ВЗГЛЯД С ХУТОРА

Об аграрной реформе сейчас пишут и вещают очень много и очень многие, особенно после известного указа Президента. Однако в этом разноголосом хоре почему-то почти не слышно голосов нас, сельчан и хуторян, для которых, собственно, эта реформа вроде бы и делается. Почти не слышно и наших коллег, руководителей КСП, агрофирм, крестьянских союзов и прочего, а проще — «колхозных баронов», председателей колхозов, как нас стали величать в разнообразных СМИ с легкой руки нашего Президента. Даже известные на всю страну «маяки», увешанные в свое время орденами и медалями, теперь почти не появляются на экранах и страницах газет и журналов.

Лишь изредка, в основном в местных СМИ, в последние годы появлялись интервью того или иного «маяка» по поводу теперешнего состояния сельского хозяйства, смысл которого обычно состоит в двух-трех словах: «Надо что-то делать». Такими же словами обычно заканчивались дискуссии между нами на многочисленных семинарах, совещаниях и лекциях, где любая тематика сводилась в конце концов к известным славянским проблемам — куда идти, что делать и кто виноват. Что касается последнего, так у нас ответ всегда и везде готов: «Те, что наверху!» Ну, а по поводу «что делать», тоже пускай «они» думают. Однако по поводу реформы АПК сомнений не было практически ни у кого: даже самому захудалому «барону» было ясно, что перемены необходимы.

Но какие именно перемены, какие реформы нужны нашему сельскому хозяйству, чтобы оно заработало эффективно, перестало быть расточительным и хотя бы приблизилось к основным показателям аграрного комплекса соседних Польши, Чехии, Словакии?

Увы, на этот вопрос однозначного ответа не было (а по нашему мнению, и быть не может) и нет даже после недавнего президентского указа, где, кажется, уже все «выписано». Традиционно в кругах «баронов» и в левых СМИ реформа виделась как устранение диспаритета цен на сельхозпродукцию и увеличение очередных вливаний в АПК из бюджета. Такая позиция обычно аргументируется показателями АПК советской Украины. При этом как-то забывается, что в то время на него работал мощный энергетический комплекс бывшего Союза, который теперь в значительной мере остался в России, что ежегодных «битв» за хлеб не выдержал в конце концов тот же Союз, и в развал империи в свое время колхозное крестьянство тоже внесло свою лепту.

Однако у нас, в глубоком Полесье, на границе с соседней Беларусью, сторонники этой позиции имеют еще один, довольно весомый аргумент — АПК Беларуси. В небольшой и не славившейся энергетическими источниками стране, в соседних с нами колхозах совсем иное положение дел. Они продолжают работать в том же режиме, как и в бывшем Союзе: имеют новую технику, обеспечены ГСМ и удобрениями, колхозники ежемесячно(!) получают, хоть и небольшую, зарплату. Более того, Волынская область до самого Луцка завалена дешевыми белорусскими продуктами: от печеного хлеба до «смятаны» и «смальця», которыми благополучно снабжают нас, несмотря на все строгости ихних и наших таможенников, местные и ихние «челноки». Кроме этого, соседняя Брестская область поглощает значительное количество наших безработных, которые там не только работают, но и ежемесячно получают зарплату! Почему-то наши реформаторы не могут сказать, отчего тысячи наших лучших и не лучших механизаторов с началом весенне-полевых работ не «садятся» на даренный президентом «пай», а перекочевывают с украинского Полесья в белорусское. Это касается не только механизаторов, но и специалистов сельского хозяйства с высшим образованием.

К примеру, не так давно на работу рядовым агрономом в белорусском колхозе буквально сбежал даже главный агроном районного сельхозуправления (теперь уже — аграрной политики!).

Конечно, белорусский АПК работает вряд ли лучше советского, здесь также процветают расточительство, растащиловка «снизу», имитация бурной деятельности и безответственность. Поэтому и соседям, на наш взгляд, рано или поздно придется начинать реформы. Но у них, в отличие от нас, есть еще что реформировать. У нас же под видом реформ и известного «паевания» была санкционирована также и растащиловка «сверху», в результате чего, как любил говорить наш первый Президент, «имеем то, что имеем».

Пример Беларуси не подтверждает и вряд ли может подтвердить эффективность колхозного строя, однако он наглядно показывает, что при определенных условиях и мы могли бы сохранить в более-менее целостном виде остатки союзного АПК, провести именно реформы (т.е. наполнение старых форм новым содержанием), а не разрушение и в перспективе ликвидацию товарного сельского хозяйства как отрасли народнохозяйственного комплекса. Делать такой неутешительный прогноз дают основание последние годы проводимых у нас в глубинке «реформ» и особенно их потуги при реализации последнего указа Президента.

Известно, что теоретическим основанием проводимой аграрной реформы есть поиск эффективного собственника — производителя продукции АПК, передача ему земли и других средств производства в частное владение. Нет нужды доказывать, что именно такой собственник — в одном лице и работник, и инвестор — обеспечил развитие и процветание сельского хозяйства во всех цивилизованных странах.

Однако методика поиска такого собственника через паевание коллективных земель и дальнейшее движение паев, что является основным содержанием предложенной и осуществляемой согласно указу Президента аграрной реформы, представляется нам не только сомнительной, но и практически неосуществимой из-за целого ряда неподготовленных, непродуманных или просто надуманных и «высиженных» в кабинетах элементов. О некоторых из них уже не раз упоминалось в различного рода публикациях, другие появились лишь в ходе этой самой «реформы».

Важнейшим элементом при различного рода трансформациях хозяйств в цивилизованных странах является принцип неделимости земельного и даже имущественного комплекса. Наши реформаторы почему-то не взяли его во внимание и в основу реформы положили систему сплошного паевания земельных угодий и имущества, несмотря на серьезные возражения в различных кругах общества, что этого нельзя сделать вообще, не разрушив существующую систему землепользования и основные средства производства.

Вместе с тем при такой уравнительной системе дележа оказались нарушены конституционные права миллионов граждан Украины на право иметь землю и пользоваться ею. Видимо, по предложенной зарубежными экстраполяторами схеме право на земельный пай почему-то получили только бывшие колхозные пенсионеры и действительные на время выдачи акта на коллективную собственность члены КСП. Не так уж сложно увидеть, что подобная схема буквально разодрала доселе более-менее однородную сельскую общину на искусственных землевладельцев и просто граждан, которые остались «ни с чем», хотя им всю жизнь трубили, что вся земля «наша». При этом без права на землю остались не только граждане — жители больших и малых городов и поселков, работавших в промышленности, культуре или социальной сфере, но и бывшие колхозники, проработавшие всю жизнь в колхозе, но перед пенсией или на время «дележа» по каким-то причинам переставшие быть членами КСП.

Нетрудно представить, что уже в пути тысячи и тысячи жалоб в разные государственные и негосударственные органы вплоть до Президента и его администрации — «Нет правды в нашем колхозе, районе, государстве и на свете вообще». После известного указа первыми такие жалобы начали получать именно «колхозные бароны», ибо на них свалена задуманная против них же в высоких кабинетах аграрная реформа. Характерно, что «паевание» было произведено еще три-четыре года тому назад с еще тогда заявленными и снова объявленными в указе правами, однако в то время обращалось много красивых и, как потом оказалось, пустых бумажек: сертификаты приватизационные, компенсационные, земельные и т.д. Поэтому «обделенные» по каким-то причинам крестьяне не шибко горевали — что толку будет, если в сундуке или за иконой на одну такую бумажку станет больше или меньше? Но когда после указа пресса, телевидение и радио в один голос завопили, что больше не будет «дойной коровы» — колхозов, а обладатели таких бумажек могут спокойно полеживать на полатях, тогда как фермер или другой «эффективный собственник» прямо к дому им подвезет чуть ли не готовые пироги, вот тогда и пошло «движение» — всем жителям сел, поселков и хуторов захотелось иметь такие «бумаги». Конечно, никого не соблазняла заросшая в последние годы сорняками земля — в селе все знают, что это такое, но всех завораживала четырехзначная циферка в такой «бумаге» — стоимость земли. Тем более, что те же СМИ ежедневно радостно сообщали: вот-вот начнется большое «движение» паев (т.е. их купля-продажа), вот тогда заживем! После таких заявлений число претендентов на земельный пай начало расти ежедневно чуть ли не в геометрической прогрессии, и можно предположить, что в будущем их меньше не станет.

Однако обладатели таких бумажек на колхозных собраниях, узнав, что с каждым новым претендентом цифра в их бумагах уменьшается (земля-то не резиновая), все реже начали принимать в свой «клуб» новых «землевладельцев», Поэтому крик, плач, слезы, проклятия в адрес всех и вся и, в первую очередь, в адрес «реформы», ее проводников — «баронов» звучат сейчас чуть ли не в каждом селе.

При этом никто не вспоминает, что при таком уравнительном дележе ущемлены в первую очередь права тех, кто желает, умеет и может работать с землей, а не торговать ею. Им, видите ли, надо идти на «поклон» к скороиспеченным землевладельцам, которым против их воли дали такие льготы, которые не знают, что с этой землей делать, но желали бы чуть ли не ежедневно получать с нее «дивиденды» и, конечно же, лучше бы сразу в виде бутылки. С другой стороны, немощные «землевладельцы»-пенсионеры озадачены, к кому податься на старости лет со своим паем, которым вместо своевременной пенсии их наградили реформаторы, где искать такого «эффективного собственника», который бы не «надул» или вообще не оставил с носом!

Все эти коллизии порождены на голом месте, очевидно, с подсказки разного рода зарубежных советников, которые перенесли опыт своих стран на нашу почву, не ведая, насколько больно наше общество. Один волынский фермер назвал своих односельчан «совіцькими калічками», имея в виду их консерватизм и боязнь перемен. Не знаю, насколько он был прав в этом определении, однако не принимать во внимание этот фактор, как это сделали наши реформаторы, решив в одну зиму сделать всех собственниками и научить «плавать» в волнах аграрного рынка методом «броска в воду», не только аморально по отношению к нашим несчастным селянам, но и верная возможность «утопить» наше сельское хозяйство окончательно и бесповоротно.

Второй важнейший принцип всех положительных аграрных реформ — их разделительный характер. Начиная с аграрных реформ древнего Рима, когда многим стала видна несостоятельность сельского хозяйства, основанного на рабском труде, и заканчивая реформами Столыпина уже в нашем веке. Все эти реформы были направлены на четкое разграничение землепользования. Что же мы имеем сейчас, когда истек срок президентского указа — после всех споров, слез и даже мордобоя, после бодрых рапортов о 99,8% реформированных хозяйств? Судя по публикациям местной прессы, у нас на Волыни, возможно, родится еще аж 16(!) фермерских хозяйств, несколько арендных предприятий, а остальное — кооперативы и товарищества.

Не углубляясь в разницу между кооперативом, товариществом, арендным предприятием и КСП, можно смело констатировать: мы снова «одели ту же шинель», из которой так бодро «выбегали» целую зиму, только еще более изодранную и урезанную. Короче говоря, получили те же колхозы, только еще больше разграбленные и изувеченные, чем после первой «реформы». Некоторые острые языки их теперь называют «кастратами». У многих из них за прошедшую зиму не только растащили остатки еще «советской» техники, вырезали или увели последнюю тощую скотину, но и буквально смели с лица земли коровники с телятниками, мастерские, склады и т.п., так что некоторые новообразованные «частные предприятия» остаются пока только с новыми печатями, руководители которых теперь ходят глубоко обиженными: они, видите ли, все сделали как велели, у них новые печати, но им по-прежнему «не дают». Банкиры уже раскусили показушность «реформы» и обставили кредитные договора такими условиями, что на этот раз ухватить «на шару» свой кусок не всем удается.

Что же касается «разделительного принципа», то после таких реформ он еще более запутан, чем в бывших колхозах. Как известно, в колхозной системе колхозник выступал как наемный работник и как владелец личного подсобного хозяйства с участком земли, постройками, скотом и т.п. Нетрудно догадаться, куда перетекали доступные ему коллективные (а правильнее — государственные) средства и почему так продуктивна была воспетая в последние годы нашими экономистами его личная корова в сравнении с колхозной. Кстати, нелишне напомнить бывшим певцам колхозного строя, а теперь теоретикам огородной (паевой) экономики и сарайного животноводства, что там, где окончательно «загнулись» колхозы, исчезли пункты искусственного осеменения и элитные семена, продуктивность славной «дядьковской» коровы приблизилась к бывшей колхозной (а то и ниже), картофель на прославленных огородах почему-то вдруг стал «вырождаться», того и гляди, через годик- другой и его придется закупать «за бугром» наряду с зерном и сахаром (только на какие шиши?!).

В новообразованных предприятиях бывший колхозник выступает вообще, казалось бы, в несовместимых ипостасях: он и наемный работник, он и собственник какой-то части угодий и имущества (арендодатель), он и пайщик-акционер и, конечно же, собственник-распорядитель личного двора с огородом (в отличие от просто бумажного собственника в коллективном или арендном предприятии). Но психологически он остается колхозником, ибо никогда не распоряжался результатами своего труда, не распоряжается он ими и сейчас, но зато со времен хрущовской «оттепели» хорошо усвоил, что все, что удалось стащить, то и его, поэтому как брал он свой пай сам и при том сколько унесет или увезет, так и будет брать, несмотря на новую вывеску на конторе. Правда, во многих таких «предприятиях» уже просто нечего «брать», однако на «пай» по известным причинам выходят буквально единицы, остальные ждут, что все равно «дадут», а раз не «дают», так это потому, что «такая держава», «такой президент», не заботятся о кормильцах!

Так почему же селяне держатся за колхоз даже тогда, когда там, казалось бы, не за что уже держаться? На то имеется целый ряд объективных и субъективных причин. Во-первых, а что ему предлагают реформаторы взамен работы в колхозе, где он имел какую-никакую ежемесячную зарплату, оплаченный отпуск, выходные, гарантии на случай болезни, услуги колхозной техники и др., не говоря уже об упоминаемой выше возможности просто «брать»? Взамен всего этого ему предлагают 2 га засоренной земли (за которую еще надо и налоги платить) и при этом удивляются, почему бумажки берут с удовольствием, а землю — нет. Для успешной работы с землей нужен какой-то минимум необходимых знаний, хотя бы простейшие орудия и приспособления, ну и здоровье да трезвый образ жизни, наконец.

Ничего этого у большинства теперешних селян уже нет. Не надо забывать, что работа и жизнь в колхозе в прошлом была одной из самых непрестижных, поэтому из села постоянно «вымывались» все, кто хоть как-то был способен к обучению и к работе по высшей квалификации. Постепенно в селе оставались только те, кто по каким-то причинам не смог поступить в институт или техникум, а потом (после службы в армии) не смог даже уехать «за туманом» или за «длинным рублем» на многочисленные тогда стройки. Таким образом, в колхозах сформировались коллективы, которые в значительной степени отличались от первичных коллективов, сформированных из единоличников- хозяев. Это уже сельский пролетариат, который не столь универсален, как их деды и даже отцы. Они, как правило, имеют одну какую-либо специальность и, в большинстве своем могут работать только по наряду.

Теперь этому пролетарию, не спрашивая его согласия, всучивают «пай» и по-большевистски наказывают: «Будь хозяином!». Для того чтобы быть хоть каким-то хозяином, бывшему колхознику необходимо иметь элементарные знания из современной агрономии, ветеринарии, экономики, маркетинга, устройства сельхозмашин. Хотя о каких сельхозмашинах можно вести речь, если нам даже дешевой отечественной косы негде купить — только привезенную из Польши, Беларуси или России. За многие годы разговоров об аграрной реформе никто не предложил селянину даже простейшего инвентаря, не говоря уже о простенькой молотилке, которую могли бы даже при нашей бедности вскладчину купить Иван с Петром да со Степаном и производство которой не надо было бы финансировать из бюджета, в отличие от известного проекта с «Джон Дирами».

Если к этому добавить, что наш образ жизни далек от идеального, что за советский период на селе практически массово укоренилось пьянство, на которое к тому же наложилось почти на половине нашей территории отрицательное влияние чернобыльской катастрофы и в результате мы имеем в наших селах (и городах тоже) значительное количество не совсем здоровых (а то и просто больных) граждан, — мы сможем лучше понять, почему полесский колхозник не хватается за дарованный президентом «пай», а пробирается партизанскими стежками-дорожками в соседнюю Беларусь на любую предложенную работу в тех же колхозах, получая ту же скудную (но своевременную) зарплату в «зайчиках»...

Ну, а как же живется теперь, после «реформы», «колхозным баронам» да фермерам? Первые, судя по радостным сообщениям наших СМИ, должны рыдма рыдать — как же, кончилась их власть, вокруг одни «хозяева»! Другие, по тем же сообщениям, должны прыгать от радости — свершилось, наконец, нет проклятых «баронов», которые зажимали фермера и вообще были тормозом всех надуманных новаций.

Но вот «реформа» прошла, а мы что-то не увидели рыдающих «баронов», как и прыгающих от радости фермеров. Большинство «баронов» быстренько, как и велел указ, переклепали КСП в кооперативы, товарищества, арендные предприятия (благо новоиспеченные «землевладельцы» по приведенным выше причинам также быстренько поспешили избавиться от дарованных «паев»). Заимели новые печати, и теперь они законные, так сказать, титульные «бароны». Автору этих строк односельчане также единогласно спихнули свои «паи», но от этого особой радости не чувствуется ни у них, ни у «барона» в законе, ибо его положение еще более неопределенно, чем у бумажных «арендодателей». Не знаю, как можно спокойно жить, работать и удачно вести свой бизнес «арендатора», у которого более полутысячи вороватых, плутоватых и не всегда трезвых «арендодателей», половина из которых одновременно являются его работниками и каждый из них имеет свое личное хозяйство и свой небольшой агробизнес? Это при том, что несложные расчеты показывают, что даже на имеющейся еще советской технике и оборудовании валовую продукцию 1999 года (она у нас в хозяйстве еще пока держится на уровне среднерайонного конца 80-х годов) могли бы выработать спокойно пять-шесть более-менее подготовленных и, конечно, трезвых семейных коллективов, работающих на арендной основе. Но большинство трудоспособных пайщиков, оставляя пай в аренду председателю или «лидеру», как говорят наши реформаторы, имели в виду, что за ними остается прежнее рабочее место, что они будут изображать «борьбу или битву за урожай» и, конечно же, тащить походя все, что под руку подвернется.

«Зачем брал таких!» — воскликнут реформаторы. Затем, во-первых, что мы практически теперь все «такие», за исключением немногих. Во-вторых, а куда от них денется сельская община, даже если их совсем немного? Земля их останется все равно незасеянной, но когда поспеет урожай, такие «землевладельцы» все равно придумают, как взять необходимое и хорошо еще, если обойдется без «красного петуха». В последнее время, когда уже «нечего брать», буквально эпидемией стали во всех окрестных селах мелкие кражи кур, гусей, уток, индюков, кроликов. В селах почти все знают, кто это делает, да помалкивают: во-первых, у многих по отношению к коллективному хозяйству и государственному лесу и у самих «рыльце в пушку», во-вторых — такого воришку пожурят в милиции немного и выпустят, а у заявителя почему-то через пару дней окажется банка с дизтопливом в колодце или вообще от сарая на утро кучка пепла останется.

Такая же ситуация и у немногих оставшихся в районе фермеров. Мало кто из них расширил свои владения за счет арендованных паев, ибо многие вполне резонно считают, что землю они должны получить из рук государства и перед государством отчитываться, а не перед бездельником- «землевладельцем».

— Но это ничего, — радостно заявляют реформаторы, — вот-вот начнется «движение» паев и земля найдет эффективного собственника. Только куда оно нас приведет? Если даже автор, ныне действующий «барон», не имеет возможности купить и одного пая, то кто из односельчан может раскошелиться на него? У нас, сельчан и хуторян, есть все основания полагать, что на первый взгляд такая поспешная, непродуманная реформа была с тем и задумана, чтобы нас, серых колхозников, оставить при своих сараях и огородах, а землицу передать «новым украинцам». Ибо у них уже все есть — домовладение, «мерсы», дачи, но нет территории для устройства ранчо, охотничьих угодий, латифундий. Думаю, что в стране, которая пережила 1905 год и октябрьский кризис, коллективизацию и прочие новации, где около половины населения тем или иным способом кормится с земли и живет селами, хуторами, поселками, т.е. по-прежнему сельскими общинами, подобные устремления могут иметь те же катастрофические последствия, что и в начале века, ибо миллионы людей могут остаться без средств существования. Весьма сомнительно, что аборигены будут спокойно наблюдать, как какие- нибудь МТС засевают, убирают и вывозят «вершки» с «корешками» с бывших их земель. Нашумевшая в прошлом году стрельба арендатора по колесам комбайнов незадачливых землевладельцев, которые решили самовольно убрать выращенный арендатором урожай, может показаться детской игрой по сравнению с возможными событиями.

Но если даже представить себе, что в результате этого «движения» земля и имущество сосредоточатся в руках тех пяти-шести смекалистых и предприимчивых семей, каким образом им можно вести удачно свой бизнес среди полутысячи обнищавших односельчан?

Можно еще приводить много различных доводов в пользу того, что отечественное исполнение зарубежных подсказок родило очередной обман, имитацию аграрной реформы в чисто «совковом» стиле. Подобные кампании мы делать большие мастера, но, как всегда, нас выдает результат, ждать которого осталось недолго. Ведь поспешно «сшитые» за зиму новые частные формирования только по форме частные, а по содержанию, т.е. по форме организации труда и инвестирования, это те же колхозы, с тем же бесправным работником, который никогда не распоряжался и не распоряжается результатами своего труда. Он прекрасно понимает, что тот имущественный пай, который ему записали на красивой бумажке, он все равно не получит, ибо для этого это имущество сначала надо привести в негодность. Земельный пай свой он бы с удовольствием продал за сумму даже меньшую, чем указана на имеющейся у него бумажке, если бы нашелся какой-либо дурак (как он считает), который захотел бы ее купить…

Но так или иначе рапорт к первому апреля уже сделан: 99,8% КСП —реформированы! Судя по запискам пензенского вице-губернатора (и классика русской литературы) Салтыкова-Щедрина, там славные жители города Глупова почти единогласно выполнили «Указ о хождении на руках». Видимо, мы не так далеко ушли от того времени, если подобные же указы выполняем не менее эффективно.

А как живется селу сейчас, после выполнения указа? На это можно ответить коротко новой поговоркой, которая родилась уже во время реформы и даже успела побывать в заголовках местных газет — «З паєм чи без паю — спокою немає». Именно в таком состоянии беспокойства, тревоги, беспричинной раздражительности село начало тяжелую весну 2000 года. После таких слов обычно начинается плач и сетования на отсутствие кредитов, ГСМ, удобрений и т.п.

Эти вопросы пока не являются темой наших рассуждений. Хотелось бы затронуть еще один важный вопрос: а была ли альтернатива этой реформе? На наш, хуторской, взгляд — была. И сейчас еще после тяжелых разорений двух последних волн реформы остаются некоторые возможности исправить положение. Конечно, изложенные ниже рассуждения по поводу возможного развития событий многие сочтут большевистскими, но они не более «совковые», чем у разработчиков указа...

Итак, с обретением независимости нам достался огромный, но безалаберный и пораженный вирусом безответственности агропромышленный комплекс. Не будем говорить о промышленной части АПК: не нам на хуторе судить о нем. Но о сельском хозяйстве, его проблемах можем немного порассуждать, ибо с этими проблемами ежедневно сталкиваемся.

Основным вопросом, который сейчас тревожит всех, так или иначе причастных к сельскохозяйственному производству, — была ли возможность сохранить основные средства производства, есть ли возможность уберечь и даже нарастить те жалкие их остатки, которые еще не утрачены? На наш взгляд, такая возможность была и даже сейчас, как ни странно, есть.

Советское сельское хозяйство, как известно, почти всегда было многозатратным, малоэффективным, расточительным и держалось кое-как только на дешевой рабочей силе и государственных инвестициях. Однако материальное обеспечение его в то время было, как мы теперь понимаем, более чем достаточным. Мы уже десять лет работаем на остатках того обеспечения. Однако вирус растащиловки, который всегда жил в колхозном строе, особенно оживился с принятием известного закона о коллективной собственности, появившихся в наших СМИ прямыми призывами к разрушению колхозов и формированию фермерских хозяйств. Правда, никто не говорил, где мы возьмем для этого фермеров, но процесс, как говорил М.С.Горбачев, пошел. Он усиливался тем, что коллективные предприятия (КСП) в это время оказались вне всякого контроля районных органов, которыми раньше жестко управлялись. Именно в это время начали появляться те самые «колхозные бароны», лжефермеры, сомнительные дочерние предприятия и т.п. Такое положение сложилось, на наш взгляд, из-за завышенной самооценки наших «национальных элит», уверенностью в том, что мы уже находимся в Европе: стоит принять демократические законы, заменить колхозников на фермеров — и мы уже «великая европейская держава», которую «знают» и «уважают».

Такая самоуверенность и брезгование административными рычагами управления стоила нам десяти лет разрухи в промышленности и сельском хозяйстве, повсеместного падения и без того низкого жизненного уровня. Конечно, теперь, когда уже многое можно увидеть через призму времени, нам, видимо, придется несколько остудить наш «юношеский» романтизм и взяться за дело восстановления экономики всеми известными нам методами — и административными, и рыночными, лишь бы они были результативны.

Что касается сельского хозяйства, то необходимо сделать мужественный шаг и перестать обманывать себя, народ, мировое сообщество и его финансовые организации в том, что мы делаем реформы в этой области. То, что подсказано зарубежными советниками и кое-как разжевано нашими реформаторами, не подошло нам на данном этапе, и настаивать на этом эксперименте не просто бессмысленно, но, возможно, и катастрофично.

На наш взгляд, для остановки таких разрушительных процессов необходимо было бы провести целый ряд поэтапных мероприятий по превращению государственных латифундий (не надо обманываться — у нас никогда не было реального коллективного собственника и коллективных сельскохозяйственных предприятий) сначала в местные коммунальные, муниципальные и общинные кооперативы с последующим формированием добровольных объединений свободных граждан, владельцев земли, средств производства и вырабатываемой продукции. Постепенность не должна нас смущать: постепенно — не значит медленно, говоривал незабвенный Егор Кузьмич Лигачев, главное — пройти этапы. В этих словах присутствует здравый смысл и та простая истина, что нельзя учить плавать методом простого броска в воду.

На практике такие мероприятия могли бы выглядеть следующим образом: 1) Немедленная государственная инвентаризация (а она должна была быть еще в 1991 году) земельных угодий, основных средств производства, всех материальных запасов бывших коллективных хозяйств или новообразованных на их основе предприятий. До этого особым распоряжением должна быть приостановлена реализация всех выше упомянутых средств и запасов (кроме скоропортящихся);

2) назначение представителей Президента во все сельские общины (сельсоветы) из числа хорошо проявивших себя хозяйственных руководителей.

Формирование государственного производственно-бытового кооператива на основе администрации местного совета во главе с представителем Президента. При этом он может быть (если его изберут) и председателем местного совета. В другом случае с целью экономии средств председатель сельсовета может быть на общественных началах;

3) передача оставшегося коллективного имущества новообразованному хозрасчетному госкооперативу;

4) целенаправленный поиск арендаторов на основе семейной аренды для передачи им в краткосрочную аренду целостных земельных угодий и имущества;

5) постоянная работа специальной комиссии во главе с представителем Президента для рассмотрения и утверждения кандидатов на аренду земли, скота, оборудования, помещений и пр.;

6) разработка специальной программы по выходу из кризиса путем эффективного использования арендаторами земли и других средств производства. Первичными ориентирами для такой программы могут быть некоторые показатели производства валовой продукции колхозами в конце 80-х годов;

7) разработка программы привлечения инвестиций и поиск их из местных ресурсов для организации в первую очередь переработки сельскохозяйственной продукции до полного выхода готовой продукции с целью максимальной занятости незанятого напрямую в сельском хозяйстве населения;

8) привлечение других производств для полной занятости всех трудоспособных членов общины;

9) организация более-менее эффективного производства на угодьях и отраслях, которые не удалось передать в кратковременное пользование;

10) постоянный анализ работы арендных коллективов. Целенаправленное отсеивание заведомо неспособных работать самостоятельно и постоянный поиск новых кандидатов до тех пор, пока все земельные угодья и все отрасли общинного АПК не получат временных собственников, умеющих эффективно работать, а также распорядиться выработанной продукцией.

Вот такие, на наш непросвещенный взгляд, самые общие мероприятия, которые необходимо было бы провести еще в 1991—92 годах и которые надо немедленно провести хотя бы сейчас, если мы хотим приостановить катастрофическое падение товарного производства АПК и начать его развитие довольно быстрыми темпами в будущем.

Конечно, такие мероприятия не понравятся Западу. Зато они дали бы возможность сохранить уникальную реальность нашей жизни — сельскую общину, которая всегда была носителем хоть каких- то моральных ценностей нашего народа, от начавшихся еще при колхозном строе деградации, морального падения, а теперь и полного обнищания. Дали бы возможность сохранить ее традиционно положительные стороны и снивелировать отрицательные — в первую очередь безответственность и обезличку.

Наше село является уникальным исторически сложившимся социумом, который дает возможность более-менее равномерно распределить население по стране, а при продуманной, целенаправленной аграрной реформе — равномерно распределить и промышленное производство со значительно меньшей экологической нагрузкой на природу. Мы смогли бы избежать многих теперешних проблем экономически развитых стран (концентрация промышленного производства, рост мегаполисов), если бы именно продуманно и целенаправленно провели аграрную реформу и не создавали тех же проблем, от которых они сами с большим трудом избавляются.

Выше приведенные мероприятия первого периода реформы дали бы возможность получить землю всем желающим жить и работать на ней гражданам Украины, независимо от их прежнего места жительства, если они докажут сначала документально и теоретически, а потом и на деле свое умение работать с землей и сельскохозяйственной техникой и переедут на постоянное жительство в село.

Таких будет очень немного, но это будут люди, которым земля нужна не для торговли, а для производства. Им не будут завидовать, как теперь «безсертификатные» «сертификатным» односельчанам (как же, имеют «бумаги» на такую сумму!), ибо возможность взять землю для производственной деятельности будет у всех, а эти «все» не всегда даже со своими теперешними огородами справиться не могут, поэтому здесь срабатывает вечный принцип Колумеллы: «Доход земледельца — самый чистый и самый верный и меньше всего вызывает зависти...».

Начальное и сезонное инвестирование таких арендаторов на первом этапе банки будут проводить под гарантию бюджета местной общины (сельсовета), что даст возможность со временем устранить существующую теперь круговую коллективную поруку в части «растащиловки» коллективных или государственных средств. Если растащили урожай, или арендатор вовремя не вернул кредит, то все будут знать, что учителя и медики не получили зарплату не потому, что «такой Президент, премьер-футболист, местный глава администрации-партократ», а потому, что Иван со Степаном не отработали кредиты или был растащен «втихомолку» урожай с оставшихся коллективных угодий.

В любом случае современная сельская община должна знать, что своих учителей, медиков, участкового инспектора, пожарников она должна содержать сама, а не какое-то далекое и мифическое «государство».

Для этого необходимо собирать независимо от землепользователя с каждого кадастрового гектара единый и достаточно высокий налог, а не те жалкие, даже не «желтые», а беленькие копеечки, которые теперь собирает местный сельсовет с обложенных различными льготами землевладельцев.

Предвидеть все необходимые мероприятия при программировании реформ практически невозможно, да и не наше это дело. Программу должны разрабатывать специалисты, но ей следует изначально придать правильное направление. Она должна быть опробована в различных регионах и сразу заявить о своей эффективности, чтобы мы на хуторах и селах четко видели ее этапы, результаты и конечную цель. Увы, подсунутый на подпись Президенту указ не ясен и не понятен не только нам, но и, видимо, самим реформаторам, воплощающим его в жизнь.

P.S. Когда писались эти строки, мы услышали о новом указе Президента, который направлен «на устранение допущенных несправедливостей по отношению к работникам социальной сферы села» и обязывает государственные органы управления «изыскать возможности» наделить паями учителей, медиков, работников культуры, прочей сельской администрации.

Вот уж, действительно, живуч принцип «чем зашибился, тем и лечись»! Ничего лучшего не придумали наши реформаторы, как вместо одной ловушки подсунуть Президенту другую (или уже две сразу). О каких «устранениях несправедливостей» может идти речь, когда второй указ их порождает еще больше, чем первый. Более того, он затрагивает интересы миллионов бывших колхозников, как получивших паи, так и по каким-то причинам не получивших их.

Ведь колхозника реформаторы стараются «высадить» на пай без зарплаты, социальных гарантий, пенсий. Работники социальной сферы и служащие местных советов получают, хоть и нерегулярно, довольно высокую, по сельским меркам, зарплату, имеют социальные гарантии, коммунальные льготы, перспективу пенсионного обеспечения, а теперь еще и паи. Это ли нужно сельской учительнице, которую мы свели за годы советской власти к униженной, задерганной, обремененной вечными заботами (правильнее было бы сказать одним емким украинским, к сожалению, непереводимым словом — затурканої) «училке». На Волыни многие еще помнят, как до войны, «за Польщі» перед учителем снимали шляпу и называли «пан професор». Современная учительница (и учителя тоже), к сожалению, больше озабочена проблемами своих свиней, кур и огорода, чем вопросами воспитания и повышения успеваемости своих учеников. Поможет ли сельской интеллигенции дополнительных 2 га давно не обрабатываемой земли?

Для нормальной работы учителей, медиков, культработников необходима нормальная зарплата, а не «обглоданная кость», которую им в утешение бросили реформаторы. А нормальное содержание у медика или учителя может быть только тогда, когда у земельного участка будет хотя бы нормальный распорядитель-специалист, а не учитель. К сожалению, этой прописной истины не хотят видеть наши реформаторы…

Известно, что теоретичес- ким основанием проводимой аграрной реформы есть поиск эффективного собственника — производителя продукции АПК, передача ему земли и других средств производства в частное владение. Нет нужды доказывать, что именно такой собственник — в одном лице и работник, и инвестор — обеспечил развитие и процветание сельского хозяйства во всех цивилизованных странах.

Однако методика поиска такого собственника через паевание коллективных земель и дальнейшее движение паев, что является основным содержанием предложенной и осуществляемой согласно указу Президента аграрной реформы, представляется нам не только сомнительной, но и практически неосуществимой из-за целого ряда неподготовленных, непродуманных или просто надуманных и «высиженных» в кабинетах элементов. О некоторых из них уже не раз упоминалось в различного рода публикациях, другие появились лишь в ходе этой самой «реформы».

Важнейшим элементом при различного рода трансформациях хозяйств в цивилизованных странах является принцип неделимости земельного и даже имущественного комплекса. Наши реформаторы почему-то не взяли его во внимание и в основу реформы положили систему сплошного паевания земельных угодий и имущества, несмотря на серьезные возражения в различных кругах общества, что этого нельзя сделать вообще, не разрушив существующую систему землепользования и основные средства производства.

Вместе с тем при такой уравнительной системе дележа оказались нарушены конституционные права миллионов граждан Украины на право иметь землю и пользоваться ею. Видимо, по предложенной зарубежными экстраполяторами схеме право на земельный пай почему-то получили только бывшие колхозные пенсионеры и действительные на время выдачи акта на коллективную собственность члены КСП. Не так уж сложно увидеть, что подобная схема буквально разодрала доселе более-менее однородную сельскую общину на искусственных землевладельцев и просто граждан, которые остались «ни с чем», хотя им всю жизнь трубили, что вся земля «наша». При этом без права на землю остались не только граждане — жители больших и малых городов и поселков, работавших в промышленности, культуре или социальной сфере, но и бывшие колхозники, проработавшие всю жизнь в колхозе, но перед пенсией или на время «дележа» по каким-то причинам переставшие быть членами КСП.

Нетрудно представить, что уже в пути тысячи и тысячи жалоб в разные государственные и негосударственные органы вплоть до Президента и его администрации — «Нет правды в нашем колхозе, районе, государстве и на свете вообще». После известного указа первыми такие жалобы начали получать именно «колхозные бароны», ибо на них свалена задуманная против них же в высоких кабинетах аграрная реформа. Характерно, что «паевание» было произведено еще три-четыре года тому назад с еще тогда заявленными и снова объявленными в указе правами, однако в то время обращалось много красивых и, как потом оказалось, пустых бумажек: сертификаты приватизационные, компенсационные, земельные и т.д. Поэтому «обделенные» по каким-то причинам крестьяне не шибко горевали — что толку будет, если в сундуке или за иконой на одну такую бумажку станет больше или меньше? Но когда после указа пресса, телевидение и радио в один голос заклинали, что больше не будет «дойной коровы» — колхозов, а обладатели таких бумажек могут спокойно полеживать на полатях, тогда как фермер или другой «эффективный собственник» прямо к дому им подвезет чуть ли не готовые пироги, вот тогда и пошло «движение» — всем жителям сел, поселков и хуторов захотелось иметь такие «бумаги». Конечно, никого не соблазняла заросшая в последние годы сорняками земля — в селе все знают, что это такое, но всех завораживала четырехзначная циферка в такой «бумаге» — стоимость земли. Тем более, что те же СМИ ежедневно радостно сообщали: вот-вот начнется большое «движение» паев (т.е. их купля-продажа), вот тогда заживем! После таких заявлений число претендентов на земельный пай начало расти ежедневно чуть ли не в геометрической прогрессии, и можно предположить, что в будущем их меньше не станет.

Однако обладатели таких бумажек на колхозных собраниях, узнав, что с каждым новым претендентом цифра в их бумагах уменьшается (земля-то не резиновая), все реже начали принимать в свой «клуб» новых «землевладельцев». Поэтому крик, плач, слезы, проклятия в адрес всех и вся и, в первую очередь, в адрес «реформы», ее проводников — «баронов» звучат сейчас чуть ли не в каждом селе.

При этом никто не вспоминает, что при таком уравнительном дележе ущемлены в первую очередь права тех, кто желает, умеет и может работать с землей, а не торговать ею. Им, видите ли, надо идти на «поклон» к скороиспеченным землевладельцам, которым против их воли дали такие льготы, которые не знают, что с этой землей делать, но желали бы чуть ли не ежедневно получать с нее «дивиденды» и, конечно же, лучше бы сразу в виде бутылки. С другой стороны, немощные «землевладельцы»-пенсионеры озадачены, к кому податься на старости лет со своим паем, которым вместо своевременной пенсии их наградили реформаторы, где искать такого «эффективного собственника», который бы не «надул» или вообще не оставил с носом!

Все эти коллизии порождены на голом месте, очевидно, с подсказки разного рода зарубежных советников, которые перенесли опыт своих стран на нашу почву, не ведая, насколько больно наше общество. Один волынский фермер назвал своих односельчан «совіцькими калічками», имея в виду их консерватизм и боязнь перемен. Не знаю, насколько он был прав в этом определении, однако не принимать во внимание этот фактор, как это сделали наши реформаторы, решив в одну зиму сделать всех собственниками и научить «плавать» в волнах аграрного рынка методом «броска в воду», не только аморально по отношению к нашим несчастным селянам, но и верная возможность «утопить» наше сельское хозяйство окончательно и бесповоротно.

Второй важнейший прин- цип всех положительных аграрных реформ — их разделительный характер. Начиная с аграрных реформ древнего Рима, когда многим стала видна несостоятельность сельского хозяйства, основанного на рабском труде, и заканчивая реформами Столыпина уже в нашем веке. Все эти реформы были направлены на четкое разграничение землепользования. Что же мы имеем сейчас, когда истек срок президентского указа — после всех споров, слез и даже мордобоя, после бодрых рапортов о 99,8% реформированных хозяйств? Судя по публикациям местной прессы, у нас на Волыни, возможно, родится еще аж 16(!) фермерских хозяйств, несколько арендных предприятий, а остальное — кооперативы и товарищества.

Не углубляясь в разницу между кооперативом, товариществом, арендным предприятием и КСП, можно смело констатировать: мы снова «одели ту же шинель», из которой так бодро «выбегали» целую зиму, только еще более изодранную и урезанную. Короче говоря, получили те же колхозы, только еще больше разграбленные и изувеченные, чем после первой «реформы». Некоторые острые языки их теперь называют «кастратами». У многих из них за прошедшую зиму не только растащили остатки еще «советской» техники, вырезали или увели последнюю тощую скотину, но и буквально смели с лица земли коровники с телятниками, мастерские, склады и т.п., так что некоторые новообразованные «частные предприятия» остаются пока только с новыми печатями, руководители которых теперь ходят глубоко обиженными: они, видите ли, все сделали как велели, у них новые печати, но им по-прежнему «не дают». Банкиры уже раскусили показушность «реформы» и обставили кредитные договора такими условиями, что на этот раз ухватить «на шару» свой кусок не всем удается.

Что же касается «разделительного принципа», то после таких реформ он еще более запутан, чем в бывших колхозах. Как известно, в колхозной системе колхозник выступал как наемный работник и как владелец личного подсобного хозяйства с участком земли, постройками, скотом и т.п. Нетрудно догадаться, куда перетекали доступные ему коллективные (а правильнее — государственные) средства и почему так продуктивна была воспетая в последние годы нашими экономистами его личная корова в сравнении с колхозной. Кстати, нелишне напомнить бывшим певцам колхозного строя, а теперь теоретикам огородной (паевой) экономики и сарайного животноводства, что там, где окончательно «загнулись» колхозы, исчезли пункты искусственного осеменения и элитные семена, продуктивность славной «дядьковской» коровы приблизилась к бывшей колхозной (а то и ниже), картофель на прославленных огородах почему-то вдруг стал «вырождаться», того и гляди, через годик- другой и его придется закупать «за бугром» наряду с зерном и сахаром (только на какие шиши?!).

В новообразованных предприятиях бывший колхозник выступает вообще, казалось бы, в несовместимых ипостасях: он и наемный работник, он и собственник какой-то части угодий и имущества (арендодатель), он и пайщик-акционер и, конечно же, собственник-распорядитель личного двора с огородом (в отличие от просто бумажного собственника в коллективном или арендном предприятии). Но психологически он остается колхозником, ибо никогда не распоряжался результатами своего труда, не распоряжается он ими и сейчас, но зато со времен хрущовской «оттепели» хорошо усвоил, что все, что удалось стащить, то и его, поэтому как брал он свой пай сам и притом сколько унесет или увезет, так и будет брать, несмотря на новую вывеску на конторе. Правда, во многих таких «предприятиях» уже просто нечего «брать», однако на «пай» по известным причинам выходят буквально единицы, остальные ждут, что все равно «дадут», а раз не «дают», так это потому, что «такая держава», «такой президент», не заботятся о кормильцах!

Так почему же селяне держатся за колхоз даже тогда, когда там, казалось бы, не за что уже держаться? На то имеется целый ряд объективных и субъективных причин. Во-первых, а что ему предлагают реформаторы взамен работы в колхозе, где он имел какую-никакую ежемесячную зарплату, оплаченный отпуск, выходные, гарантии на случай болезни, услуги колхозной техники и др., не говоря уже об упоминаемой выше возможности просто «брать»? Взамен всего этого ему предлагают 2 га засоренной земли (за которую еще надо и налоги платить) и при этом удивляются, почему бумажки берут с удовольствием, а землю — нет. Для успешной работы с землей нужен какой-то минимум необходимых знаний, хотя бы простейшие орудия и приспособления, ну и здоровье да трезвый образ жизни, наконец.

Ничего этого у большинства теперешних селян уже нет. Не надо забывать, что работа и жизнь в колхозе в прошлом была одной из самых непрестижных, поэтому из села постоянно «вымывались» все, кто хоть как-то был способен к обучению и к работе по высшей квалификации. Постепенно в селе оставались только те, кто по каким-то причинам не смог поступить в институт или техникум, а потом (после службы в армии) не смог даже уехать «за туманом» или за «длинным рублем» на многочисленные тогда стройки. Таким образом, в колхозах сформировались коллективы, которые в значительной степени отличались от первичных коллективов, сформированных из единоличников- хозяев. Это уже сельский пролетариат, который не столь универсален, как их деды и даже отцы. Они, как правило, имеют одну какую-либо специальность и в большинстве своем могут работать только по наряду.

Теперь этому пролетарию, не спрашивая его согласия, всучивают «пай» и по-большевистски наказывают: «Будь хозяином!». Для того чтобы быть хоть каким-то хозяином, бывшему колхознику необходимо иметь элементарные знания по современной агрономии, ветеринарии, экономике, маркетингу, устройству сельхозмашин. Хотя о каких сельхозмашинах можно вести речь, если нам даже дешевой отечественной косы негде купить — только привезенную из Польши, Беларуси или России. За многие годы разговоров об аграрной реформе никто не предложил селянину даже простейшего инвентаря, не говоря уже о простенькой молотилке, которую могли бы даже при нашей бедности вскладчину купить Иван с Петром да со Степаном и производство которой не надо было бы финансировать из бюджета, в отличие от известного проекта с «Джон Дирами».

Если к этому добавить, что наш образ жизни далек от идеального, что за советский период на селе практически массово укоренилось пьянство, на которое к тому же наложилось почти на половине нашей территории отрицательное влияние чернобыльской катастрофы и в результате мы имеем в наших селах (и городах тоже) значительное количество не совсем здоровых (а то и просто больных) граждан, — мы сможем лучше понять, почему полесский колхозник не хватается за дарованный Президентом «пай», а пробирается партизанскими стежками-дорожками в соседнюю Беларусь на любую предложенную работу в тех же колхозах, получая ту же скудную (но своевременную) зарплату в «зайчиках»...

Ну, а как же живется те- перь, после «реформы», «колхозным баронам» да фермерам? Первые, судя по радостным сообщениям наших СМИ, должны рыдмя рыдать — как же, кончилась их власть, вокруг одни «хозяева»! Другие, по тем же сообщениям, должны прыгать от радости — свершилось, наконец, нет проклятых «баронов», которые зажимали фермера и вообще были тормозом всех новаций.

Но вот «реформа» прошла, а мы что-то не увидели рыдающих «баронов», как и прыгающих от радости фермеров. Большинство «баронов» быстренько, как и велел указ, переклепали КСП в кооперативы, товарищества, арендные предприятия (благо новоиспеченные «землевладельцы» по приведенным выше причинам также быстренько поспешили избавиться от дарованных «паев»). Заимели новые печати, и теперь они законные, так сказать, титульные «бароны». Автору этих строк односельчане также единогласно спихнули свои «паи», но от этого особой радости не чувствуется ни у них, ни у «барона» в законе, ибо его положение еще более неопределенно, чем у бумажных «арендодателей».

Не знаю, как можно спокойно жить, работать и удачно вести свой бизнес «арендатора», у которого более полутысячи вороватых, плутоватых и не всегда трезвых «арендодателей», половина из которых одновременно являются его работниками и каждый из них имеет свое личное хозяйство и свой небольшой агробизнес? Это при том, что несложные расчеты показывают, что даже на имеющейся еще советской технике и оборудовании валовую продукцию 1999 года (она у нас в хозяйстве еще пока держится на уровне среднерайонного конца 80-х годов) могли бы выработать спокойно пять-шесть более-менее подготовленных и, конечно, трезвых семейных коллективов, работающих на арендной основе. Но большинство трудоспособных пайщиков, оставляя пай в аренду председателю или «лидеру», как говорят наши реформаторы, имели в виду, что за ними остается прежнее рабочее место, что они будут изображать «борьбу или битву за урожай» и, конечно же, тащить походя все, что под руку подвернется.

«Зачем брал таких!» — воскликнут реформаторы. Затем, во-первых, что мы практически теперь все «такие», за исключением немногих. Во-вторых, а куда от них денется сельская община, даже если их совсем немного? Земля их останется все равно незасеянной, но когда поспеет урожай, такие «землевладельцы» все равно придумают, как взять необходимое, и хорошо еще, если обойдется без «красного петуха». В последнее время, когда уже «нечего брать», буквально эпидемией стали во всех окрестных селах мелкие кражи кур, гусей, уток, индюков, кроликов. В селах почти все знают, кто это делает, да помалкивают: во-первых, у многих по отношению к коллективному хозяйству и государственному лесу и у самих «рыльце в пушку», во-вторых — такого воришку пожурят в милиции немного и выпустят, а у заявителя почему-то через пару дней окажется банка с дизтопливом в колодце или вообще от сарая на утро кучка пепла останется.

Такая же ситуация и у немногих оставшихся в районе фермеров. Мало кто из них расширил свои владения за счет арендованных паев, ибо многие вполне резонно считают, что землю они должны получить из рук государства и перед государством отчитываться, а не перед бездельником- «землевладельцем».

«Но это ничего», радостно заявляют реформаторы, — вот-вот начнется «движение» паев и земля найдет эффективного собственника. Только куда оно нас приведет? Если даже автор, ныне действующий «барон», не имеет возможности купить и одного пая, то кто из односельчан может раскошелиться на него? У нас, сельчан и хуторян, есть все основания полагать, что на первый взгляд такая поспешная, непродуманная реформа была с тем и задумана, чтобы нас, серых колхозников, оставить при своих сараях и огородах, а землицу передать «новым украинцам». Ибо у них уже все есть — домовладение, «мерсы», дачи, но нет территории для устройства ранчо, охотничьих угодий, латифундий. Думаю, что в стране, которая пережила 1905 год и октябрьский кризис, коллективизацию и прочие новации, где около половины населения тем или иным способом кормится с земли и живет селами, хуторами, поселками, т.е. по-прежнему сельскими общинами, подобные устремления могут иметь те же катастрофические последствия, что и в начале века, ибо миллионы людей могут остаться без средств существования. Весьма сомнительно, что аборигены будут спокойно наблюдать, как какие- нибудь МТС засевают, убирают и вывозят «вершки» с «корешками» с бывших их земель. Нашумевшая в прошлом году стрельба арендатора по колесам комбайнов незадачливых землевладельцев, которые решили самовольно убрать выращенный арендатором урожай, может показаться детской игрой по сравнению с возможными событиями.

Но если даже представить себе, что в результате этого «движения» земля и имущество сосредоточатся в руках тех пяти-шести смекалистых и предприимчивых семей, каким образом им можно вести удачно свой бизнес среди полутысячи обнищавших односельчан?

Можно еще приводить много различных доводов в пользу того, что отечественное исполнение зарубежных подсказок родило очередной обман, имитацию аграрной реформы в чисто «совковом» стиле. Подобные кампании мы делать большие мастера, но, как всегда, нас выдает результат, ждать которого осталось недолго. Ведь поспешно «сшитые» за зиму новые частные формирования только по форме частные, а по содержанию, т.е. по форме организации труда и инвестирования это те же колхозы, с тем же бесправным работником, который никогда не распоряжался и не распоряжается результатами своего труда. Он прекрасно понимает, что тот имущественный пай, который ему записали на красивой бумажке, он все равно не получит, ибо для этого имущество сначала надо привести в негодность. Земельный пай свой он бы с удовольствием продал за сумму даже меньшую, чем указана на имеющейся у него бумажке, если бы нашелся какой-либо дурак (как он считает), который захотел бы ее купить…

Но так или иначе рапорт к первому апреля был сделан: 99,8% КСП — реформированы! Судя по запискам пензенского вице-губернатора (и классика русской литературы) Салтыкова-Щедрина, там славные жители города Глупова почти единогласно выполнили «Указ о хождении на руках». Видимо, мы не так далеко ушли от того времени, если подобные же указы выполняем не менее эффективно.

А как живется селу сей- час, после выполнения указа? На это можно ответить коротко новой поговоркой, которая родилась уже во время реформы и даже успела побывать в заголовках местных газет — «З паєм чи без паю — спокою немає». Именно в таком состоянии беспокойства, тревоги, беспричинной раздражительности село начало тяжелую весну 2000 года. После таких слов обычно начинается плач и сетования на отсутствие кредитов, ГСМ, удобрений и т.п.

Эти проблемы пока не являются темой наших рассуждений. Хотелось бы затронуть еще один важный вопрос: а была ли альтернатива этой реформе? На наш, хуторской, взгляд — была. И сейчас еще после тяжелых разорений двух последних волн реформы остаются некоторые возможности исправить положение. Конечно, изложенные ниже рассуждения по поводу возможного развития событий многие сочтут большевистскими, но они не более «совковые», чем у разработчиков указа...

Итак, с обретением независимости нам достался огромный, но безалаберный и пораженный вирусом безответственности агропромышленный комплекс. Не будем говорить о промышленной части АПК: не нам на хуторе судить о нем. Но о сельском хозяйстве, его проблемах можем немного порассуждать, ибо с этими проблемами ежедневно сталкиваемся.

Основным вопросом, который сейчас тревожит всех, так или иначе причастных к сельскохозяйственному производству, — была ли возможность сохранить основные средства производства, есть ли возможность уберечь и даже нарастить те жалкие их остатки, которые еще не утрачены? На наш взгляд, такая возможность была и даже сейчас, как ни странно, есть.

Советское сельское хозяйство, как известно, почти всегда было многозатратным, малоэффективным, расточительным и держалось кое-как только на дешевой рабочей силе и государственных инвестициях. Однако материальное обеспечение его в то время было, как мы теперь понимаем, более чем достаточным. Мы уже десять лет работаем на остатках того обеспечения. Однако вирус растащиловки, который всегда жил в колхозном строе, особенно оживился с принятием известного закона о коллективной собственности, появившихся в наших СМИ прямыми призывами к разрушению колхозов и формированию фермерских хозяйств. Правда, никто не говорил, где мы возьмем для этого фермеров, но процесс, как говорил М.Горбачев, пошел. Он усиливался тем, что коллективные предприятия (КСП) в это время оказались вне всякого контроля районных органов, которыми раньше жестко управлялись. Именно в это время начали появляться те самые «колхозные бароны», лжефермеры, сомнительные дочерние предприятия и т.п. Такое положение сложилось, на наш взгляд, из-за завышенной самооценки наших «национальных элит», уверенностью в том, что мы уже находимся в Европе: стоит принять демократические законы, заменить колхозников на фермеров — и мы уже «великая европейская держава», которую «знают» и «уважают».

Такая самоуверенность и брезгование административными рычагами управления стоила нам десяти лет разрухи в промышленности и сельском хозяйстве, повсеместного падения и без того низкого жизненного уровня. Конечно, теперь, когда уже многое можно увидеть через призму времени, нам, видимо, придется несколько остудить наш «юношеский» романтизм и взяться за дело восстановления экономики всеми известными нам методами — и административными, и рыночными, лишь бы они были результативны.

Что касается сельского хозяйства, то необходимо сделать мужественный шаг и перестать обманывать себя, народ, мировое сообщество и его финансовые организации в том, что мы делаем реформы в этой области. То, что подсказано зарубежными советниками и кое-как разжевано нашими реформаторами, не подошло нам на данном этапе, и настаивать на этом эксперименте не просто бессмысленно, но, возможно, и катастрофично.

На наш взгляд, для оста- новки таких разрушительных процессов необходимо было бы провести целый ряд поэтапных мероприятий по превращению государственных латифундий (не надо обманываться — у нас никогда не было реального коллективного собственника и коллективных сельскохозяйственных предприятий) сначала в местные коммунальные, муниципальные и общинные кооперативы с последующим формированием добровольных объединений свободных граждан, владельцев земли, средств производства и вырабатываемой продукции. Постепенность не должна нас смущать: постепенно — не значит медленно, говаривал незабвенный Егор Кузьмич Лигачев, главное — пройти этапы. В этих словах присутствует здравый смысл и та простая истина, что нельзя учить плавать методом простого броска в воду.

На практике такие мероприятия могли бы выглядеть следующим образом: 1) Немедленная государственная инвентаризация (а она должна была быть еще в 1991 году) земельных угодий, основных средств производства, всех материальных запасов бывших коллективных хозяйств или новообразованных на их основе предприятий. До этого особым распоряжением должна быть приостановлена реализация всех выше упомянутых средств и запасов (кроме скоропортящихся);

2) назначение представителей Президента во все сельские общины (сельсоветы) из числа хорошо проявивших себя хозяйственных руководителей.

Формирование государственного производственно-бытового кооператива на основе администрации местного совета во главе с представителем Президента. При этом он может быть (если его изберут) и председателем местного совета. В другом случае с целью экономии средств председатель сельсовета может быть на общественных началах;

3) передача оставшегося коллективного имущества новообразованному хозрасчетному госкооперативу;

4) целенаправленный поиск арендаторов на основе семейной аренды для передачи им в краткосрочную аренду целостных земельных угодий и имущества;

5) постоянная работа специальной комиссии во главе с представителем Президента для рассмотрения и утверждения кандидатов на аренду земли, скота, оборудования, помещений и пр.;

6) разработка специальной программы по выходу из кризиса путем эффективного использования арендаторами земли и других средств производства. Первичными ориентирами для такой программы могут быть некоторые показатели производства валовой продукции колхозами в конце 80-х годов;

7) разработка программы привлечения инвестиций и поиск их из местных ресурсов для организации в первую очередь переработки сельскохозяйственной продукции до полного выхода готовой продукции с целью максимальной занятости незанятого напрямую в сельском хозяйстве населения;

8) привлечение других производств для полной занятости всех трудоспособных членов общины;

9) организация более-менее эффективного производства на угодьях и отраслях, которые не удалось передать в кратковременное пользование;

10) постоянный анализ работы арендных коллективов. Целенаправленное отсеивание заведомо неспособных работать самостоятельно и постоянный поиск новых кандидатов до тех пор, пока все земельные угодья и все отрасли общинного АПК не получат временных собственников, умеющих эффективно работать, а также распорядиться выработанной продукцией.

Вот такие, на наш непросвещенный взгляд, самые общие мероприятия, которые необходимо было бы провести еще в 1991—92 годах и которые надо немедленно провести хотя бы сейчас, если мы хотим приостановить катастрофическое падение товарного производства АПК и начать его развитие довольно быстрыми темпами в будущем.

Конечно, такие мероприятия не понравятся Западу. Зато они дали бы возможность сохранить уникальную реальность нашей жизни — сельскую общину, которая всегда была носителем хоть каких- то моральных ценностей нашего народа, от начавшихся еще при колхозном строе деградации, морального падения, а теперь и полного обнищания. Дали бы возможность сохранить ее традиционно положительные стороны и снивелировать отрицательные — в первую очередь безответственность и обезличку.

Наше село является уникальным исторически сложившимся социумом, который дает возможность более-менее равномерно распределить население по стране, а при продуманной, целенаправленной аграрной реформе — равномерно распределить и промышленное производство со значительно меньшей экологической нагрузкой на природу. Мы смогли бы избежать многих теперешних проблем экономически развитых стран (концентрация промышленного производства, рост мегаполисов), если бы именно продуманно и целенаправленно провели аграрную реформу и не создавали тех же проблем, от которых они сами с большим трудом избавляются.

Выше приведенные мероприятия первого периода реформы дали бы возможность получить землю всем желающим жить и работать на ней гражданам Украины, независимо от их прежнего места жительства, если они докажут сначала документально и теоретически, а потом и на деле свое умение работать с землей и сельскохозяйственной техникой и переедут на постоянное жительство в село.

Таких будет очень немного, но это будут люди, которым земля нужна не для торговли, а для производства. Им не будут завидовать, как теперь «бессертификатные» «сертификатным» односельчанам (как же, имеют «бумаги» на такую сумму!), ибо возможность взять землю для производственной деятельности будет у всех, а эти «все» не всегда даже со своими теперешними огородами справиться могут, поэтому здесь срабатывает вечный принцип Колумеллы: «Доход земледельца — самый чистый и самый верный и меньше всего вызывает зависти...».

Начальное и сезонное инвестирование таких арендаторов на первом этапе банки будут проводить под гарантию бюджета местной общины (сельсовета), что даст возможность со временем устранить существующую теперь круговую коллективную поруку в части «растащиловки» коллективных или государственных средств. Если растащили урожай, или арендатор вовремя не вернул кредит, то все будут знать, что учителя и медики не получили зарплату не потому, что «такой Президент, премьер-футболист, местный глава администрации-партократ», а потому, что Иван со Степаном не отработали кредиты или был растащен «втихомолку» урожай с оставшихся коллективных угодий.

В любом случае современная сельская община должна знать, что своих учителей, медиков, участкового инспектора, пожарников она должна содержать сама, а не какое-то далекое и мифическое «государство».

Для этого необходимо собирать независимо от землепользователя с каждого кадастрового гектара единый и достаточно высокий налог, а не те жалкие, даже не «желтые», а беленькие копеечки, которые теперь собирает местный сельсовет с обложенных различными льготами землевладельцев.

Предвидеть все необходимые мероприятия при программировании реформ практически невозможно, да и не наше это дело. Программу должны разрабатывать специалисты, но ей следует изначально придать правильное направление. Она должна быть опробована в различных регионах и сразу заявить о своей эффективности, чтобы мы на хуторах и селах четко видели ее этапы, результаты и конечную цель. Увы, подсунутый на подпись Президенту указ не ясен и не понятен не только нам, но и, видимо, самим реформаторам, воплощающим его в жизнь.

P.S. Когда писались эти строки, мы услышали о новом указе Президента, который направлен «на устранение допущенных несправедливостей по отношению к работникам социальной сферы села» и обязывает государственные органы управления «изыскать возможности» наделить паями учителей, медиков, работников культуры, прочей сельской администрации.

Вот уж, действительно, живуч принцип «чем зашибился, тем и лечись»! Ничего лучшего не придумали наши реформаторы, как вместо одной ловушки подсунуть Президенту другую (или уже две сразу). О каких «устранениях несправедливостей» может идти речь, когда второй указ их порождает еще больше, чем первый. Более того, он затрагивает интересы миллионов бывших колхозников как получивших паи, так и по каким-то причинам не получивших их.

Ведь колхозника реформаторы стараются «высадить» на пай без зарплаты, социальных гарантий, пенсий. Работники социальной сферы и служащие местных советов получают, хоть и нерегулярно, довольно высокую, по сельским меркам, зарплату, имеют социальные гарантии, коммунальные льготы, перспективу пенсионного обеспечения, а теперь еще и паи. Это ли нужно сельской учительнице, которую мы свели за годы советской власти к униженной, задерганной, обремененной вечными заботами (правильнее было бы сказать одним емким украинским, к сожалению, непереводимым словом — затурканої) «училке». На Волыни многие еще помнят, как до войны, «за Польщі» перед учителем снимали шляпу и называли «пан професор». Современная учительница (и учителя тоже), к сожалению, больше озабочена проблемами своих свиней, кур и огорода, чем вопросами воспитания и повышения успеваемости своих учеников. Поможет ли сельской интеллигенции дополнительных 2 га давно не обрабатываемой земли?

Для нормальной работы учителей, медиков, культработников необходима нормальная зарплата, а не «обглоданная кость», которую им в утешение бросили. А нормальное содержание у медика или учителя может быть только тогда, когда у земельного участка будет хотя бы нормальный распорядитель-специалист, а не учитель. К сожалению, этой прописной истины не хотят видеть наши реформаторы…

От редакции. Хотя, как видно из текста материала, автор убежден в правоте своей позиции, поставить свое имя под публикацией он отказался. Видимо, не рискнул...