Мера алюминия в свете реприватизационной астрологии

В последнее время к теме реприватизации проявляют интерес даже те, кто имеет весьма отдаленное отношение к проблемам реальной экономики. А так называемые черные списки, о которых все слышали, но никто не видел, стали популярнее гороскопов. Причем, как и положено настоящей астрологии, чуть ли не каждое учреждение и должностное лицо считает своим долгом заявить о претензии на безусловное авторство.

Не уточняя количество, специальная контрольная комиссия ВР по вопросам приватизации предлагает перечень отечественных предприятий для первоочередного возвращения в госсобственность.

По одним данным, в «черном списке» Фонда госимущества состоит 201 объект, по другим — смену собственников сулят едва ли не половине предприятий, приватизированных за последние пять лет.

Президент высказался о необходимости реприватизации 30 отечественных предприятий. А день спустя премьер-министр увеличила их количество в сто раз, заявив о создании специальной правительственной программы «Собственность народа». Не осталась в стороне и Генпрокуратура, сообщив о возбуждении уголовных дел «по фактам незаконной приватизации более 3 тыс. предприятий».

Кто больше?

Этот вопрос отнюдь не из разряда иронично-риторических, особенно если учесть, что, по большому счету, в стране нет ни одного объекта, где смена собственности произошла юридически стерильно. Вполне закономерен вывод: коль уж вести речь о восстановлении справедливости, то пересматривать итоги следовало бы по всем без исключения приватизированным объектам. Но это уже коренной передел собственности в стране...

К чему может привести подобная ревизия, догадаться несложно. Поиски справедливости неминуемо трансформируются в многолетние судебные тяжбы, что, по мнению здравомыслящих аналитиков, повлечет за собой неизбежную технологическую отсталость отечественной индустрии. Первый тревожный звонок уже прозвенел. После заявления премьер-министра о реприватизации 3 тыс. предприятий котировки ADR украинских компаний на западных рынках обвалились за сутки на 8—15%. Стоит ли говорить, что от подобных тенденций на ведущих отечественных предприятиях, мягко говоря, далеко не в восторге.

— На мой взгляд, разговоры о реприватизации — это чистой воды спекуляция, — считает генеральный директор и председатель правления ОАО «Запорожский производственный алюминиевый комбинат» Николай Лукин. — Ради чего они ведутся? Если с целью отстаивания государственных интересов, тогда и размышлять надо по-государственному. Возьмем наше предприятие. Конкурс по продаже контрольного пакета акций приходится как раз на то время, когда правительство возглавлял нынешний Президент. А теперь, говорят, появились сомнения в легитимности заключенного договора. Выходит, тогдашний Кабмин действовал незаконно? У меня на этот счет совершенно противоположное мнение.

— Однако, Николай Анатольевич, помимо вашего мнения есть еще, допустим, точка зрения нового председателя обладминистрации Юрия Артеменко. И сводится она к следующему: «Обычно выигрывает компания, которая платит больше, а выиграла та, которая заплатила меньше — 60 миллионов. Дальше государство пошло даже на уступки для алюминиевого комбината — снизило тариф на электроэнергию, то есть были льготные цены, была еще дополнительная прибыль алюминиевому комбинату. Однако комбинат отказался выполнять инвестиционные обязательства. Идиотский случай, когда государство требовало выполнения инвестобязательств, а судья районного суда выносит решение: «Запретить Фонду госимущества Украины требовать выполнения инвестобязательств у алюминиевого комбината»...

— Наверное, надо учесть, что первый конкурс по ЗАлКу состоялся четыре года назад, поэтому особенности его проведения уже позабылись. Скажем, тот факт, что оценочная стоимость комбината на момент тендера составляла всего порядка 30 млн. долл., а в Фонде госимущества предполагали продать 68,1% акций предприятия за 50 млн. После бурных скандалов обозначились два основных претендента на покупку пакета — украинская внешнеторговая фирма (ВТФ) «КрАЗ» и российская компания «АвтоВАЗ-Инвест», предложившие соответственно 101 и 69 млн. долл.

А дальше происходит то, о чем наши оппоненты умышленно умалчивают. Тендерный комитет определяет победителем конкурса ВТФ «КрАЗ», которой полагалось уплатить обещанные деньги и получить пакет акций. Да вот незадача: покупатель-то оказался неплатежеспособным.

Ситуация стала поразительно напоминать случай на мебельном аукционе, описанный классиками. Пожалуй, с той лишь разницей, что Остапу Ибрагимовичу с Ипполитом Матвеевичем получить вожделенные гамбсовские стулья помешало отсутствие всего 30 рублей, а новоявленным акционерам не хватало 90 млн. долларов. Поэтому окончательное решение конкурсная комиссия на совершенно законных основаниях приняла в пользу «АвтоВАЗ-Инвеста», который, в отличие от конкурента, обещанную сумму выплатил в полном объеме и без промедления. Кстати, правомерность этого решения тогдашний председатель Фонда госимущества Александр Бондарь не ставил под сомнение.

— Но ведь помимо финансовых обязательств договор купли-продажи предусматривал еще инвестиционные. А с их выполнением «АвтоВАЗ-Инвест» явно не торопился со ссылкой на судебный запрет. И это стало поводом для упреков не только в необязательности, но и в нанесении ущерба интересам государства, владевшего 25-процентным пакетом акций комбината.

— Упрекать, конечно, можно в чем угодно, но скажите, пожалуйста, какой здравомыслящий инвестор станет вкладывать средства в собственность, на которую он не имеет юридического подтверждения? «АвтоВАЗ-Инвест» не успел получить передаточное распоряжение ФГИ, зарегистрироваться в реестре акционеров, а ВТФ «КрАЗ» уже подала иск о признании договора купли-продажи недействительным. О каких инвестициях может идти речь, если ни один мало-мальски серьезный банк не станет даже разговаривать о выделении кредита предприятию с окончательно не определенным правом собственности?! Поэтому решение суда о запрете требований по внесению инвестиций до окончательного определения права собственности — не только вполне логичное, но и юридически обоснованное.

— Возможно, и так. Хотя для полной объективности, полагаю, стоит добавить, что, во-первых, судебный запрет был выгоден для инвестора, а во-вторых, в период его действия сменился собственник пакета.

— Простите, что вы имеете в виду?

— Да это, скорее, не я, а председатель специальной контрольной комиссии Верховной Рады по вопросам приватизации Валентина Семенюк: «Со временем пакет акций был перепродан новым собственникам уже за 100 млн. долл. Сейчас, прикрываясь решениями судов, новые хозяева не выполняют остальные условия договора».

— Хоть я и отношусь с большим уважением к Валентине Петровне, но все же вынужден заметить, что ей предоставили недостоверную информацию. Согласно данным реестра, владельцем 68,1% акций ЗАлКа была и остается компания «АвтоВАЗ-Инвест». По итогам проведенного ФГИ в сентябре прошлого года приватизационного конкурса 15-процентный пакет приобрела фирма «Запорожалюминторг», а 10-процентный — «Арлан-Мет». Остальные акции распределены между миноритариями. Это официальные данные, а все остальное — просто слухи.

— А как быть с информацией о том, что промышленная группа СУАЛ заявляла о возможности покупки компании «АвтоВАЗ-Инвест»?

— Согласитесь, заявить о возможности покупки и купить — это далеко не одно и то же. В принципе, то, что СУАЛ проявляет интерес к нашему комбинату, не является секретом. Может быть, со временем это и воплотится в конкретный коммерческий проект. Но пока попросту нет оснований для каких-либо комментариев на этот счет.

— Даже с учетом того, что суаловские специалисты уже работают на ЗАлКе?

— Ну и что в этом плохого? По-моему, гораздо хуже было, когда комбинат варился в собственном соку. Позволю себе напомнить, к чему это привело. В начале 2001 года, перед приходом нового собственника, предприятие фактически находилось на грани банкротства. Только по данным балансовой отчетности убытки ЗАлКа составляли 158 млн. грн., а помимо них «висело» еще 314 млн. грн. долгов — за потребленные электроэнергию, газ, самовольно использованные бокситы из Госрезерва. Дефицит оборотных средств был равен 20 млн. долларов. Все эти проблемы новый владелец вынужден был оперативно решить. Даже несмотря на то, что они не предусматривались никакими соглашениями, а объем затрат практически оказался равен сумме покупки пакета акций.

Впрочем, это детали, а если говорить в целом, то, с учетом современных тенденций мировой индустрии, предприятию, пренебрегающему интеграцией, попросту уготовлена незавидная участь. Этим и объясняются наши интенсивные деловые контакты с коллегами — в том числе и российскими.

— Николай Анатольевич, мы все же несколько отвлеклись от темы выполнения инвестиционных обязательств. Если я не ошибаюсь, согласно договору, за пять лет в комбинат необходимо вложить 200 млн. долл.

— Все правильно. Но поскольку действовал судебный запрет, первый инвестиционный год начался в 2004-м. При плане около 41 млн. ЗАлК получил инвестиций на сумму 52,2 млн. долл. Финансирование инвестобязательств продолжается, и, несомненно, они будут полностью выполнены в обусловленные договором сроки.

— Остается уточнить, как обстоит дело с рефинансированием обязательств по кредитному соглашению под строительство фольгопрокатного производства?

— Долгое время это действительно было предметом противоречий. Однако, как показала практика, при конструктивном подходе поиск взаимоприемлемого компромисса все же возможен. Дело в том, что незавершенное производство по выпуску фольги и упаковочных материалов не было собственностью ЗАлКа. Хотя комбинат вкладывал средства в его создание. Причем немалые: в сумме затраты на эти цели составили 11 млн. долл. В инвестиционном договоре действительно есть пункт, касающийся кредитного соглашения по закупке оборудования для изготовления фольги, которое было заключено в соответствии с постановлением Кабмина. Но речь в нем идет не о возврате кредита инвестором, а о рефинансировании обязательств ЗАлКа по кредитному соглашению.

Источником же погашения кредита изначально была определена выручка от реализации продукции фольгопрокатного производства. Это так называемая сделка с условием. Из этого следует, что обязательства инвестора имеют производный характер от обязательств государства. И срок их выполнения наступает с момента выполнения обязательств основных фигурантов сделки. Поэтому было принято решение о передаче имущества (построенных комбинатом зданий, закупленного и частично смонтированного оборудования) на баланс созданному госпредприятию по производству фольги и упаковочных материалов.

— И теперь комбинат не имеет к этому заводу никакого отношения?

— Разумеется, поскольку это самостоятельное государственное предприятие. Хотя мы готовы совместно с государством вложить средства в достройку этого завода, поставлять на него сырье с тем, чтобы полученную в процессе производства прибыль направлять на погашение кредита.

Другой вопрос, что придется приложить много усилий для устранения принципиальной ошибки, которая изначально заложена в этот проект. К сожалению, его разработчики не учли рыночную конъюнктуру. Вот и вышло, что производственная мощность закупленного оборудования составляет 9,6 тыс. тонн фольги в год, а потребность внутреннего рынка едва дотягивает до 4,5 тыс. тонн.

— Скажите, Николай Анатольевич, а официальные проверки выполнения инвестобязательств на комбинате были?

— А как же! Фонд госимущества осуществляет их регулярно. Постоянно интересуются положением дел Генпрокуратура, Верховная Рада и другие официальные органы.

— И какой результат?

— В том-то все и дело, что нарушения не установлены, а необоснованные обвинения не прекращаются. И хуже всего даже не то, что все это создает определенные неудобства для акционеров и управленцев, а то, что это постоянно будоражит коллектив. На комбинате работают очень способные и грамотные специалисты — настоящие профессионалы, которые наконец-то увидели перспективу развития предприятия в реальных результатах модернизации и технического перевооружения производства. Но ведь, согласитесь, это же ненормально, когда люди идут на работу и не знают, что с ними будет завтра в свете реприватизационных намерений. Вопрос же касается судеб не десяти и не ста, а без малого семи тысяч работников, у каждого из которых семьи. О них-то инициаторы ревизии итогов приватизации подумали?

В последнее время стал модным тезис: вы — акционерное общество, частная компания, вот и живите как можете. Вроде бы правильно. Но работник частного предприятия — еще и гражданин государства, которое обязано создавать благоприятный климат для предприятий всех форм собственности. Ведь с приходом на комбинат нового собственника условия труда алюминщиков существенно улучшились. Постоянно растет заработная плата — одна из наиболее высоких в отрасли. Принятый на 2005 год коллективный договор по части социальных гарантий признан одним из лучших среди предприятий горно-металлургического комплекса страны. За счет освоения выпуска нового вида продукции увеличилось количество работающих, последние четыре года постоянно повышаются объемы выпуска продукции. Разве это не признаки стабильного развития предприятия? И они, заметьте, реальные, в отличие от фантазий наших так называемых оппонентов.

— За что же вас тогда не любят?

— Может быть, причиной всему элементарная зависть. Иначе чем, например, объяснить недавнее заявление экс-губернатора и экс-руководителя КрАЗа Алексея Кучеренко о том, что, дескать, алюминиевый комбинат два с половиной года приобретал электроэнергию в 2—2,5 раза дешевле, чем другие предприятия. И по его подсчетам это якобы позволяло ежемесячно получать 2 млн. грн. сверхприбыли. По меньшей мере, странно, что вице-президент Союза промышленников и предпринимателей склонен к досужим вымыслам, которые с завидным упорством муссируются уже несколько лет. Похоже, за всем этим стоит желание любым способом — будь то неприкрытая клевета или надуманные судебные иски — достичь реванша за бесславный проигрыш в приватизационном конкурсе, а там, глядишь, может, и удастся реприватизировать чужую собственность в свою пользу.

— Давайте все же обратимся к конкретике. Комбинат получает электроэнергию по льготной цене?

— Да в том-то и парадокс, что, производя аналогичную продукцию, тариф мы имеем выше, чем другие предприятия. Например, мы выпускаем ферросилиций, получая электроэнергию как потребители второго класса, а для соседнего ферросплавного завода установлен тариф первого класса, который на 13 процентов ниже.

— Почему?

— Мы пытались это выяснить в НКРЭ, но вразумительного ответа так и не получили. Хотя соответствующие документы были предоставлены и мировая практика энергетикам хорошо известна. Например, в США действуют специальные законы, согласно которым с алюминиевыми заводами заключаются долгосрочные договоры на поставку электроэнергии. А в Украине срок их действия ограничен одним годом. О каком же планировании развития предприятия на перспективу может идти речь, если неизвестны условия работы в ближайшем будущем и нет возможности привлечь кредитные средства? Для нашего предприятия электроэнергия — одна из основных технологических составляющих. Комбинат ее потребляет в количестве более 1,2 млрд. киловатт-часов в год, и малейший перебой в поставках ведет к необратимым нарушениям производственного процесса и внушительным затратам на обязательный капитальный ремонт оборудования. И это при том, что комбинат является одним из наиболее выгодных потребителей для энергосистемы, поскольку стабильно использует большой объем электричества. На деле же из-за периодических ограничений предприятие превращают в регулирующую мощность для поддержания частоты тока в сети. Постоянно не смолкают разговоры о тарифах, но почему-то никому нет дела до того, что отпускная цена электроэнергии в два раза выше себестоимости ее производства. Не случайно же во всем мире стоимость электроэнергии для производства алюминия в два-три раза ниже, чем для бытовых потребителей, а в Украине электроэнергия в четыре раза дороже, чем в Штатах...

— Я не думаю, что решение проблем промышленности за счет населения сейчас может стать приемлемым вариантом.

— Вы правы, пока это действительно нереально. Поэтому в качестве компромисса и было принято решение предоставить комбинату так называемый дифференцированный тариф. Суть его сводится к тому, что стоимость электроэнергии зависит от цены алюминия на Лондонской бирже металлов. Правда, такой порядок распространяется не на все производства ЗАлКа, а лишь исключительно на мощности по выплавке алюминия. Да и то не в полном объеме. Дело в том, что дифтариф ввели в то время, когда объем выпуска алюминия на комбинате не превышал установленной проектной мощности. В соответствии с этим был определен общий лимит и удельная норма расхода электроэнергии на производство тонны металла. И хотя сейчас комбинат увеличил выплавку алюминия на 9 %, условия остались неизменными. Поэтому значительная часть электролизного производства вынуждена использовать электроэнергию по цене второго класса.

Несмотря на это, постоянно ведутся разговоры о том, что ЗАлК якобы пользуется дифтарифом как преференцией. А на деле за прошлый год сумма этой «льготы» составила 37 млн., а комбинат перечислил в виде налогов 69 млн. грн. Разница только в том, что дифтариф был виртуальной преференцией, а деньги в казну поступили реальные. К тому же стоит учесть, что в прошлом году стоимость электроэнергии для потребителей первого класса увеличилась на 11%, а дифтариф вырос на треть.

— Обобщая сказанное, перспектива для комбината видится далеко не радостная...

— Я вовсе так не считаю. Просто в нашей беседе акцент сместился на имеющиеся проблемы, о которых умышленно умалчивают приверженцы огульных, а подчас и совершенно вздорных обвинений в наш адрес. Но я уверен, что здравый смысл все же восторжествует. У комбината есть предпосылки для успешного развития. С этой целью разработана пятилетняя программа, стоимость реализации которой составляет 136 млн. долл. Она учитывает все сферы производства и уже внедряется на практике в виде новой техники и технологий.

Мы прекрасно понимаем, что комбинат должен быть готов к работе не только в условиях благоприятной конъюнктуры рынка. Иначе у него нет будущего. А в отношении такого предприятия, как ЗАлК, это просто недопустимо. Комбинат ведь уникален. И не только как единственный в Украине производитель первичного алюминия. Он — начало алюминиевой промышленности бывшего Советского Союза. Здесь собран полный технологический цикл, которым не располагает никакой другой завод. В том числе и гиганты, прототипом которых является Запорожский алюминиевый комбинат.