«Я из пушки в небо уйду» Любовь Орлова: последняя жертва

Фильм «Далеко от Сан-Сет бульвара» (режиссер Игорь Минаев, продюсер Владилен Арсеньев) на широкие экраны пока не торопится. Хотя ленту оценили на нескольких фестивалях (в том числе на киевской «Молодости»). Что касается проката, то возникли недоговоренности с французским продюсером Фредериком Подетти. Хотя снимался фильм не в Париже, а в основном в Киеве. И даже «под Киевом» — на станции метро «Университет». В ленте немало украинских актеров — Татьяна Шелига, Олеся Жураковская. Главного героя — режиссера Константина Долматова (намек на Григория Александрова) — в картине величают Константином Петровичем (это, видимо, намек на К.Степанкова?). А активную ассистентку главного героя все называют Адой Николаевной («привет» А.Роговцевой?). В насквозь синефильской ленте — сплетенье рук, сплетенье ног, сплетенье судеб… И времен. О временах-нравах и хотелось бы поговорить. Поскольку фильм Минаева, как некая фантасмагория на тему сталинской киноэпохи вообще и двух судеб в частности (это судьбы Г.Александрова и Л.Орловой). К тому же есть еще один существенный повод: 105 лет со дня рождения самой Любови Орловой. Слава Богу, она не увидит эту премьеру.

У них была великая эпоха: страшная, прекрасная, ужасная. Радостные песни-пляски в цирке, на экране — и шок-трепет в коммуналках или на загородных дачах. И вечный ужас-саспенс в ожидании (понятно кого).

Это не хичкоковский саспенс, а какой-то полуживотный. И еще мистический.

Когда кажется, что не мышь шебуршит под плинтусом, а засланный наблюдатель подглядывает в замочную скважину за каждым шагом, угадывая любой тайный помысел. Тогда личная жизнь в мгновение превращается в «общественную».

У режиссера Игоря Минаева та самая эпоха. Середина 30-х ХХ века, когда все идут навстречу будущему исключительно по «светлому пути». Минаевский проект — продукт на экспорт. То, что у нашей аудитории может вызвать ухмылку или недоумение, «там» примут за чистую монету. При том, что «Сан-Сет бульвар» — кино красивое, вычурное. С эстетским шармом, с избыточным бутафорским декорированием, крупными планами затравленных глаз. А также костюмами Эммы Бегляровой, которые Михалков позолотил по заслугам. И еще обязательно с модными пиротехническими дымами-туманами, будто бы для новогоднего эфира К.Эрнста «по заказу Первого канала».

Фильм смотреть не скучно. Он втягивает в свою фантасмагорично-эстетскую воронку. Рекомендую. Правда, с оговорками.

Сам режиссер, очевидно, человек осторожный. И в титрах сам не обошелся без оговорок: никаких аналогий с судьбами конкретных людей в моем фильме искать не следует! Их и не ищешь. Только когда в глазу торчит колода — ее не заметить трудно.

Здесь не колода, а целое ленинское бревно, которое просто так не переступишь. Оформи И.Минаев свой кинопроект о праздниках и буднях сталинского кино иначе и выведи на первый план героя-режиссера, который а) создает фильмы о райской жизни колхозников — а ну-ка, девушки, а ну, красавицы; б) изводит блондинку-жену, бывшую актрису МХАТа; в) не пропускает ни одной юбки на «Мосфильме»; г) день-деньской травит конкурентов; д) а ночами мечтает снимать не про колхозы, а экранизировать Достоевского; е) угадывает в одном своем фильме победный исход Великой Отечественной — задолго до 9 мая… Вот тогда… Тогда бы можно отметить: конечно, эти перипетии не имеют никакого отношения ни к Г.Александрову, ни к Л.Орловой! Это, наверное, о…

…Но в «Сан-Сете» без очков заметна другая биографическая канва. Пусть внешняя, зато угадываемая. Называй их (героев) как угодно — хоть Лидой, хоть Костей — а жизненные коллизии сканированы отчетливо.

Итак, а) молодой киногений возвращается в Москву из Америки, где работал вместе со старшим товарищем (намек на С.Эйзенштейна, которого в ленте именуют Мансуровым); б) «отравленный» заокеанскими киномюзиклами, наш герой решает перенести американские наработки на советскую кинопочву; в) на главную роль ему нужна красивая актриса, и он находит таковую в музтеатре; г) кино объединяет их не только творчески, вскоре следует предложение руки и сердца; д) далее этот же тандем создает жизнеутверждающие пропагандистские картины, прославляющие Родину и Сталина; е) Родина не остается в долгу перед своими певцами, выделяя им шикарную загородную дачу и прекрасную квартиру в центре Москвы. Еще, разумеется, они обращаются друг к другу на «вы». И понятно, что никаких интимных отношений между ними быть не может — это чистая коммерческая сделка. Актер Сергей Цисс (якобы Александров) хорошо играет рефлексивность и раздвоенность мученика-режиссера. Актриса Юлия Свежакова (якобы Орлова) — мила, приятна, но по кастингу больше подошла бы на роль амебы в одноименном фильме, а не на роль великой звезды.

Биография и легенда — вещи разного ряда. То, что киноидолы живут отдельной — мистериальной — жизнью, очевидно, объяснимо и правильно. Но когда в биографию (или в легенду) вползает сплетня, возникает нечто иное. В театральных кругах, кстати, многие могут рассказать об эффекте «свято сохраненных сплетен», которые напрочь перечеркивают легенды, судьбы, оставляя на них лишь грязные липкие пятна.

«Сан-Сет бульвар» — картина с действенным эффектом навязчивой сплетни, которая десятилетиями муссируется в киномире, живописуя скандальные отношения между Александровым и Эйзенштейном, Орловой и Александровым. Он любил его, а она любила Родину, а КГБ знало о его запретной страсти и всю жизнь держало на крючке.

Уже никого не интересует, было ли это именно так… Никого не разубедишь, что возможны иные версии событий. Маленькие «лжи», сворачиваясь в один ком, образуют одну большую брехню — неправду на импорт, небылицу на потребу, чушь на продажу. Особенно сегодня и именно сейчас. Когда желтыми стали не только газеты и ТВ (особенно российский Первый телеканал с ежевечерними байками о «жизни» замечательных людей, где нет ни слова об их творчестве), но пожелтело даже художественное кино, для которого важнее не исследование, а подглядывание... Не феномены трагической эпохи, а клюква развесистая.

Это уже состоявшееся «направление». И не удивительно, что ректор школы-студии МХАТ в воспоминаниях о Ефремове меньше пишет о его спектаклях, а сладострастно смакует эпизод с какой-то девкой, которой Олег Николаевич якобы говорит: «Пошли е…» И совсем не странно, что в документальном фильме Первого канала «Три любви Любови Орловой» актриса предстает легкомысленной конфетной оберткой — блестящей и пустоватой — как будто не было двадцати лет ее серьезной работы в театре, где созданы памятные образы в произведениях Сартра, Горького, (об этом ни слова — искусство их не интересует).

Внучатая племянница Орловой, Нонна Голикова, рассказывала недавно, как несколько «престижных» глянцевых журналов заказали ей статьи к юбилею Любови Петровны. Причем с обязательным условием: побольше о «голубизне» Александрова! Нонна Юрьевна стала отмахиваться: не знаю ничего подобного! «Тогда не пишите вообще!»

Так сплетня разъедает судьбу.

В фильме Минаева киногерои — исключительно жертвы «великой эпохи». Бедные и несчастные, они прячут глаза и говорят полушепотом. А оказавшись в Праге, во что бы то ни стало хотят остаться за границей, поскольку дома им плохо живется. Это чушь. Очевидная глупость. В той киноигре, которая разворачивалась в сталинскую пору, Орлова, Александров и другие киноидолы вряд ли были затравленными марионетками. Порою они сами и вращали сумасшедший идеологический механизм — без скрипа. Вращали люди талантливые, одаренные, даже гениальные. Трагедия в этом. В их безоглядном конформизме. Делать из «якобы Орловой» безвольную куклу на игрушечном прилавке, где завмагом служит Иосиф Виссарионович, — смешно. Любовь Орлова как «узница совести времен сталинизма» — это такой же бред, как если бы Алла Пугачева предстала в наспех сварганенном опусе страдалицей-диссиденткой эпохи Брежнева—Андропова—Черненко—Ельцина-Путина (и, возможно, Медведева?).

Любовь Орлова, женщина сильная, цельная, даже стальная, всегда подчиняла обстоятельства себе. Даже после того, когда ее первый муж Андрей Берзин оказался под колпаком репрессий, ничто не могло ее сломить. Она много работала. Занималась вокалом и хореографией. Служила и хористкой, и артисткой кардебалета, прежде чем дождалась выигрышной роли Периколы в оперетте Оффенбаха. Встреча с Александровым, который искал для «Веселых ребят» эффектную актрису, впоследствии перевернула ее судьбу.

А Александров к тому времени действительно сотрудничал с Сергеем Эйзенштейном. Побывал вместе с ним в Америке, Мексике, Германии. Но Григорий Васильевич был женат. Его супруга, по воспоминаниям современников, была очаровательной женщиной. Она служила актрисой Музыкального театра. Очень любила «своего Гришеньку», родила ему сына Васю, впоследствии переименованного в Дугласа, потому что Александров обожал фильмы с участием голливудского кинокумира Дугласа Фэрбенкса.

В жизни Александрова было все: и дальние страны, и красивые романы. Но не страны-романы определяли геометрию этой судьбы. На первом плане у него всегда была только карьера. Его постоянное стремление быть рядом с властями стало притчей во языцех. Даже отойдя от большого кино, на старости лет, он не прекращал общественно-политическую работу, был задействован в разнообразных фондах, был привечаем в самых высоких кабинетах. По сути, он был одним из любимейших кинорежиссеров Иосифа Сталина. И не «жертвой», а фаворитом тирана. Из уст в уста передавалась легенда, как во время правительственного приема к Александрову подошел вождь и сказал будто бы в шутку: «Обидите Орлову — расстреляем!» Сатрап обожал Любовь Петровну. Бесконечно смотрел картины с ее участием. Посему и Орловой было незачем мучиться желанием спрятаться за границей от адской жизни в родной стране. Она и так свободно перемещалась по миру. Ее маршруты — Венеция, Берлин, Канны, Женева, Париж, Рим. Ездила туда даже не на «творческие встречи», а чтобы купить перчатки под новое платье. Смерть Сталина для них обоих по сути стала крахом. Многие до сих пор уверены, что супруги на даче во Внуково оплакивали кончину тирана.

Правда, неизвестно, плакал ли Александров, когда переступал через судьбы других людей, своих коллег. В титрах «Веселых ребят» стерто имя подлинного сценариста — Николая Эрдмана. Он был репрессирован. Александров переступил через это, поставив свою фамилию в титры. Впоследствии уже с титров «Цирка» сняли свои имена Катаев, Ильф и Петров. И он снова переступил… До сих пор предметом пересудов остается его дружба с Эйзенштейном (в фильме эти отношения трактуются абсолютно однозначно). Но, по воспоминаниям внучатой племянницы Орловой — Нонны Юрьевны Голиковой, никаких свидетельств «запретной любви» не существует. А сам Александров к слухам относился равнодушно и иногда говорил: «Может быть, он и был мною увлечен… Я же — никогда». И это объяснимо. Так как на первом плане для него всегда была только и только карьера.

Удивительно, что даже в трогательных отношениях, которые всегда существовали между актрисой и режиссером (они обращались друг к другу только на «вы»), усматривали тоже некую подозрительную тайну. «Вот уж никакой тайны там не было, — вспоминает Голикова. — Просто были два ослепительно одаренных человека, которые, представьте, были очень хорошо воспитаны».

И до, и после «Сан-Сет бульвара», далеко ли, близко ли по направлению к оному, Орлова как была, так и остается звездой номер один советского кинематографа. Ее не погасишь. Никто после нее не смог соединить в себе универсальные качества — вокал, пластику, талант драматической актрисы. А если и существует некая «тайна Орловой», то она только в ее недосягаемости. В том уникальном качестве, которое непонятно и не подвластно последним «призывам» кинозвезд — доступным, досягаемым, брутальным, перепиаренным до изжоги.

Намедни в «Известиях» Орлову назвали «секс-символом» (сегодня для СМИ все секс-символы). А потом дошли до того, что сравнили с… Анастасией Заворотнюк. Вроде бы две звезды по-своему отражают различные эпохи. Но фокус-то в ином. Во-первых, «секс-символом» Орлова никогда ни была. Она оставалась только «символом»: о ней не решались даже мечтать, она слыла и была недоступным небожителем, с которым никак не вяжутся представления о личной жизни. Ну а, во-вторых, если уж Заворотнюк сегодня отражает время, то так этому времени и надо… Значит, и тянуться больше не к кому. Эта «линия» давно снята с производства.