И ВНОВЬ О СУДЬБЕ ГОРНЫХ ЛЕСОВ, ИЛИ ВТОРЖЕНИЕ НА «БЕЛОМ КОНЕ»

Наши добродетели — чаще всего
суть замаскированные пороки.

Ларошфуко

Непредвиденные события последних лет, наблюдавшиеся осенью 1998 года и весной 2001 года в Закарпатье, встревожили общество. «Зеркало недели» систематически и всесторонне освещает эту проблему. Одна из последних публикаций — статья доктора биологических наук С.Стойко «Паводки в Закарпатье и судьба горных лесов»(«ЗН», 7.04.01). Со многими выводами и предложениями автора согласиться не могу.

Обществу нужны объективные сведения относительно горных лесов с учетом судеб местного населения. Они тесно переплетаются, почти неразделимы. Связь случившихся паводковых разрушений в Закарпатской области с ведением лесного хозяйства в этом регионе заметно преувеличивается. Тем более, когда огульно перечисляются разные причины (снижение лесистости, монокультуры древесных пород, способы рубок, самовольные порубки и т. д.), связанные с хозяйственной деятельностью предприятий. Часть из них могла повлиять на ухудшение экологической ситуации, но не является ее основной причиной. В статье доминирует мысль о необходимости дальнейшего сокращения объемов заготовки древесины в лесах Карпатского региона. Хотя в соседних и прилегающих к Украине странах удельные объемы вырубки древесины в два-три раза превышают те, которые достигаются в Украине (см. диагр. 1).

Напомним, предложения автора сводятся, в основном, к следующему:

1. В прошлом не принималась во внимание водо- и почвозащитная роль карпатских лесов, было оголено более 20% площадей, чаще стали возникать катастрофические паводки.

2. В Карпатах наблюдается резкое снижение дисциплины охраны горных лесов. В результате в бывших колхозных лесах массовым явлением стали самовольные вырубки.

3. Нелогично отдавать лесосечный фонд частным лесозаготовителям, запретить экспорт древесины ценных пород, предоставлять возможности лесхозам расширять объемы лесосечного фонда с целью покрытия дефицита средств.

4. Обосновать комплексную программу охраны природы и постоянного эколого-экономического развития Карпат.

С нашей точки зрения, прежде чем делать выводы, следует изучить проблему глубоко и всесторонне.

Лес воду бережет

Говорить, что почвозащитная роль карпатских лесов не учитывалась в прошлом (к тому же очерчивая это «прошлое» 1947—1957 гг.), — некорректно. И об этом лучше всего свидетельствуют статистические данные, характеризующие наличие удельных запасов стволовой древесины, которые показаны на диаграмме 2. Так, удельный запас на 1 га в лесах Польши составляет ровно столько, сколько во Львовской области. А среднегодовой удельный объем заготовки древесины в 3,5 раза ниже (3,68 и 1,02 м3/га). Сходное положение наблюдается по лесам Австрии, Германии в сравнении с Закарпатской и другими областями. Следовательно, проблема сохранения экологической устойчивости заключается не в лесопользовании, а в чем-то ином, более существенном.

Леса в карпатских и во всех других областях Украины были устроены. Заготовка древесины и лесовосстановление осуществлялись в соответствии с проектами организации и развития лесного хозяйства на десятилетний период после года полевых таксационных работ. Разумеется, расчет, рассмотрение и утверждение годичных объемов извлечения древесины из лесов соответствующих субъектов предпринимательской деятельности лесного хозяйства проводились с участием руководства лесных предприятий, а в некоторых случаях — с привлечением экспертов, с обязательным учетом экологической роли лесов, их зонального и экспозиционного размещения.

Сам автор упомянутой статьи, отдадим ему должное, пишет о том, что «... лесосеки были залесены, но молодые культуры не способны выполнять водозащитную функцию». Это вольная трактовка. Ведь лесосеки размещались не сплошь одна за другой, а фрагментарно, с учетом способов рубки, направления, сроков примыкания и других известных лесоводам технических приемов разработки лесосек главного и промежуточного пользования. Эти приемы, если не точно, то в основном совпадают с приемами заготовки древесины, применяемыми соседними зарубежными странами. К тому же упомянутые насаждения не так уж и молоды, им около пятидесяти лет. А этот возраст лесных насаждений в лесоводстве обоснованно считается периодом большого роста, в это время текущий прирост стволовой древесины по запасу уравнивается или начинает понижаться в сравнении со среднегодовым. Древостой, как единая биологическая экосистема, после этого неизбежно снижает объем коагуляции углекислоты и производства (выделения в атмосферу) кислорода, обогащающего окружающую среду.

Не вызывает сомнения и необходимость при размещении лесосек «...учитывать конкретную ландшафтно-экологическую ситуацию в каждом водосборном бассейне». Это всегда предусматривается в проектах размещения лесосек. А если были кем-то выявлены отклонения от Правил рубок главного пользования, утвержденных в 1995 году, или несоответствия самих Правил экологическим нормам, то необходимо говорить об этом конкретно с тем, чтобы устранять допущенные отступления, а при необходимости — внести изменения в нормативные акты.

Между тем, следует отметить, что по учету лесного фонда в этих областях за те тридцать лет, когда функции управления хозяйственной деятельностью предприятий лесохозяйственного и лесопромышленного комплексов были подконтрольны вневедомственным органам, законодательно разграничены, экологическая ситуация была намного лучше. Изменение наиболее важных таксационных показателей, характеризующих состояние и динамику лесного фонда, было положительным и подтверждает уравновешенность лесопользования. Так, по данным Государственного лесного кадастра (1996 г.) средний запас стволовой древесины на 1 га покрытой лесной растительностью земли увеличился по лесам всех областей Карпатского региона. Важно еще и то, что средний возраст лесных насаждений по Закарпатской области составил 77 (!) лет, а доминирующих в области насаждений бука — 86 лет. Не в этом ли одна из причин снижения почвозащитной функции этих лесов?

Изложенное не подтверждает того, что «... в прошлом это (водо- и почвозащитная роль карпатских лесов. — А.Б.) не принималось во внимание ни при эксплуатации горных лесов, ни при их восстановлении». Скорее наоборот, ведь только в карпатских областях были учреждены государственные лесные инспекции, независимые от субъектов предпринимательской деятельности лесной промышленности.

За последние три десятилетия в Карпатском регионе площадь лесов не сократилась. Незначительно уменьшился удельный вес хвойных насаждений, площадь же древостоев твердолиственных пород (бук, дуб) возросла во всех областях.

К сожалению, за годы независимости государственные органы власти и органы местного самоуправления не сумели рационально использовать накопленный опыт, не учли требований рыночной экономики, проведенные шаги по реформированию лесного и охотничьего хозяйства оказались неэффективными. Конституционная норма о том, что лес, как природный ресурс, является объектом права собственности украинского народа, не воплощается в жизнь.

Чем дальше в лес, тем больше интерес

«В последние годы в Карпатах наблюдается резкое снижение дисциплины охраны горных лесов, в частности в бывших колхозных лесах, занимающих около 25% всего лесного фонда. Как следствие — массовые самовольные вырубки», — этот вывод автора требует аргументации. Дело в том, что снижение эффективности охраны лесов произошло из-за несовершенства земельного и лесного законодательства, что повлекло за собой такие негативные явления, как самовольные вырубки, т. е. сплошные вырубки целых участков леса, а не отдельных деревьев, как это имело место прежде. Нельзя смешивать огульно самовольные рубки с ведением лесного хозяйства в колхозных лесах. Рыночные основы развития национальной экономики требуют новых подходов к организации лесного хозяйства и лесопользования.

Колхозные леса, т. е. леса бывших сельских общин, давно оставили бы в покое, если бы властные структуры не поднимали эту проблему постоянно для стратегического достижения собственных целей. А все начинается с того, что в Лесном кодексе Украины (1994 г.), без надлежащего юридического определения, к землям лесного фонда, кроме лесов, отнесены также исконно нелесные земли, в т. ч. сельскохозяйственные, застроенные территории и т. д. Кстати, все они в Земельном кадастре, адаптированы к Стандартной статистической классификации землепользования ЕЭК. В Лесном кадастре такой адаптации все еще нет. Как следствие, данные о состоянии лесного хозяйства, о соответствии его экологическим нормативам и экономическим требованиям, мягко говоря, остаются трудно сопоставимыми. Не только с точки зрения учета земельных ресурсов. Главное — экологические критерии, оценки использования лесных ресурсов, их воспроизводства и восстановления всего комплекса охранных, кислородопродуктивных и рекреационных функций лесных экосистем. В состав земель, покрытых лесной растительностью, отнесены полезащитные лесополосы и защитные насаждения, а также кустарники, ранее пребывавшие в «вечном» пользовании колхозов, участки леса, нередко расположенные по периметру крупных лесных массивов, находящихся в постоянном пользовании лесных государственных предприятий. Хотя полезащитные лесополосы не создают лесных экосистем, поскольку представлены по границам полей севооборота и неотъемлемы от земель сельскохозяйственного назначения. В то же время участки леса сельскохозяйственных предприятий по периметру крупных лесных массивов, находящихся в государственной собственности, служат буферной зоной для охраны последних. Такие участки леса не только разрознены и рассредоточены по обширной площади, но и подвержены повышенному антропогенному влиянию по сравнению с лесами государственных предприятий. Поэтому приравнивать их по экономическим показателям к лесам, находящимся в пользовании предприятий государственной собственности, совсем некорректно.

Как ни странно, но более глубоко причины отклонений от лесоводственных правил освещены в этом же номере «ЗН» в статье «Противостояние» В.Симоненко, председателя Счетной палаты Украины. В лесном деле тоже есть субъекты управления и предпринимательской деятельности. Часто в одном и том же юридическом лице, «которые незаконно, неэффективно и не по целевому назначению используют средства госбюджета, которые своей деятельностью (скрытой или явной, осознанной и неосознанной) создают условия, соответствующие нормативные документы и разрабатывают механизмы, позволяющие незаконно использовать бюджетные средства». При этом следует заметить, что в лесном деле, как ни странно, нет «… по меньшей мере, двух сторон, имеющих разные или, скажем, существенно отличающиеся интересы». В Украине нет органа, обеспечивающего объективный и независимый контроль за целевым и эффективным использованием и воспроизводством лесных ресурсов. Эти и другие аспекты современного менеджмента в лесном хозяйстве Украины делают его экономически малоэффективным, дотационным во всех областях и регионах. Они усложняют обеспечение спроса на продукцию лесной промышленности на внутреннем и внешнем рынках, переводят отношения субъектов предпринимательской деятельности лесного хозяйства и производства лесных материалов в сферу теневой экономики.

Вне сомнения, водорегулирующая и почвозащитная роль карпатских лесов имеет важное экономическое значение для стран всего субрегиона. Качество охраны леса С.Стойко связывает с объемами заготовки товарной древесины. Это ошибочное суждение. В доказательство можно привести удельные показатели заготовки древесины в соседних странах, в т. ч. Польше, Чешской Республике, Словакии и Венгрии. Уместно заметить, что термины «заготовки» и «расчетные лесосеки», употребляемые автором, далеко не синонимы. Принятые расчетные лесосеки по лесам Украинских Карпат существенно занижены. Специалистам это известно. Никогда в обозримом прошлом заготовка древесины в Карпатах не составляла 40 % объема по Украине. Нечеткость терминологии просто извращает суть проблемы, льет воду на мельницу все той же корпоративной политики в сфере деятельности «лесное хозяйство и связанные с ним услуги».

Как ни странно, но стратегический принцип огосударствления предусматривает централизацию управления хозяйственной деятельностью (вместо децентрализации в рыночной экономике), заложен в Лесном кодексе целым рядом статей. Так, предусматривается передача земель в постоянное пользование только специальным лесохозяйственным предприятиям, исключая другие формы собственности или владения лесами. Что касается лесов бывших колхозов, то пока предусмотрена возможность передавать в пользование граждан —при наличии у них специального образования — лишь отдельные земельные участки лесного фонда площадью до 5 га. Такая норма в очередной раз «освобождает» крестьян от леса и создает государственную монополию на них, невзирая на экологические предпосылки и правовые аспекты, и еще меньше — на экономические последствия.

Когда в Лесном кодексе Украины леса объявили собственностью государства, был совершен очередной акт экспроприации: к ним были отнесены те лесные массивы, которые находились в коллективной собственности колхозов, а также лесные полезащитные полосы, защитные насаждения, созданные за счет этих же хозяйств. Последнее постоянно создает ряд серьезных осложнений. Оно вовлекает в сферу управления хозяйственной деятельностью лесных предприятий многие высшие органы государственной исполнительной власти для решения вопросов, которые в условиях рыночной экономики должны решаться на уровне самого предприятия или ведомства по согласованию с местными органами власти.

Дело не в охране,
а в законе

Хочется верить, что С.Стойко осознанно употребил термин «отдавать». Хотя вопрос купли-продажи лесосечного фонда является краеугольным камнем формирования экономических отношений между субъектами лесного хозяйства и лесной промышленности. В рамках действующего украинского законодательства разобраться в этом вопросе довольно сложно даже специалистам отрасли. Прежде всего потому, что лес и его материальное производное — древесина — наиболее важный конечный продукт лесохозяйственного производства, пользующийся широким спросом на рынке лесных материалов. Доходы от его продажи на пне составляют доминирующую часть поступлений в государственный и местные бюджеты, хотя цены, установленные государством, настолько низкие, что их небезосновательно называют символическими. Так, за использование лесных ресурсов государственного значения поступления в бюджет за весь 2000 год составили лишь 39,9 млн. грн., или 7,62 грн. за 1 куб. метр проданной на пне древесины. В сравнении с ценами на лесные материалы (необработанные) они составляют 5—7% стоимости товарной древесины. Поэтому вожделенная мечта предпринимателя — любой ценой получить доступ к разработке лесосек. И неудивительно, когда с телеэкрана озвучиваются сообщения о том, что при выписке лесорубочных билетов лесозаготовителям приходится платить наличными еще 3 доллара США за каждый кубический метр древесины. Примерно то же происходит и при покупке лесных материалов (необработанных) потребителями, субъектами лесной промышленности, у субъектов лесного хозяйства. Все это от несовершенства законодательных актов, а не от «снижения дисциплины охраны горных лесов».

Вызывает удивление предложение об ограничении продажи лесосечного фонда частным лесозаготовителям и распределении его в пользу государственных предприятий лесного хозяйства. Еще более странным кажется рассуждение о предоставлении возможности «лесхозам расширять объемы лесосечного фонда с целью покрытия дефицита средств». При этом автор приводит аргументацию, мол, «... в данный период бюджет государства не может обеспечить полное финансирование необходимых лесохозяйственных мер». Трудно представить, о каком дефиците средств идет речь. Рыночная экономика предусматривает потребности платежеспособные, а не вообще. Лесное хозяйство, использующее не только земельные, но и лесные (древесные) ресурсы, созданные большей частью благодаря Всевышнему, давно должно было бы перейти на самофинансирование, однако все еще дотируется из госбюджета.

Лесному хозяйству нужен эффективный хозяин. В противном случае экологическое и экономическое положение в регионе и отрасли в целом изменить нельзя. Робкие попытки региональных лидеров многолесных районов получить в управление леса, расположенные на подвластной им территории, наталкиваются на противодействие корпоративных сил. Хотя, надо сказать, что такие попытки правомерны и конституционны.

У каждого Ивана своя программа

Создание различных программ приобрело за последние годы характер эпидемии. Их уже разработано немало, в том числе и по Карпатскому региону. Однако сами по себе программы мало что значат. Необходима конкретная, системная работа по их осуществлению. В Закарпатской, как и во всех других областях, имеются проекты организации и развития лесного хозяйства. Их статус намного выше программ. Эти проекты разработаны лесоустроительными экспедициями объединения «Укрдержліспроект», которые учитывают экологические аспекты организации и развития лесного хозяйства. Более комплексный материал о «постоянном эколого-экономическом развитии» на уровне конкретных субъектов хозяйственной деятельности вряд ли можно найти. Но всадники на «белых конях» не хотят их замечать, им подавай чистое поле. Основу рыночных отношений должны создавать лесные предприятия. Период централизации управления мы пережили.

По моему глубокому убеждению, проблему экологической стабилизации в Карпатском регионе вторжением «на белом коне» не решить. Ее необходимо решать не за счет поднятия верхней границы лесного покрова (задача очень дорогостоящая и с сомнительными результатами), а путем повышения культуры лесопользования. Принимая во внимание высокую плотность населения и необходимость создания приемлемых для него условий, «...которые обеспечивали бы рациональное использование лесов, а для них самих — соответствующий уровень жизни и благосостояния», как записано в Заявлении о принципах в отношении лесов, принятом на Конференции ООН по окружающей среде и развитию, состоявшейся в Рио-де-Жанейро в 1992 году. В Украине наработано много программ по развитию лесного хозяйства в Карпатском регионе, выполнение которых будет возможным лишь путем постоянного совершенствования лесных отношений, законодательства, постепенной адаптации его к условиям рыночной экономики.