ЖИЗНЬ В ОЖИДАНИИ РАМ

Искусство стало аналитичным. В наше время искусство более чем когда-либо склоняется не доверять шаблонам прекрасного и обращается за помощью к сфере профанического.* Поза превосходства над «серостью жизни» утрачена безвозвратно.

Б. Гройс. Журнал «А - Я». Париж

Эта статья - не информация к размышлению, но скорее сама есть размышлением после впечатлений, полученных от знакомства, общения, приближения, а затем и выставки живописных работ киевской художницы Зои Лерман (галерея «Акварель»).

Выставка носила очень точное, емкое и, если не полениться заглянуть под верхний слой банальных ассоциаций, философско-этическое название «В ожидании рам...».

Вся ее уже не короткая жизнь - сплошная иллюзия, миф и история одновременно. Она принадлежит Киеву. Нерасторжимо связана с ним, как крутые улочки и пустооконные прекрасные фасады с призраками в гулких подъездах. Как тенистые аллеи, позволяющие взгляду, пролетев над купами деревьев, над ушибленными цивилизацией берегами, блаженно блуждать в далеких и потому кажущихся первозданными, напоминающими горизонты ренессансных картин, изумительной красоты излучинах и островах чудной реки.

Она - часть и улочек, и домов, и аллей, и излучин, ибо есть в них общая трепетная душа.

Она - часть истории этих улочек и домов, а может, и сама история.

Она - часть прекрасного, к несчастью, уходящего мира, в котором находилось не последнее место любви и преданности, альтруизму и порядочности, самозабвенному творчеству и радости делиться ним с людьми, беззавистливым восторгам и бескорыстным поступкам.

Мира, в котором можно было себе позволить нужному, деловому, денежному предпочесть неконтролируемое во времени и пространстве общение. Именно общение, а не пришедшую ему на смену унифицированно-анонимную тусню.

Мира, в котором академик, доктор технических наук писал прекрасную музыку, художники дарили работы друзьям, музейщики уставали от экскурсий и любознательных посетителей, в филармонию ходили не только пресыщенные обладатели мобильных телефонов, было стыдно не знать, кто такие Феллини и Тарковский, а доктор медицинских наук, член нью-йоркской академии, пренебрегал доходной медицинской практикой ради написания книг. Об этом мире вообще и о художниках - в частности.

В изданной в 1994 году книге «Владимирская горка» есть повесть под названием «Против течения». Написана она Селимом Ялкутом, врачем с вышеперечисленными регалиями. Прототип героя - художница Зоя Лерман. Странное название для тех, кто знает Зою. Ассоциируется с чем-то либо скандальным, либо большим и сильным, либо вообще с революционным, что никак не вяжется с ее изломанно-незащищенным обликом. Да, она не вписывается в бесконечную вереницу соревнующихся за «европейский уровень», но она не против. Она просто тихо лежит на медленном Гольфстриме, меланхолично провожая невидящим взглядом дни и месяцы берегов, внимательно вглядываясь лишь в воспоминания. Может не она, а все вокруг против течения?

Ее работы да и сама Зоя так же неожиданно-нелепы, как печально-нежный человек с томиком стихотворений в общественном транспорте в часы пик.

С тоской сердечною

Отдамся музе я,

Со мной иллюзии,

Вы, мифы вечные.

Игорь Северянин

С большим трудом, наверное, можно найти еще пару художников, которые наперекор логике времени, порой с маниакальным упорством прячутся в тени. «Быть знаменитым некрасиво» - пастернаковские строчки - их жизненное кредо и пожизненный крест. Тихие люди - и такие же негромкие работы. «Звенит лишь то, что пусто изнутри». Это еще раньше. Шекспир.

Так же тихо и незаметно, как все, что она делает, Зоя от ранних, прежних, насыщенных материальным светом работ перешла к теперешним - белым, зефирным, воздушным. Призрачный мир.

В этом аристократическом аскетизме столько артистизма, в этих полунамеках, жеманных полужестах столько мудрости, такая полнота мироощущения и столько декадентской усталости.

В этой бесплотной эротике столько одиночества. Скорее даже не эротика, а ее призрак, воспоминание или мираж.

Художнице уже давно все известно, все понятно и от этого... нет, не скучно - печально. Она устала. Достаточно намека, чтобы вообразить целое.

Всмотритесь в работы Зои Лерман. Долго и пристально. Несуетно ведите взгляд вслед капризно-грациозной, без начала и конца, линии, очерчивающей пленительные контуры призрачного материка под названием «женщина». И вы убедитесь, что эпиграф Б. Гройса - всего лишь фиксация временной ситуации, не более...