ЖИЛЬ ЛЯПУЖ: «ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО ПЛОХОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, МЫ БЫ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО ТАКОЕ ХОРОШИЕ КНИГИ...»

Французского писателя Жиля Ляпужа часто называют «удивительным путешественником», и вот он в своих странствованиях добрался и до Украины, чтобы вручить премию имени странствующего философа Григория Сковороды за лучший перевод с французского на украинский.

— Важно ли на сегодняшний день для французской литературы понятие экспорта? Каково, по вашему мнению, соотношение между литературой, которая становится известной и переводится в других странах, и той, что остается исключительно во Франции и интересует только французского читателя?

— Я бы не говорил о таком разделении литературы. Скорее, в этом вопросе ключевым является понятие продолжительности, времени, срока. Существуют книги, которые очень быстро приобретают огромный успех во Франции и сразу же переводятся на иностранные языки. В большинстве своем это довольно легкие произведения. Но существует и иная категория книг, более сложных, и в самой Франции, несмотря на хорошие отклики критиков, они не становятся очень популярными. Следовательно, требуется время, чтобы такую книгу решились перевести в другой стране, так как это сложно, отнимает много времени и ко всему не так выгодно, поскольку подобная литература интересует вообще немногочисленную элиту.

Кроме того, на сегодняшний день в этом аспекте можно наблюдать определенную деформацию, поскольку успех книги и во Франции, и за границей зависит преимущественно не от качества литературного произведения, а от издателя и автора: есть издатели, умеющие предлагать свою продукцию за границей, продавать автора. Это в основном престижные издательства. Например, «Галимар» легко найдет желающих перевести книгу в других странах, но если речь идет о малоизвестном во Франции издательстве, даже если оно выпускает очень хорошие вещи, его книгу не будут переводить. Также кое-что зависит и от позиции самого автора. Полагаю, и здесь, в Украине, есть такие типы, которые устраивают шумиху, настоящий карнавал, произносят множество речей и тому подобное. И их мы видим постоянно. Но есть другие, которые ведут себя значительно скромнее, однако их произведения просто восхитительны. Среди книг, переведенных на украинский при содействии программы им. Сковороды, есть такой автор, как Бегбеде. Он умеет чудесно делать качественную рекламу, но он создан для шоу-бизнеса, а не для изящной словесности. Собственно, он и был рекламщиком. И сейчас имеет большой успех. Вокруг него образовалась небольшая группа таких же, как и он, бравых молодчиков, сведущих в шоу-бизнесе и делающих примерно то же, что и Бегбеде, но это не имеет ничего общего с литературной школой. Да, они симпатичны, не злы, не дураки, и вообще довольно приятны, но у них только один недостаток — они не писатели. Впрочем, эта накипь в литературе существовала всегда. Конечно, за последние лет двадцать ее стало больше, в частности, благодаря развитию СМИ. Но, например, когда я смотрю на книжные полки в доме моих родителей — они были из просвещенных буржуа, то оказывается, из десяти авторов, которых они читали в 1910—1920 годах, я знаю одного, а остальное чтиво, восхищавшее тогда, просто исчезло. По причине ничтожности. Наверное, Бегбеде и таких, как он, ожидает то же самое.

— А есть ли, по вашему мнению, во Франции книги, не выходящие в широкий мир, остающиеся только для французов, скажем, потому, что их трудно перевести, или потому, что они могут просто не заинтересовать иностранного читателя?

— Трудно привести пример. Ведь такую специфически французскую литературу авангарда — где все стремятся быть такими модерными и постмодерными, — чрезвычайно трудно переводить на другие языки. Это целый пласт французской литературы, не имеющий, кстати, больших тиражей во Франции, но имеющий высокий престиж среди критиков. Взяться за перевод такого произведения можно разве что из-за снобизма. И вот такими авторами очень интересуются многочисленные американские университеты — крупные и богатые учреждения. Там этих авторов очень любят, ведь это нечто абсолютно отличное от американской литературы. Они их часто приглашают как эдакие предметы роскоши.

С другой стороны, существует определенный тип литературы, называемой «местной», где часто речь идет о небольшом поселке в горах или на берегу моря (Франция вообще глубоко сельская страна, даже сейчас). Впрочем, хотя и кажется, что эти книги не всегда могут заинтересовать иностранного читателя, подобная литература довольно часто переводится и издается в других странах.

— Вы вспомнили авангардистскую литературу, но эпоха «нового романа» во Франции уже завершилась...

— О, да. Я бы сказал, что сейчас французская литература находит свою идентичность в традиции, в великой традиции ХІХ века. Сегодня практически прошла эпоха лаборатории «нового романа», снова возвращается роман — исторический, приключенческий, сентиментальный, крупные семейные саги, роман воспитания чувств, дидактический. Конечно, среди них попадаются абсолютно беспомощные тексты, и это естественно, ведь если бы не было плохой литературы, мы бы не знали, что такое хорошие книги.

— Один довольно известный французский журналист и критик Кристоф Барбье сказал: «Французской литературы больше не существует, теперь есть только литература на французском языке».

— Да, и эта литература очень хорошо воспринимается в самой Франции, она просто блестяща. И очень часто наилучшие представители современной литературы на французском языке — франкофоны, то есть это писатели, пишущие на французском языке, но не являющиеся французами по происхождению. Затем, есть бельгийцы, швейцарцы, есть литература Квебека, а также особое место занимают арабы, африканцы. Я бы сказал, что один из самых выдающихся французских писателей ХХ века — Катеб Ясин. Это очень известный поэт. Я знал его лично, когда много лет жил в Алжире. Когда мы познакомились, он был очень молодой и лишь только вернулся из Мекки. Однажды я с ним курил гашиш — в первый и последний раз в моей жизни — меня стошнило... Это был удивительно красивый человек, необычайная личность и действительно великий писатель. Он сразу получил признание во Франции и стал примером для многих писателей стран Магриба. Он писал также театральные пьесы. Конечно, он боролся за независимость Алжира, но со временем отошел от этого движения, поскольку не воспринимал того, что происходило в стране после обретения независимости. Он создал свою театральную труппу и путешествовал вместе с ней по стране, разрушенной войной, выступал в маленьких алжирских поселках. А Седар Сенгор, который был президентом Сенегала, — просто замечательный писатель, разработавший понятие «nеgritude» (негритянство) — своеобразную форму африканского национализма. Он был очень «французским» и при этом призывал африканцев гордиться своим происхождением...

— Так что французский язык стал точкой пересечения для многих культур?

— Да. И французская литература благодаря этому очень обогащается. Важны традиции бельгийцев, швейцарцев, квебекцев. Правда, отличить тексты француза от текстов бельгийца иногда весьма непросто. Вот Анри Мишо, например, считается великим французским писателем, хотя он был бельгийцем. Конечно, если говорить о языке и темах, разрабатываемых канадскими или магрибинскими писателями, то отличия здесь более очевидны, и это увлекает.

Писатель и журналист Жиль Ляпуж — автор многочисленных рассказов о путешествиях. В его понимании странствования не только «географическое» понятие. Это способ наблюдения за тем, что происходит вокруг. «Удивительны все страны, и край света — рядом с нами».

Его романы переносят нас в Бразилию XVIII века («Путешествие к границе», 2002), в Исландию с ее сагами («Пожар в Копенгагене», 1995), в эпоху Тридцатилетней войны («Сумасшедшие затеи Кенигсмарка», 1989). Он также автор нескольких хроник и эссе («В удивительной стране», 2003; «В поисках миражей», 1999, «Утопия и цивилизации», 1991).

Как журналист Жиль Ляпуж является постоянным корреспондентом в Европе одной из центральных бразильских газет «О Эстадо до Сао Пауло».

Жиль Ляпуж был вместе с Бернаром Пиво одним из основателей телевизионной программы «Апострофы». С 1999 года он продюсирует программу о писателях-путешественниках, которая выходит на радиоканале «Франс-Кюльтюр» под названием «В удивительной стране».