины и инженерии — лучше всего знать, каковой она должна быть.

— А нельзя ли разработать и утвердить эту программу, не согласовывая ее с государственными органами просвещения?

— Невозможно. Министерство образования, в случае невыполнения его указаний, попросту прекратит нашу аккредитацию на подготовку специалистов — и все. Ребята не получат дипломов. Кстати, Соломонов университет своего диплома не имеет. Так же, как не имеют его другие — частные и государственные — вузы: есть диплом Министерства образования Украины. Отсюда и наша беспомощность.

— И все-таки: вы ведь частный вуз — должно же это подразумевать хоть какую-то автономию в отношении устройства внутреннего распорядка?

— То, что мы — частный вуз, не освобождает нас от строгого подчинения Минобразу: к нам предъявляют одинаковые ко всем вузам требования. Негосударственные вузы должны строить свои программы по образцу государственных: к примеру, Киево-Могилянская академия имеет такую же программу, как и КГУ, мы — как КПИ. И получается, что я — декан факультета... электронных аппаратов. Врач — и декан такого факультета!

Но все-таки нам удалось пробить свою программу и теперь она у нас несколько отличается от той, что в КПИ: в ней больше медицины. Только через некоторое время нас постиг новый удар. Буквально в середине этого учебного года Минобраз «предоставило» нам программу социально-политических дисциплин. Сейчас это наша основная трудность. Мы подсчитали количество этих дисциплин и пришли к парадоксальному выводу: оказывается, мы в свое время учили их меньше, чем учат наши студенты — 12 предметов!..

Скажите, зачем инженеру-медику педагогика или религиоведение? Из всех этих предметов я бы оставил только деловой украинский язык и экономику. Лучше бы вместо всего этого нам увеличили в три раза изучение иностранного языка. А ребятам ведь ко всему этому нужно еще изучать и предметы по их специальности! Предметы-то эти сами по себе очень сложные. И всю эту программу мы должны втиснуть в четыре года обучения — бакалаврат. У нас была совершенно другая программа, рассчитанная на 6 лет, с разумным подходом к обучению. Мы ее даже послали в Англию и получили отзыв. Но мы должны быть в шорах и не сметь двигаться. И вот после 4-го курса они получат диплом бакалавра, потом у них будет полтора года специализации. Но, опять-таки, какой диплом они после этого получат... Нам сформулировали его название как «Біотехнічні та медичні апарати і системи». Я разговаривал с врачами, со специалистами из КПИ — никто расшифровать этого не может. А во всем мире это называется двумя словами: «медицинская инженерия».

— А чем будут заниматься ваши воспитанники после окончания университета?

— Мы планируем выпускать специалистов двух направлений: по диагностической аппаратуре и по новым материалам. Последних вообще никто никогда не готовил. Многие будут работать по разработке аппаратуры. Сейчас это очень нужная специальность. Специалисты по диагностической аппаратуре будут консультантами по эксплуатации этой аппаратуры в лечебных заведениях. И, наконец, каждый из них сможет вообще работать где угодно: на таможнях, поскольку сейчас провозят много такой аппаратуры, в различных СП, на выставках. В конце концов, будут открываться частные клиники, где будет много современной аппаратуры...

— А в государственных клиниках, насколько я понимаю, нужно вводить новую должность — консультант по диагностической аппаратуре?

— Конечно. Чтобы этого специалиста не принимали на работу на должность, скажем, санитара, как это часто у нас бывает. Но эту штатную единицу еще предстоит выбивать.

Сейчас эти специалисты необходимы как никогда: закуплена масса аппаратуры, с которой очень нелегко обращаться. Иногда работникам клиник какой-то аппарат легче списать, чем отремонтировать. В Европе все гораздо серьезнее — там очень много внимания уделяется медико-инженерной подготовке. Благодаря Европейскому союзу человек на любом аппарате в любой стране может получить адекватное гарантированное обследование — и результаты будут всегда одинаковы, даже если он утром обследовался в Англии, а вечером, предположим, в Португалии.

— И все-таки: вы не боитесь, что ваши питомцы с трудом найдут себе применение — если по-прежнему будут действовать эти законы и такие препятствия, будет ли у выпускников Соломонового университета — обладателей столь престижных дипломов — желание оставаться в своей стране?

— Видите ли, я все-таки надеюсь на лучшее. Им осталось учиться еще 4 года: за этот срок должно ведь что-то измениться.

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме