БИПОЛЯРНАЯ ЭКОНОМИКА

Экономический кризис в Украине продолжается так долго, что, кажется, уже все с ним смирились и живут в ожидании, что он сам наконец закончится. Но это напрасные ожидания, спад производства может длиться до полного разрушения производительных сил. К сожалению, именно в Украине спад производства оказался и наибольшим, и беспрерывным. Во всех республиках бывшего Союза, даже в тех, на территории которых прошли военные действия, в последние годы хотя бы периодически отмечается рост внутреннего валового продукта в целом и промышленного производства в частности.

Конечно, есть много причин такого беспрерывного кризиса, но важнейшая из них состоит в том, что украинская экономика должна была перейти от закрытой модели к открытой. При сложившейся структуре экономики страна за счет внутренних ресурсов может производить не более 15% всей производимой ею продукции (во времена Союза мы имели почти стопроцентное обеспечение внутренними ресурсами СССР), что и заставляет импортировать огромное количество ресурсов. Доля импорта по отношению к ВВП достигает почти 50%. Такое соотношение является предопределяющим как в сфере экономики, так и в сфере политики. Было бы значительно проще, если бы структура экономики страны была более закрытой (например, российская экономика способна производить за счет внутренних ресурсов до 70% выпускаемой продукции). Но этого нет, и с этим надо считаться, из этого исходить при выработке экономической и политической модели страны.

Что диктует нам открытость экономики? Прежде всего, уровень цен, которые должны соответствовать мировым. Причем это касается не только цен на экспортируемую и импортируемую продукцию, но и цен на продукцию внутреннего рынка, рабочую силу. К сожалению, именно здесь мы имеем существеннейшие диспропорции, приводящие нашу экономику к беспрерывной деградации. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим чуть подробнее, как развивалась ценовая ситуация с 1991 года.

Переход на мировые цены породил огромную инфляцию. Только за 1992 год цены в промышленности выросли более чем в 40 раз, причем в топливной - в 237 раз. Это раскрутило рекордный инфляционный виток, перекинувшийся на перерабатывающие отрасли, где эквивалентный рост цен был получен в 1993 году; например, мясная промышленность повысила цены в 245 раз. В целом за период с 1991 по 1993 год топливная промышленность увеличила цены в 20 тысяч раз, мясная - в 14 тысяч, машиностроение - в 6 тысяч раз. Произошло падение производства: оно сократилось на 18%. Экономическая ситуация стала неуправляемой. В начале 1994 года была предпринята попытка ее стабилизации путем ввода фиксированного курса валюты. После этого темпы роста цен резко замедлились, зато объемы производства только за один год упали на 27%. С конца 1994 года, после введения новой программы финансовой стабилизации, началось сокращение и темпов падения производства, и темпов роста цен. Однако перехода к экономическому росту не последовало. Более того, начался развал финансовой системы страны вследствие шквального роста взаимозадолженностей и бартера.

Что же вызвало столь резкий рост задолженностей и бартера? Чтобы разобраться в этом, надо обратить внимание на соотношение темпов роста цен в разных отраслях экономики. Когда началась реализация программы финансовой стабилизации, снижение инфляции в значительно большей степени коснулось сферы потребления и отраслей, работающих на нее, чем базовых отраслей. Цены в пищевой и легкой промышленности за период с 1994 по 1998 выросли в 10-20 раз, а цены в топливно-энергетическом комплексе - в 40 раз. Правда, до 1994 года также существовал разрыв в росте цен между этими отраслями, но он не был столь велик и время от времени гасился за счет высокой инфляции.

Огромный рост цен в базовых отраслях предопределялся необходимостью импорта нефти и газа, а также экспортом основной части продукции металлургического и химического комплекса по мировым ценам. Существенно меньший рост цен в отраслях, работающих на потребительский сектор, определялся и сегодня определяется систематическим снижением и без того низких реальных доходов населения. Напомним, что среднемесячная зарплата в Украине колебалась от 48 долларов в 1994 году до 84 долларов в 1997-м; сегодня она снова находится на уровне 50 долларов. В такой ситуации трудно представить, как можно потреблять продукцию по мировым ценам. Эта зарплата в десятки раз ниже, чем в развитых странах, и даже в два раза ниже, чем в России. Кроме того, в Украине велика доля безработицы как официальной, так и скрытой (сегодня на одно свободное рабочее место претендует 30 безработных, в 1995 году их было лишь 2), что также существенно влияет на цены потребительского рынка.

Таким образом, на одном полюсе украинской экономики находятся предприятия, работающие на конечного потребителя, и ситуацию в них определяет бедность этого потребителя. На другом - предприятия, работающие по мировым ценам и даже выше мировых, в первую очередь топливно-энергетического комплекса, без продукции которого не могут существовать никакие другие предприятия. Их рентабельность либо высока (например, 12% в электроэнергетике), либо очень высока (от 130% до 175% в нефте- и газодобыче). Исключение составляет угольная промышленность, которую дотирует государство. Цены на продукцию этих отраслей не сбалансированы с ценами внутреннего рынка и устанавливаются далеко не рыночным путем, поскольку до последнего времени в Украине практически не существовало рынка топливно-энергетических ресурсов.

Однако оба полюса экономики действуют в рамках единой экономической системы, которая вынуждена каким-то образом их балансировать. Как это может быть достигнуто? Ответ очевиден. Те, кто не смогут оплачивать продукцию по слишком высоким для них ценам, но в то же время не могут существовать без определенной продукции (а продукция топливно-энергетического комплекса жизненно необходима для каждого предприятия), будут жить в долг, либо, в лучшем случае, перейдут к операциям обмена. Что мы и получили сполна. Причем обратим внимание: шквальный рост задолженностей и бартерных операций начался с 1996 года, когда уровень инфляции резко сократился, и предприятия лишились возможности перекрывать свои долги за счет инфляции.

Несбалансированность цен на разных полюсах экономики привела к росту взаимозадолженностей предприятий, которые на конец 1998 года в 1,5 раза превысили годовой объем ВВП. Широко развернувшиеся бартерные схемы расчетов достигли почти половины объемов реализации. Деньгами же оплачивается немногим более трети всей продукции. Что касается взаимоотношений с населением, то оно также влезло в огромные долги за разные виды услуг, что в основном связано с дороговизной топливно-энергетических ресурсов, входящих в эти услуги. Кроме того, люди, неспособные прожить на столь низкую зарплату, которую к тому же месяцами задерживают, все в большей степени переходят к натуральному хозяйству. Доля доходов от домашнего подсобного хозяйства увеличилась в сравнении с 1990 годом почти в три раза. Бартерный товарообмен и увеличивающаяся доля натуральных хозяйств - явные признаки феодализма, но отнюдь не развития рыночных отношений.

Все это происходит потому, что в Украине создана биполярная экономика, имеющая на разных полюсах не только разный масштаб цен, но и разные принципы ценообразования, что привело к перекачиванию прибылей и оборотных средств одних предприятий в пользу других. Но после того, как оборотные средства большинства предприятий были выкачаны, высокие прибыли топливно-энергетического комплекса (ТЭК), которые рассчитывало получить государство, превратились в чисто виртуальные: продукцию этого комплекса стали оплачивать намного хуже, чем продукцию других отраслей экономики. Соответственно, ТЭК стал самым большим должником бюджета и сделал виртуальным сам бюджет. Кстати заметим, что если бы наша экономика работала в истинно правовом поле, то большинство предприятий могли бы предъявить иск государству в связи с монополизацией цен на продукцию топливно-энергетического комплекса и взыскать с него те средства, которые были выкачаны с них в пользу ТЭКа. Тогда вряд ли бы осталось так уж много заводов и фабрик, имеющих большие задолженности и находящихся на пути к банкротству. Но поскольку наше экономическое пространство правовым назвать трудно, то предприятия погрязли в долгах, ситуация стала почти безысходной. А потому сегодня лучшим вариантом для всех является реструктуризация и отсрочка долгов.

Однако пока наше государство по-прежнему борется не с исходными причинами кризиса, а с их последствиями. В последнее время, например, широко развернули борьбу с бартером и уже в первом квартале этого года получили результат. Доля бартера действительно существенно сократилась. Но зато значительно выросли объемы задолженности. И такой ход событий нетрудно было предвидеть. Дело в том, что и бартер, и задолженности - все это квазиденьги, которые порождает экономика, не имеющая достаточных оборотных средств. Снижение доли одних ведет к увеличению доли других. Если попытаться перекрыть дорогу всем квазиденьгам, что уже начали претворять в жизнь, получим огромный спад производства. Кстати, первые признаки такого развития ситуации уже имеются: объемы реализации продукции в этом году резко снизились и увеличились темпы падения производства. Виновником тому является прежде всего государство, слишком долго сопротивлявшееся рыночному ценообразованию на продукцию топливно-энергетического комплекса. Сегодня оно спохватилось и пытается продать эту продукцию через биржи хотя бы за половину назначавшейся ранее цены. Но как говорится, «поезд ушел». Сегодня для предприятий, лишившихся оборотных средств, любая цена высока.

Обнищало и население, которое в рыночной экономике всегда диктует паритет цен на все виды продукции. И это - самый большой социально-экономический просчет Украины. В начале 90-х годов наши сограждане были одними из наиболее зажиточных в СССР и могли развернуть малый бизнес в масштабах не меньших, чем в Польше. Это был путь к обеспечению существенного повышения покупательной способности населения и, как следствие, к паритету цен в перерабатывающих и базовых секторах экономики. Но деньги населения были обесценены, а политические амбиции перекрыли дорогу в ближнее зарубежье всем, кто туда вывозил продукцию, в основном пищевой промышленности. Более того, товаропоток развернули в сторону импорта продукции, и соответственно, произошел отток валюты и сокращение внутреннего производства. Теперь малый бизнес можно развить либо путем его финансирования международными финансовыми институтами, либо путем оттока труда в сферу подсобного сельскохозяйственного производства, что наблюдается в последнее время и диктуется условиями физического выживания населения. К сожалению, рост занятости в подсобном сельскохозяйственном производстве не дает шансов на экономический рост в ближайшей перспективе: этот путь развития экономики не может обеспечить достаточно быстрого роста покупательной способности граждан.

Непонимание необходимости и значимости паритета цен в разных секторах экономики продолжает углублять экономический кризис. После осеннего кризиса 1998 года финансовая ситуация в стране беспрерывно ухудшается. Об этом свидетельствуют показатели роста задолженностей, которые с осени 1998 года до весны 1999 года, т.е за полгода, выросли больше, чем за весь предыдущий год. Главной причиной такого развития событий стало углубление разрыва между мировыми ценами, к которым привязаны базовые отрасли, и ценами внутреннего рынка, которые диктуются вконец обнищавшим населением, вследствие существенного роста курса доллара. Это означало для базовых отраслей почти двукратное увеличение их цен при практически двукратном снижении долларового эквивалента зарплаты населения. Таким образом, полюса нашей экономики отдалились друг от друга еще больше, чем в докризисный период, что и привело к нарастанию количества квазиденег в виде задолженностей.

Пока все мы покупаем продукты старого урожая, а потому цены на потребительском рынке сохраняются на прежнем уровне. Но осенью экономика должна будет сбалансировать цены, и это приведет либо к их обвальному росту, либо к росту квазиденег, особенно просроченных задолженностей. Заметим, что осенью рост цен происходил всегда, поскольку в период уборки урожая нужно было оплатить его уже по новым ценам, сбалансированным с выросшими за год ценами на все несезонные виды продукции. Таким образом, осень всегда была наиболее сложным в экономическом отношении периодом. Но нынешняя предвещает нам наиболее крупномасштабный кризис, учитывая существенно углубившуюся пропасть между возможностями потребительского рынка и ценами производителей, особенно в базовых отраслях экономики. Единственное, что может в какой-то степени сгладить ситуацию, так это назревающий кризис в России, на который мы привычно спишем собственные проблемы и просчеты.