Михаил ЧЕРНЫЙ: «КОГДА ВСЕ РУШИЛОСЬ, НАС СЧИТАЛИ СПАСИТЕЛЯМИ. ТЕПЕРЬ НАС ХОТЯТ ПРЕДСТАВИТЬ БАНДИТАМИ»

В Украине, разумеется, свои собственные проблемы - не столько алюминиевые, но тоже «металлические». А Николаевский глиноземный завод (НГЗ) - как поставщик сырья для производства легкого металла в России, на тех же предприятиях, с которыми работали компании, связываемые с фамилией Черных, - нередко упоминается в контексте российской «алюминиевой войны».

К тому же, года три назад представители компаний, входящих в TWG, предлагали Украине инвестиционный проект стоимостью до 400 млн. долларов - для создания на украинских верфях 20 судов и оснащения их соответствующим оборудованием. От имени TWG намерена была выступить компания U.B.T. с тем чтобы создать еще одно звено в международном торговом судостроении. Тогда же речь шла и о возможности компаний группы Trans World инвестировать не менее 400 млн. долларов в украинскую металлургию.

Что последовало за этим? Сегодня в Украине не слышно ни о TWG, ни о компаниях, составляющих эту группу, ни об упомянутых проектах…

Между тем, с осени прошлого года огонь «алюминиевой войны» активно раздувался и поддерживался российскими телекомпаниями, а точнее, программой «Итоги», взявшейся летописать кровавыми тонами бизнес-биографию бывших своих сограждан, которых они именуют не иначе как «алюминиевые братья»... И психологическая атака в этом контексте может означать скорее желание доказать, чем наличие самих доказательств. Неудивительно, что когда ведущий «алюминиевых разоблачений» позвонил одному из ославленных им братьев Черных - Михаилу, тот предложил журналисту обратиться «за интервью» к... адвокату.

Не очень-то рассчитывая, что и мне не посоветуют обратиться по тому же адресу, решила задать несколько вопросов Михаилу Черному. Он, в свою очередь, не очень-то обрадовался очередному журналисту. Но к адвокату меня не отправил. В результате читатели «Зеркала недели» имеют возможность познакомиться с личным мнением Михаила Черного об «алюминиевых войнах».

- Михаил, простите, если мои вопросы покажутся вам некорректными, но о братьях Черных и о ваших ролях в российской «алюминиевой войне» столько разного написано… И вы, конечно, можете не отвечать...

- Если вам в самом деле интересно мое мнение, то почему я не должен отвечать?

- Тогда почему российского тележурналиста вы отправили к своему адвокату? Вы в самом деле это сделали?

- Выглядело это несколько иначе, чем он преподнес телезрителям. Но по сути я так и сделал. А как бы вы поступили с человеком, который полгода вас обливал грязью, а потом позвонил и спросил нечто вроде: «Что вы об этом думаете?» Если хотел это знать, то сначала поговорил бы со мной, а уж потом бы думал, как снимать и преподносить информацию о нас. Мне не в чем оправдываться, а любое мое публичное выступление, вероятно, так и будет истолковано. Поэтому я этого не предпринимаю. Вы можете не верить или изумляться, но за все три года, сколько на нас льют грязь российские средства информации, никто не удосужился не то что проверить подбрасываемые им кем-то факты и версии, но даже поинтересоваться нашим, пусть субъективным, мнением. А те немногие, кто этого хотел, получили, как мне кажется, ответы на все вопросы.

- Я могу догадываться о методах и способах получения информации своими коллегами. Но, по большом счету, как мне кажется, даже не в этом проблема. Скажите, в ходе этой информационной атаки против вас - на поражение - предъявляли ли вам правоохранительные органы России официальные обвинения?

- Могу сказать за себя - ни разу! Ни прямо, ни даже косвенно. Более того, в прошлом году, когда активизировалась волна информационного очернения братьев Черных, мой адвокат официально обратился в МВД России и просил объяснить, есть ли ко мне претензии? Я получил официальный письменный ответ (датирован 8 октября 1996 года). Цитирую: «Обвинение Михаилу Семеновичу Черному не предъявлялось, в официальный розыск он не объявлялся и в Интерпол в отношении него Следственный комитет за помощью не обращался».

Еще раньше такие же документы были получены моим братом в отношении компаний и людей, с которыми он работал.

- Но уже после этого ответа, в начале

1997-го, не кто иной, а министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов во всеуслышание говорил, в том числе и в связи с аферами в алюминиевой отрасли и фальшивыми авизо, о вашей причастности к этому и причастности Trans World. Недавно российские газеты даже огласили, когда и с кем ваши компании рассчитывались несколькими фальшивками. Не станете же вы отрицать, что использовали авизо?

- Давайте по порядку. Во-первых, не я и не многие другие бизнесмены, кто использовал такие платежные документы, придумали авизо. Это изобретение банкиров. В российской банковской системе их узаконил Центробанк. Мы использовали то, что было легально и законно.

Во-вторых, проверять легитимность платежных документов - задача и обязанность банковских структур. Даже при желании я не имею возможности устанавливать подлинность авизо и многих других финансовых документов, так как фактически их оригиналы на руки не выдаются, они поступают из банка в банк, даже не знаю как. Мы не можем отвечать за действия банков, например «Столичного», Кредобанка, Уникомбанка и других, если они приняли пустые авизо, а потом по распоряжению некоторых фирм, имеющих с нами контракты, с их счетов перевели на счета предприятий в их банки неподтвержденные суммы денег. Еще раз хочу заметить - не мы платили, а нам платили, даже не нам, а банкам, в которых находились счета работающих с нами предприятий. Я думал, что все платежи проверяются банками, а через какое-то время оказалось, что платежи были пустыми. Но, вы меня извините, разве я был в этом виноват? Со временем я узнал, что это было массовое явление в масштабах всей России.

Но вместо того, чтобы нормально разобраться в ситуации и вообще в банковской системе страны, тот же Куликов, вероятно, с чьей-то подачи, предпочитает ограничиться громкими заявлениями. Сегодня, получается, выгодно таким образом «бороться со злоупотреблениями», уводя тем самым всех от истинных причин? Из банковской системы России украдено, по словам того же Куликова, миллиарды. Обнаружено 5-6 фальшивых авизо на 3-5 млн. долларов. А где остальные средства, большая часть украденного? Почему это вообще было возможно? По-моему, министру внутренних дел на эти вопросы надо отвечать. Я думаю, что он профессионал и порядочный человек, а если кто-то ввел его в заблуждение, то он разберется в этом. Хотя все это сегодня мешает бизнесу, и не только нашему.

- Уж если все по порядку, то скажите, какое вы имеете отношение к Trans World Group?

- Никакого. Я не являюсь ни совладельцем, ни сотрудником их компаний. С конца 1992 года я и мои фирмы, названия которых я бы не хотел сегодня упоминать, вели совместные проекты по финансированию различных предприятий и ведению бизнеса. Словом, сотрудничали.

- Начинали вы с небольшого кооператива, а потом - операции на десятки миллионов долларов. Как-то слишком гладко получается...

- Да никогда особо гладко не было. Если помните, где-то в конце 80-х в бывший СССР устремилась масса иностранных предпринимателей разного уровня, многие из них когда-то были нашими согражданами. Мы к тому времени, по советским меркам, считали себя не новичками в бизнесе, поэтому решились установить деловые контакты. Как к нам относились, и вспоминать не хочется, как равноправных партнеров нас никто не воспринимал. Впрочем, мы действительно мало что умели; как с банками работать - знали, но этого мало. Это совершенно другой стиль и уровень отношений. Но мы учились у своих партнеров, постепенно входили в то, что называют большим бизнесом.

В начале 90-х мы уже создали совместную компанию с Trans Commodities Ltd, руководимую Сэмом Кислиным, - с равными долями участия в нашем общем бизнесе. Я привлек к ее работе специалистов международного уровня, разбирающихся в промышленности, торговле и финансах. Тогда и началась серьезная работа, пошли первые большие прибыли. До встречи с нами Сэм был, что называется, чистым трейдером, торговал всем, что имело спрос. Но совместно мы занялись производством. Мы не только, рискуя, зарабатывали, но и теряли немало. И сегодня, бывает, теряем. Но это бизнес, кто в нем не участвует, тот на себе этого не ощущает.

- И так вы начали бизнес в алюминиевой отрасли?

- Нет, работая с Сэмом, мы этим не занимались. Для начала по контракту с нашими югославскими партнерами мы закупали кокс, уголь в странах СНГ и поставляли их за рубеж. Предприятиям же на вырученные деньги закупали и поставляли различные технологии и товары. В общем, были трейдерами. Затем, где-то начиная с 1991 года, занялись производством и тем, что сейчас называется, как я слышал, толлингом. Исправно платили за переработку угля. А потом поставляли принадлежащий нам кокс на металлургические предприятия, получали из него различный металл и экспортировали. Уже тогда занимались поддержкой и финансированием предприятий.

В то время я удивлялся: почему сами предприятия не могли между собой договориться; потом понял, что амбиции старых директоров и многих чиновников мешали это сделать…

К концу 1992-го мы уже самостоятельно производили порядка миллиона тонн кокса в год. Около 400 тысяч тонн экспортировали, остальное обменивали. В то время была частично отменена прежняя монополия государства на экспорт металла и металлопродукции. Тем самым мы выводили продукцию российских и украинских предприятий на мировой рынок и давали им возможность зарабатывать. С Сэмом мы также занимались поставками различных товаров, в том числе нефти и нефтепродуктов, поставками продукции нефтехимии для сельского хозяйства. На этом мы и зарабатывали.

- Это и был период, когда вы внедрили так называемую систему внешнего толлинга, что сегодня воспринимается многими как исключительное зло, откровенный грабеж алюминиевых предприятий?

- Толлинг придуман не нами. По большому счету, аналогичная система используется во всем мире. Другое дело, что большей частью мировые производители такой продукции, как алюминий и многое другое, организационно представляют собой многоотраслевые концерны, монополии, занимающиеся всеми операциями вплоть до реализации конечного продукта. Но они используют ту же систему.

В условиях абсолютной неплатежеспособности предприятий, и не только российских, когда они не могли оплатить сырье, внедрение системы внешнего, а затем и внутреннего толлинга было единственным спасением для тысяч заводов. Остановить такие предприятия, как алюминиевые заводы, где существует беспрерывный технологический процесс, равносильно их уничтожению. Мы обеспечили их сырьем, работой. Восстанавливали разрушенные деловые связи, начали заниматься проблемами модернизации, привлекли инвестиции.

Нас обвиняют, что якобы мы вывозим стратегический металл. А если посмотреть, из чего он состоит и что же мы на самом деле вывозим из России: заводские услуги (зарплата, бюджет, отчисления в Пенсионный фонд и т.д.), гидроэлектроэнергия, кокс (отходы нефтехимии), пек (отходы нефтехимического производства), фтористые соли, портовые услуги, безумные железнодорожные тарифы... Так что не знаю, что мы вывозим и какой в этом «злой умысел». Конечно, будь у заводов оборотные средства, такой способ просто бы не понадобился. Но другого, насколько я знаю, никто не предлагал... Если и были предложения, то, видно, были хуже наших, а где были лучше, как считали некоторые руководители, - там работали с другими. Но где они сейчас? Так что не братьев Черных, а другую фамилию сегодня склоняли бы...

- Надеюсь, вы не станете утверждать, что вот, мол, кроме вас, никто не мог этого сделать - «спасти алюминиевую промышленность России»...

- Не стану, но в то время нас в самом деле называли чуть ли не спасителями. Заводы имели достаточно заказов, рабочие - зарплату. Только вот теперь кому-то очень хочется представить нас «грабителями»...

В конце 1992 года наши пути с Сэмом Кислиным разошлись. За ним осталось все, что было нами до этого построено на металлургическом рынке Украины и России. Со мной же остались люди, с которыми я работал в СНГ, и моя иностранная компания с 50% прибыли, заработанной совместно с Сэмом. Часть этих средств я затем инвестировал вместе с Trans Word Group в совместные проекты. Лев к тому времени работал с Дэвидом Рубиным над алюминиевыми проектами, в которых они потом пригласили меня участвовать.

На российском рынке мы составили серьезную конкуренцию таким известным фирмам, как «Клинкор» (ранее «Марк Рич»), «Евромин», «Айок» и другим. Понятно, что их такой расклад не приводил в восторг. Параллельно с алюминиевым бизнесом лично мои компании стали заниматься черной и цветной металлургией, нефтехимией и нефтепродуктами.

- И, наверное, конкуренты не пренебрегли возможностью избавиться от вас? В той же металлургии вы отнимали хлеб у достаточно известных тогда компаний, таких, например, как «Айок».

- В самом деле, размах нашего бизнеса многих, наверное, не устраивал. Но на российском рынке всегда была жесткая конкуренция, независимо от рода бизнеса. На мой взгляд, наш метод работы и лучшая подготовка менеджеров, адаптация к местным условиям и предопределили наш успех.

Что касается «Айок», года два-три назад это была серьезная фирма. У нас с ней и конкретно с ее руководителями были нормальные отношения. Еще в начале 1994 года мы совместно с ними и Красноярским алюминиевым заводом пытались создать СП, но это не произошло, и не по нашей вине. Если бы им был необходим наш металл или другое сырье, они у нас его бы покупали, так же, как и мы.

- Успех вашего бизнеса прямо связывают, с одной стороны, с покровительством и содействием влиятельных российских чиновников, таких, как бывший вице-премьер правительства РФ Олег Сосковец; с другой - с тесными связями с криминальными авторитетами. Я не рассчитываю на ваше признание в дружбе с криминальными группировками. Но как быть с Сосковцом?

- Я встречался с Олегом Сосковцом несколько раз. Мы познакомились в 1991 году, когда он был в правительстве Павлова министром металлургии. Уже в то время (я об этом рассказывал) моя компания занималась поставками и производством кокса, угля. Российские предприятия тогда были в очень тяжелом положении, и Сосковец предложил нам не экспортировать принадлежащий нам кокс, а отдать его российским предприятиям и тем самым помочь преодолеть кризис. В России тогда бастовали многие шахты, и недопоставки производимой ими продукции грозили остановкой таким гигантам, как, например, Новолипецкий комбинат, Тагильский, Череповецкий, Магнитогорский заводы. Так что мы практически спасли тогда часть черной металлургии. В нашей производственной схеме были задействованы и предприятия Украины: угледобывающие - в Донецкой, Луганской областях; Криворожский металлургический комбинат, «Запорожсталь» и другие.

- И этим ограничивались ваши деловые контакты с Украиной?

- Нет, конечно. Будучи руководителем Trans Commodities, я участвовал в поставках в Украину нефти и нефтепродуктов. Вы, наверное, помните, что в 1991-1992 годах для Украины это была острейшая проблема.

- Помнится, наше правительство, что называется, направо и налево раздавало чуть ли не письменные обязательства возвернуть потом стоимость поставленной нефти и нефтепродуктов. Несколько бизнесменов мне как-то показывали такие «обязательства», замечая при этом, что до сих пор с ними украинская сторона не рассчиталась. Вас миновала участь сия?

- Увы, нет. Хотя поставки при нашем содействии Trans World, а затем и фирмой Blonde Investment были выполнены до 1994 года, до сих пор часть суммы один из нефтеперерабатывающих заводов нам не вернул. Так что Украина остается нам должна около 3 млн. долларов.

- Вы так спокойно об этом говорите, что создается впечатление, будто и не надеетесь получить этот долг. Или вам уже дали понять, что на это и рассчитывать не стоит?

- Просто меня успокаивает, что многим компаниям остались должны куда больше. Конечно, я желаю, чтобы со всеми рассчитались. Все-таки мы делали благородное дело, помогая Украине энергоносителями. В свое время нами было поставлено нефти и нефтепродуктов почти на 50 млн. долларов, из которых основную часть мы уже получили. Так что, думаю, до конца года получим оставшуюся, во всяком случае нам это обещали.

- Несколько лет назад компании TWG предлагали Украине свои проекты, в частности, в металлургии и судостроении. Какова их судьба?

- Да, собственно, из этого ничего не получилось. Насколько мне известно, предложения Trans World Group остаются пока без ответа. При этом никто ничего не объяснял. Сказали: рассматривается. К сожалению, очень долго. А финансы просто так лежать не могут, они должны работать.

- И вы не намерены больше пытаться связать свой бизнес с Украиной?

- Почему же нет? Это очень даже возможно. Пока я присматриваюсь к ситуации, ожидаю появления новых законов, в частности, регламентирующих инвестиционную деятельность и защиту инвестиций, вопросы приватизации. Возможно, этим же занимается и Trans World Group.

- Вам уже приглянулись какие-то конкретные украинские предприятия?

- Я бы сегодня не хотел конкретно отвечать, так как это не только меня одного касается, поймите меня правильно. Но это могут быть предприятия черной и цветной металлургии, химической промышленности и некоторые другие.

- Насколько я знаю, вы не одиноки в этом интересе. И в Украине сегодня наверняка есть ряд компаний, ориентирующих свои производственные программы на эти направления. Например, корпорация ЕЭСУ планирует инвестировать в предприятия черной металлургии более 200 млн. долларов. В ее проекте «Трубтранс» занято 25 металлургических комбинатов, трубных заводов. Между прочим, как говорят в ЕЭСУ, 15 из них - российские. Так что вы со своими проектами можете опоздать…

- Могу только сказать, что когда встречаются два нормальных бизнесмена, всегда находится общий язык. Для больших проектов нужны большие деньги. У нас есть хорошие деловые отношения со многими банками и инвестиционными компаниями. Мы можем помочь в привлечении инвестиций и в Украину, потому что нам партнеры доверяют.

В свое время компании, с которыми я работал, ежегодно инвестировали только в российскую промышленность порядка 100 млн. долларов. Я не говорю о TWM, там привлекалось намного больше - миллиарды. И в то время российское правительство приветствовало такие инвестиции.

- А теперь некоторые депутаты Госдумы призывают бороться с такими, как вы, «конституционными и неконституционными методами, … вплоть до уничтожения». Более того, по отношению к вам предпринимались попытки не только в плане морального уничтожения…

- Да, в марте 1995-го. Я уже тогда жил в Израиле, но как раз был в деловой поездке во Франции. Там я и узнал, что на меня и моего коллегу готовилось покушение. Полиция Израиля вовремя его предотвратила.

Исполнители арестованы, ими оказались граждане Израиля, которые были наняты для организации покушения, - бывшие высокопоставленные сотрудники полиции, впоследствии - владельцы частных сыскных агентств. Их судили. Один получил 14 лет, другой - 9. О заказчиках я ничего конкретно не знаю. Полиция не посвящала нас в подробности следствия. Знаю только, что ниточки вели в Россию.

- Вы допускаете, что это могли быть ваши конкуренты или правительственные чиновники, посредством вас стремящиеся уничтожить - пока политически - того же Сосковца и других своих оппонентов?

- В свое время нам однозначно заявляли, что, мол, вы много на себя взяли, надобно делиться… Но чем? Мы вели и ведем честный бизнес. И не пользуемся ни покровительством политиков и чиновников, ни тем более нечистых на руку структур. Мы вкладываем деньги в производство, и за свой труд и коммерческий риск получаем прибыль. Да, многомиллионную прибыль, которую делим с честными акционерами тех предприятий, где работаем. Но ни с кем больше.

Что же касается попыток дискредитировать братьев Черных и наших партнеров, мне кажется, что главной целью инициаторов этой кампании есть не просто желание вытолкнуть нас из нами же созданного бизнеса, а получить еще и политические дивиденды. Судите сами: нас обвиняют в том, что мы пользовались покровительством Олега Сосковца, а он чуть ли не придумал толлинговую схему организации производства, что, мол, мы на корню скупили алюминиевую промышленность, и еще в куче грехов. Но позвольте. К моменту прихода Сосковца в правительство мы уже не только вели серьезный бизнес и с Братским, и с Красноярским комбинатами, Новолипецким металлургическим заводом и многими другими, но и получали весомые прибыли. И, по сути, не нуждались в чьей бы то ни было поддержке. Мы делали то, что было нужно российской промышленности в рамках действующего законодательства РФ.

И толлинговую схему не Сосковец придумал, и не мы. Так работают во многих странах. А, так сказать, приветствовал ее внедрение не он, а Борис Николаевич Ельцин - на юбилее Братского алюминиевого завода он лично подписал документ, разрешивший внедрение этой схемы. Это позволило заводам буквально за полгода восстановить объемы производства. И сегодня предприятия, где она была задействована, - одни из самых высокорентабельных в отрасли. Так что в этом плохого и тем более криминального?

- А что касается приватизации КрАЗа, БрАЗа и СаАЗа - вы получили их акции за долги? Российские СМИ писали также, что вы, мягко говоря, нечестно скупали акции этих предприятий в ходе их приватизации…

- Опять же, не мы, и не Сосковец разрабатывали и утверждали схемы приватизации. Это делали соответствующие госорганы, в частности, Госкомимущество России. Мы действовали по ими установленным правилам. Не за долги мы получили акции алюминиевых заводов. Да, мы скупали их акции через легальные компании и у рабочих предприятий, и у различных инвестиционных фондов. Но покупали их законно и по хорошей рыночной цене, а не задаром. И не только мы это делали.

Конечно, мы хотели в первую очередь участвовать в приватизации тех предприятий, где мы работали, так как нас там знали и нам доверяли. А ваучеры в то время были самым простым и легальным способом приватизации. В России тогда появилась масса всевозможных фондов, они собирали ваучеры у граждан и обещали людям золотые горы. Помните, времена «МММ» и им подобных? Потом они продавали ваучеры производственным и инвестиционным фондам. По нашему поручению несколько компаний скупали их у фондов. Мы платили по 20 долларов за каждый ваучер - на вторичном рынке. Впоследствии выяснилось, что ряд этих фондов обанкротился, ничего не заплатив владельцам ваучеров; часть из них «растворилась» вместе с полученными деньгами. Но мы-то тут причем?

Почему «о негативных последствиях приватизации» российские журналисты теперь хотят говорить со мной, а не с теми, кто эти ваучеры придумал и скупал у населения? Я-то этим не занимался! Более того, насколько мне известно, недавние официальные проверки на предмет законности приватизации предприятий, и к которым я имею отношение, не нашли серьезных нарушений.

- Вас однозначно выталкивают из российского алюминиевого бизнеса. Возможно, дойдет до того, что вы будете вынуждены уйти?

- Как только мы прошли самый тяжелый этап, нас тут же стали выталкивать. Собственно, меня тем самым вытолкнули и из России. Потом взялись за брата и тоже выжили.

С 1994 года мы всего лишь одни из акционеров БрАЗа и СаАЗа. Законным способом отнять у нас акции невозможно. Хотя есть прецедент: наши компании просто… вычеркнули из реестра акционеров Красноярского алюминиевого завода. Правда, Чубайс, а затем и Черномырдин, тогда обещали нам разобраться, вернуть то, что нам принадлежит, но так до сих пор и не разобрались.

- Михаил, говоря о своих компаниях либо о тех, к которым имели отношение, вы не называете их имен. Это что - коммерческая тайна?

- Нет, никакая это не тайна. Но, согласитесь, в нынешних условиях, когда ищут любой повод, чтобы создать мне лично и моим партнерам проблемы, упоминание компаний (хотя я абсолютно уверен в законности их бизнеса!) может создать проблемы и для них.

- Не допускаете ли вы, что эти предприятия просто отберут у акционеров? Национализируют?

- Ну, знаете ли, тогда надо ставить крест на всей российской приватизации. Не мы придумали ее, мы в нее поверили, благодаря идеям Чубайса и его сподвижников... Через наши компании очень многие инвесторы вложили свои миллионы долларов в российскую экономику, в том числе путем приобретения акций на вторичном рынке. Мы были одними из первых. И на нашем примере учились многие зарубежные инвесторы, в том числе, как вкладывать средства путем приобретения акций российских предприятий. Это и есть реальные инвестиции, и немалые.

- Оказавшись сегодня вне активной части российского алюминиевого и, видимо, другого рода бизнеса, чем вы теперь занимаетесь? Вы остаетесь бизнесменом?

- Я родился в Украине, вырос в Ташкенте, работал во многих регионах России. Но у меня не было российского гражданства, я выехал из СССР в начале 90-х. Сейчас я гражданин Израиля, и сказал бы, что я «бизнесмен мира». Пока присматриваюсь: хотел бы заняться серьезным бизнесом в Израиле. Но не знаю еще точно, где буду жить.

Я понимаю, что все делается с голоса тех, кто хотел бы прибрать мой бизнес и прибыль к своим рукам. Но мне от этого не легче…

Не так давно я приехал в Швейцарию, через несколько дней меня арестовывают. Спрашиваю, за что? Полиция предъявляет газетные публикации: «Вот о вас пишут, что вы мафия, что вы занимаетесь отмыванием «грязных» денег, рэкетом, незаконной эмиграцией, наркотиками, и еще разными глупостями, мол, участвовали в «Великой алюминиевой войне». Мой адвокат попросил привести хоть какие-то доказательства, которые были бы подтверждены официальными документами. Так на уровне анонимных доносов, газетных провокаций «обвинения» и остались… И меня были вынуждены отпустить.

Сдаваться, конечно, я не собираюсь. И очень надеюсь, что все станет на свои места, когда российские власти дадут себе труд разобраться, кто есть кто в том же алюминиевом бизнесе и во многом другом. И тогда, возможно, фамилия Черные приобретет белые очертания…

Михаил Семенович ЧЕРНЫЙ

Родился 16 января 1952 года в Умани. Среднее образование, как и его родной брат Лев, получил в Ташкенте, где жила семья Черных. В 1981 году Михаил окончил Ташкентский политехнический институт. Занимался спортом и работал в спортивных организациях Узбекистана. С 1982 года - в системе предприятий местной промышленности (текстильной и металлургической) - мастером, начальником цеха, заместителем начальника производства.

Летом 1985-го, на заре кооперативного движения, Михаил и Лев организовали в Ташкенте первые производственные арендные предприятия на экскаваторном заводе и «Энергомаше». Занимались производством товаров народного потребления, изделий из пластмассы и металла. Эти первые собственные дела, по словам М.Черного, и дали возможность заработать первый миллион.

Считает, что серьезным бизнесом занялся с 1990 года, когда был подписан первый крупный контракт на поставку кокса с австрийско-югославской компанией Metal Antstalt. Затем была организация производства кокса из закупаемого угля на Авдеевском, Кемеровском и Лисичанском коксохимических комбинатах, а также на различных угольных разрезах России и Украины.

В дальнейшем Михаилом была разработана модель производства алюминия на российских предприятиях, в том числе на основе толлинговых схем. Участвовал в создании ряда инвестиционно-торговых компаний на паритетных началах с Trans World Group.

Наряду с производством и торговлей созданные и привлеченные братьями Черными компании участвовали в процессе приватизации в странах СНГ, например, таких сибирских гигантов, как Красноярский (КрАЗ), Саянский (СаАЗ) и Братский (БрАЗ) алюминиевые заводы, а также Богуславского, Ачинского глиноземных и других смежных им предприятий. Но никогда, по словам М.Черного, у них с братом не было совместной компании - у каждого свой бизнес.

В 1994 году оба брата получили израильское гражданство, а их младший брат с мамой - американское.

Михаил Черный с супругой, двумя младшими дочерьми и родителями жены проживает в Тель-Авиве. Две его старшие дочери учатся в США.