ОБУЧЕНИЕ ПРИ ПОМОЩИ ШВАБРЫ

Знал, думал ли я, отдавая своего сынишку в класс шестилеток государственной школы, что превращу свое и без того нелегкое существование, в сущий ад? А как все прекрасно начиналось! Милая улыбка учительницы, счет до десяти - и вот мой Степан первоклассник! Надо сказать, что наш 1-й класс находился при детском саде. Сначала меня это как-то смутило - сказались, наверное, мои школьные воспоминания, - а потом жена убедила, что это даже хорошо: там трехразовое питание, сон, игрушки -шестилетки все-таки. В конце лета я носил в этот класс парты, а в спальню - кровати. Потом мы сдали два миллиона - «в классный фонд» и на учебники. Хоть деньги эти у нас не лишние, но ведь все повсюду кричат о бедственном положении государственной школы...

Вдруг оказалось, что наша школа какая-то особенная - там проводился эксперимент. Меня поначалу это озадачило, но, как всегда, я не совсем правильно все понял. Во-первых, какая школа, считающая себя стоящей (особенно в прямом смысле), обходится сегодня без пары-тройки иностранных языков, бальных танцев или, на худой конец, эксперимента? Во-вторых, этот эксперимент проводился вовсе не с детьми, а с родителями. Сами уроки длились недолго: с 9 до 12, с частыми перерывами, потом обед, сон с 13 до 16 (!), а там и по домам... Вот дома и начиналось обучение. Каждый раз учительница задавала такие задания, что и я с ними едва за час управлялся... Помрачнела учительница, стала Степану выговаривать: почему, дескать, родители не объяснят тебе схему предложения? Хочу еще раз напомнить, что моему Степану, как и другим детям в его классе, всего шесть лет. Он, конечно, понятия не имеет ни о каких схемах предложения. И вообще, отправляя его в шесть лет в школу (что сегодня уже необязательно), я меньше всего думал о схемах, а больше о том, чтобы ребенок выучился родному языку. К стыду своему, я, отец его, украинский знаю плохо. Однако, как потом оказалось, учительница знала его не намного лучше. И тут «эксперимент», по-видимому, был как нельзя кстати: схемы, термины в сочетании с выписыванием бесконечных рядов палочек, кружочков и раскрашиванием, - почти исключали живое общение. В первый же день Степану дали задание составить предложение из четырех слов. Недолго думая, он выпалил: «Ди-но-зав-ры»! Бедный ребенок не знал законов членения речи, не понимал как из палочек схемы вдруг получаются слова... А я-то думал, что обучение родному языку начнется иначе... В моем романтическом воображении были сказки, песни, стихи - ну, все что угодно, только не схемы и бесконечное раскрашивание! Учительницу мало интересовали мои мечты, она требовала четкого выполнения своих указаний (они каждый день вывешивались на листочках в «Классном уголке»). Вообще же послушание было для нее, кажется, главной детской добродетелью. Не выполнил задания, не склеил закладку, не там и не вовремя положил ручку - все: «пропесочат» на очередном классном собрании (они проводились чуть ли не через каждые 2 недели). Помню, как на первом из них учительница приводила как пример неуважительного отношения к ней ответ одного мальчика на ее вопрос: «Какие бывают травы?» - «Бамбук» - ответил ребенок. Этот ответ, абсолютно правильный, был почему-то истолкован как злая шутка... «Я - актер!» - с пафосом любила говорить учительница. А я-то думал, что первая учительница должна быть прежде всего доброй и ласковой мамой, и вдруг оказалось, что она - почти Сарра Бернар...

Обстановка в классе мне все больше стала напоминать секту: молчаливо-безропотные дети, склоненные над схемами и палочками, трехчасовой сон и вегетарианское детсадовское питание «усмирили» даже самых озорных шестилеток. Учительница, снисходительно вразумляющая своих неразумных учеников и их родителей, не терпящая даже намека на возражение, - стала напоминать некого гуру. В ответ на мою робкую просьбу как-то сократить домашние задания, она достала из папки какую-то газету с перепечатанной из английского издания статьей, где говорилось о том, что школьникам домашние задания полезны. Однако я обратил внимание на то, что нигде в этой статье не говорилось о том, что эти школьники - шестилетки. Напротив, мне показалось, что речь идет об учащихся средних классов. А потом, почему мнение, пусть даже группы педагогов из какой-либо страны должно быть аксиомой и лозунгом дня для нашей школы? Ведь в любой европейской стране есть немало педагогических теорий, которые, порою утверждают прямо противоположное, не говоря уже о разных странах. Вот, например, во Франции есть школы, где младшие школьники учатся совсем без домашних заданий. Да и вообще, имея такие национальные традиции, стольких всемирно известных педагогов, можно ли слепо копировать чужое? Вот я недавно услышал по радио в передаче «Педагогічні роздуми» рассказ об авторской школе Марии Чумарной во Львове. Там начало начал - ЛЮБОВЬ к ребенку. Поэтому не ребенка укладывают в прокрустово ложе педагогических приемов, а, наоборот, педагогика идет от конкретной личности каждого малыша. Там на уроках дети сочиняют сказки, разные поделки, играют, поют. И как раз в таком живом и очень естественном для них общении учатся. Там в обучении используется могучий потенциал детства - фантазия, живость воображения. (Как раз то, с чем так успешно боролась наша учительница). Мария Чумарная не задает детям домашних заданий: «Ни для кого не секрет, что если учитель что-то недоделывает на уроке, он стремится переложить это на плечи детей и родителей», - говорит Мария Чумарная. Но это во Львове, а в школе, где учился Степан, все обстояло иначе. Вечером, когда уставшая семья собиралась у домашнего очага, надо было еще и усадить Степана за уроки. Уверяю вас, это было нелегко. Как говорится, без «прикладной педагогики» не обходилось. Я таких приемов не люблю. Но что делать? Поделился я своими горькими раздумьями с одной из мам из Степанового класса, а она мне в ответ: «Подзатыльник и шлепок - это что! Я усаживаю за уроки при помощи швабры!» И вот стал я думать: ну, усадили мы, родители, кто как смог детей за уроки, а дальше что? Ведь дети как не знали родного языка, так и не знают.

Стал я ему комиксы на украинском покупать, нашел замечательный букварь «Сходинки», изданный в Донецке как раз для таких детей, как мой Степан (т. е. русскоговорящих украинцев, изучающих родной язык): с прекрасными иллюстрациями, с понятными текстами, рассказами о казаках и украинскими сказками. Стал водить его на концерты украинской песни. А однажды мы попали даже на «Тараса Бульбу» в Национальную оперу... И вдруг вижу: стал мой Степан понемножку разговаривать, а потом и зачитал! Я обрадовался!

Домашние задания мы совсем забросили, и учительницу это рассердило. «Отчисляю!» - таково было ее последнее слово. Вот так и закончился первый класс для моего сына...

Крик родительской души изложил на бумаге

папа Степана